Она нахмурилась. — Эти другие, они еще не… — Она резко оборвала себя, как будто отрубила недосказанное и стерла из своей памяти произнесенное. — Откуда ты знаешь, что они еще не… — А разве уже?.. — Ну, можно сказать, приманку куснули. — Подумаешь, — пренебрежительно сказала она. — Решай, что лучше — синица в руках или журавль в небе. — Ты синица в руках? — спросил я. Она с вызовом посмотрела мне в глаза: — А ты как думаешь? — Я думаю, что я слишком сильно поддаюсь твоему влиянию, слишком остро реагирую на твою близость, того и гляди поскользнусь. И упаду. — Теперь дела пошли на лад, — констатировала Бернис. — Мне уж начало казаться, что у тебя иммунитет против женских чар. — Я отчаянно борюсь с самим собой. — Еще бы… Итак, да? — Неопределенность, она придает ситуации пикантный привкус. Стоит мне ответить «да», и через пять минут ты исчезнешь навеки, только я тебя и видел. С другой стороны, если я останусь на прежних позициях, можно рассчитывать на продолжение твоей деловой активности. — Только до тех пор, пока мой наниматель не подыщет участок на другом углу, и тогда ищи ветра, больше ты меня не увидишь. — Никогда, никогда, никогда? — Никогда, никогда, никогда! — Бернис улыбнулась. — Мне надо позвонить. — Что тебе мешает? — Ты. — Почему? — Не хочу, чтоб ты слушала. — Что ж, удалюсь попудрить нос. — Лучше я спущусь к телефонной кабине в холле. А ты устраивайся как дома, подлей себе виски. — Я обшарю твои вещи, Дональд. — Действуй! — благословил я ее. Я спустился в вестибюль, высмотрел такси на стоянке, подошел и дал водителю двадцатку. — За что? — растерянно спросил он. — Включи счетчик. Поставь машину поближе к дому. Подойди к столу дежурного клерка. Минут через пять-десять у выхода появится длинноногая блондинка. Я хочу знать, куда она поедет. — Дело чистое? — спросил таксист. — Абсолютно. — Что делать, если она заподозрит слежку? — Поворачивай обратно — и сюда. Не то она проездит всю ночь, пока счетчик не сломается. — По-моему, его вообще не стоит включать, — сказал он. — Решай по обстановке. У меня свои хлопоты, у тебя — свои. — Ладно, приятель, лишь бы ты мои хлопоты понимал. Кому доложить результат? — Меня зовут Дональд Лэм. Дозвонишься до дежурного и попросишь соединить со мной, причем старайся темнить, чтоб он не просек, что к чему. Когда девица вызовет лифт, я позвоню клерку и передам, мол, в услугах ожидающего в вестибюле таксиста более не нуждаюсь. Вернешься к машине и жди блондинку. — Допустим, она захочет нанять меня. — Думаю, у нее своя машина. А если тебя наймет, тем лучше, меньше забот. — Сказать ей, что поездка оплачена? — Разумеется, нет! Получи с нее по счетчику. — Что ж, годится. Он спрятал в карман мою двадцатку, а я вернулся в квартиру. Кстати, когда я шел через вестибюль, клерк не спускал с меня оценивающего взгляда. Бернис Клинтон встретила меня чрезвычайным сообщением: — Я выполнила свое обещание! Прошлась по твоим вещам. Ты здесь не так уж давно живешь, правда? Впечатление такое, будто ты еще сидишь на чемоданах. — Это плохо? — Для холостяка вполне естественно. А где другое твое гнездышко? — Думаешь, оно у меня имеется? Она рассмеялась: — Держу пари, у тебя две-три квартиры и в каждой по женщине. — При таких расходах я сдал бы свой участок первому встречному за любую цену да еще кувыркался бы от радости. — Есть в тебе нечто очень и очень странное. А что — никак не раскушу. — Да и я тебя никак не раскушу. Легкой походкой она приблизилась, обвила руками мою талию, тесно прижалась, глядя мне прямо в глаза, и спросила: — Ну так как, Дональд, да или нет? — Допустим, может быть. Настроение у нее тут же изменилось. Она опустила руки, сделала шаг назад, осмотрела меня с ног до головы и холодно поинтересовалась: — Когда будет готов ответ, Дональд? — Как только ты достигнешь своего максимума. — Я его достигла. — Включая премию? — Премии не предусмотрены условиями сделки. Премия — признак дружеского расположения. — Как бы нам подружиться? — Да так же, как ты заводишь дружбу с другими девушками. Скажи, где твоя вторая квартира? — Я не прячу женщин. И у меня нет женщин на содержании… Ты на это намекаешь? — А та прелестная крошка, что была с тобой вчера? — Я ее не прячу. И не содержу. — Скажу тебе о ней одну вещь, Дональд. Она влюблена в тебя. — Если б ты знала ее лучше, — сказал я, смеясь, — ты бы поняла, сколь абсурдны подобные предположения.