— Я уже видела молодую женщину, которая отправила телеграмму. Она меня не запомнила, хотя несколько раз мы обедали в одном и том же месте. — Где? — В кафетерии, в четырех кварталах отсюда, вниз по улице. — Знаете, как ее зовут? — Нет. — А описать можете? Опять она бросила взгляд через плечо и сказала: — Сомневаюсь, должна ли я вам об этом говорить, мистер Лэм. И потом… людям, наверное, покажется странным, что я так долго с вами беседую. — Люди здесь представлены в единственном числе. — Вполне достаточно, — ответила она. — Он ведь управляющий. — Когда вы обедаете? — В двенадцать тридцать. — Я подожду вас на улице. Пообедаем вместе в кафетерии. Быть может, там вы ее мне покажете. Или, по меньшей мере, опишете. — И, улыбаясь, я повернулся, собираясь уйти. — Может, вы все-таки дождетесь моего «да» или «нет»? — Если последует «да», ждать незачем. Если «нет», незачем слушать. — Закрывая за собою дверь, я обернулся. Она улыбалась. — Ждите меня в полуквартале отсюда. У меня оставалось немного времени. Возвращаться в агентство не хотелось. Я прошел до кафетерия, внимательно изучил обстановку и проследовал в телефонную кабину: зачем бегать, если решить служебную проблему можно не сходя с места? Потом я вернулся за машиной, припарковал ее неподалеку от телеграфа и стал ждать. Она вышла ровно в двенадцать тридцать. Я выпрыгнул из машины и распахнул дверцу. Она уселась, натянула юбку на колени и глянула на меня: скоро, мол, поедем? Я хлопнул дверцей, обогнул машину, уселся на водительское место и сказал: — Вам мое имя известно, а мне ваше — нет. — Мэй, — откликнулась она. — Просто Мэй? — Друзья зовут меня Мэйби — Может Быть. Я вопросительно поднял бровь. — «Быть» — буква «Б» — инициал моего второго имени: Бернардина. — А фамилия? — Неужели вам недостаточно? — спросила она, критически меня оглядывая. — Почему вы так осторожничали, когда я задавал вам вопросы? Управляющий что-нибудь имеет против вас? Она рассмеялась: — Так уж сложилось. Как в басне — капуста и коза. — А точнее? — Он женат, трое детей, а влюбился в меня. — Пристает? — Да нет. Если б приставал, я знала бы, как себя держать. Мы достигли бы взаимопонимания, небеса очистились бы от туч, и дела пошли бы на лад. Но прямого разговора не получается. — Так что же происходит? — Абсолютно ничего. — Не понимаю. — Я даже не знаю, понимает он, что влюбился, или нет. Подсознательно он отдает себе в этом отчет, а сознание отказывается смириться с фактами. И вот, вместо того чтоб признаться прямо, и будь что будет, он не мычит, не телится. Но стоит ему заметить, что я проявляю самую элементарную вежливость к какому-нибудь молодому человеку приятной наружности, он тотчас раздражается и начинает чудить. Боже, вы бы диву дались, какую проповедь он закатил из-за вас. — И как же вы оправдались? — Да так же, как всегда. Придумала историю, которая его устраивает, хотя с каждым разом делать это все невыносимей. — Что ж вы ему сказали? — Сказала, что вы ждете телеграмму. Ее должны были прислать, но ничего нет, вот вы и расспрашиваете, как обрабатывают поступающую корреспонденцию, если конкретный адрес не указан, и прочее в том же духе. Я насмешливо посмотрел на нее. — Я одареннейшая, изощреннейшая лгунья, — призналась она невозмутимо. — Так что не смотрите так укоризненно, Дональд Лэм. Бывает лучше солгать, чем сказать правду. В таких делах я эксперт… Недалеко от кафетерия есть автостоянка. Можете оставить машину там. Вам дадут квитанцию… Ну вот, поворачивайте направо! Въехав на стоянку, я сказал: — Понимаете, Мэйби, есть вполне реальный шанс, что наша молодая дама узнает меня, едва увидит. Естественно, мне не хотелось бы, чтоб меня заметили. Найдется там укромное местечко? Я заходил туда. По-моему, в бельэтаже стоят подходящие столики, они не так на виду, как нижние. — Верно, — подтвердила она. — Там встречаются серьезные люди для приватных бесед. — Что и требуется, — заключил я. — Что и требуется! — согласилась она. — Можно подняться прямо на бельэтаж и, кстати, взять еду в верхнем буфете. Выбор у них поскуднее, чем внизу, но в основном блюда те же. Мы вошли в кафетерий, поднялись наверх и устремились с подносами за едой, как вдруг девушка обернулась ко мне с вопросом: — Будете со мной откровенны, Дональд? — Конечно. — За мой обед расплачиваетесь вы? — Разве вы здесь не по моему приглашению? — Я имею в виду, это служебные расходы? — Да, служебные. — Тогда приготовьтесь к удару, — объявила она. — Я претендую на двойную порцию ростбифа. Утром я пью черный кофе, и все. Так что к полудню голодна, как волчица. Но моими аппетитами командует кошелек. Если вы и впрямь на служебном довольствии, я сегодня наемся до отвала. — До отвала так до отвала. Она повела себя соответственно. Сели мы за один из столиков, подальше от света, но с прекрасным обзором. Мэйби поглощала еду с молодым здоровым рвением, демонстрируя превосходный аппетит и глубокое удовлетворение. — Вам мало платят? Вы не позволяете себе есть, сколько захочется? — Теперь, Дональд, вы суете свой нос в мои личные секреты, — заметила она, улыбаясь. — Но я отвечу. Мне платят достаточно, но для денег всегда находится применение, и не одно. Так что бюджет приходится тщательно планировать. — Нравится вам эта работа? — Очень! Я люблю разглядывать людей и угадывать, что они напишут в своих телеграммах. И у меня есть возможность проверить свои наблюдения. — В цель попадаете? — Еще как попадаю. Я хорошо угадываю характеры. Вот пример. Там, внизу, у кассы стоит женщина с подносом. Так вот, скорее всего, она замужем и обременена заботами. Мужчина, третий в очереди, украдкой следит за ней. Мне сдается, они потихоньку встречаются. Понаблюдайте! Они как бы случайно окажутся за одним столом, и, между прочим, это будет стол на двоих. — Коли так, почему они не поднялись наверх? — спросил я. — Не знаю… Может, чтобы картина не выглядела излишне интимной… Ага, вот она идет с подносом. Смотрите, смотрите. Сейчас она остановится у столика на двоих, причем второй стул останется свободным. — До сих пор вы были правы, и неудивительно, — заметил я. — Любая одинокая самостоятельная женщина поступила бы точно так же и…