— А теперь глядите на мужчину, он как раз приближается к контролеру… Мужчина получил чек и бесцельно прошелся по залу, высматривая себе место. Он миновал стол, за которым устроилась женщина, как бы не заметив свободный стул, потом обратил на него внимание, развернулся, вежливо поклонился и с деланным безразличием спросил, не занято ли место. Замкнутая, неприступная, вежливая в пределах необходимости, она, по-видимому, ответила, что место свободно. Он поблагодарил и принялся разгружать поднос. — Убедились? — ликовала Мэйби. — Что ж, — ответил я, — одно из двух. Либо вы ясновидящая, либо разыгрываете спектакль, который я пока не могу разгадать. Я повидал кое-что на своем веку. Следить за людьми — моя профессия. Но я ни за что не заподозрил бы, что у этих двоих свидание. — Такие штуки я проделываю регулярно — и вполне запросто, Дональд, — сказала она. — Черта с два! — возразил я. — А ну-ка, спускайтесь с небес на землю и выкладывайте начистоту. Я не простачок, на мякине не проведешь. Казалось, она вот-вот заплачет. — Неужели, Дональд, вы мне не верите?! — Разумеется, нет! Это все трюк! Она сидела, уставившись в свою тарелку. — Вы мне так понравились… Я думала, у нас… А теперь… Я ждал продолжения. Она посмотрела на меня с выражением праведного негодования на лице: — А теперь не знаю… не знаю даже, нужно ли вам помогать. Она вернулась к еде с обиженной физиономией. А я отложил вилку и наблюдал за нею. Вдруг она сказала: — Дональд, перестаньте. — Перестать — что? — Перестаньте на меня так смотреть. — А вы бросьте свои фокусы, — ответил я. Я перевел взгляд на столик, где сидела та парочка. По поводу брачной подоплеки она, пожалуй, была права. Мужчине где-то между сорока пятью — пятьюдесятью, лысеть он пока не начал. На лице его лежала печать затаенной печали, печали человека, потратившего долгие годы в поисках достойного объекта, которого на поверку в природе и не существует. Казалось, он даже сутулится от усталости. И все же он был еще строен, явно сберег талию, равно как и волосы, а костюм носил изысканный. Этот тип вполне мог оказаться толстосумом, и притом влиятельным. С моего места трудней было рассмотреть женщину. Изредка я видел ее профиль, но преимущественно затылок. По первому впечатлению, насколько я мог судить, ее тактическим оружием была стрельба глазами. Она отводила их в сторону, потом быстро взглядывала снизу вверх на собеседника, улыбалась и потупляла очи. Ей могло быть и двадцать шесть, и тридцать один. Глядя на женщину, я жалел, что так мало уделил ей внимания, когда Мэйби ткнула пальцем в ее сторону. В памяти осталось смутное впечатление от стройной фигуры, легкой и стремительной походки. И вдруг я заметил Бернис Клинтон. Она сидела в одиночестве за угловым столиком и тоже пялилась на нашу парочку. Взгляды, которые она вонзала в спину женщины, были как кинжалы. Они проникали под одежду и придирчиво инвентаризировали мельчайшие подробности. Я не уловил момент, когда Бернис вошла, и предположил, что она оказалась в кафетерии прежде нас. Я посмотрел на Мэйби: — Ладно, сестрица, пора исповедаться. — О чем вы, Дональд? — Черт возьми, да вы прекрасно знаете, о чем я говорю. Эту парочку вы встречали раньше. Она опустила глаза. — А теперь скажите, кто они? — Я… я не знаю, Дональд. Да, признаюсь, я видела их раньше. Мне так хотелось произвести на вас впечатление. — Это она и отправила мне телеграмму? — Нет, та женщина была привлекательнее, в ней было больше… Дональд, вот она! Мэйби смотрела на Бернис Клинтон. — Вы говорите о той, что сидит в одиночестве и… — Да, да, это она! Она наблюдает за парочкой… — Выходит, сеанс ясновидения — запланированный аттракцион? — Да. Но как бы то ни было, у меня отличная память на лица. Мне достаточно увидеть человека один раз, и уже никогда не забуду. Время от времени я встречаю на улице людей, которые недели или месяцы назад заходили к нам отправить телеграмму. Этих двоих я видела не раз и не два. И каждый раз они проделывают свой фокус. Позволяют посторонним втереться между ними в очередь. Потом женщина выбирает столик, а мужчина проходит мимо, как будто они незнакомы. Потом он садится за столик, заговаривает с ней и… — А что же дальше, за стенами кафетерия? Они выходят вместе? — Нет. Первой выходит женщина. Через некоторое время уходит мужчина. Но они продолжают прикидываться посторонними, которые случайно завязали мимолетный разговор. — Ее манера строить глазки во время разговора не выглядит ни случайной, ни мимолетной, — заметил я. — Согласна… Вероятно, это одна из причин, почему я обратила на них внимание. Я заметила, как она строит ему глазки, а потом встала как ни в чем не бывало и ушла, оставив мужчину за столиком. Я удивилась. А через неделю-другую я опять их увидела, пару дней назад — опять, вот уж четвертый раз они мне здесь попадаются. Несколько секунд я изучал Мэйби, потом сказал: — Теперь о том, как вы задумали произвести на меня впечатление… — Ну, Дональд… Зачем, по-вашему, я согласилась пообедать вместе? — Затем, что была голодна. — Нет, потому, что я видела вас раньше и вы произвели на меня впечатление. — Когда это вы меня встречали? — В «Шашлыках у Мастерса» на Седьмой улице. Вы обедали с весьма внушительной женщиной, она пыталась командовать и все время выходила из себя. Она слишком стара, чтоб быть вашей… Дональд, что вы в ней нашли?! — Вы имели счастье лицезреть Берту Кул, моего делового сподвижника. — Ах вот оно что! — Именно так! — Она вас любит! — Что вы! Ненавидит. — Она вас не ненавидит, Дональд. Вы ей импонируете, она вас уважает и в глубине души даже побаивается. — Быть может, — согласился я равнодушно. Мэйби придирчиво разглядывала меня. — Раз я вам помогла, не поможете ли и вы мне? — Чем? — Подыскать новую работу. — Что плохого в нынешней? — Управляющий. — Почему просто не попросить о переводе? — Боюсь. — Чего? — Ну, это причинит ему ужасную боль… Ну, не знаю. Боюсь, он будет препятствовать моему переходу. Он… Я его боюсь. — Он на самом деле влюблен в вас? — Влюблен. На какой-то безумный пуританский лад. — Хорошо, — сказал я. — Буду иметь вас в виду. Но назад в контору не повезу. Меня ждут кое-какие делишки. — Пройдусь пешком. Разъезжая с вами так близко от работы, я сильно рискую. Если бы он увидал нас вместе… Ну, это обидело бы его. А мне не хотелось бы его обижать. — Послушайте, Мэйби, — сказал я. — Исключим раз и навсегда сценические эффекты. Неужто всю свою жизнь вы будете подстраивать под возможные обиды управляющего?