Снизу донесся знакомый стук: длинный-короткий-длинный. Входная дверь открылась и закрылась, по деревянному полу зашаркали подошвы кроссовок, затем Рави снял их и, аккуратно выровняв, поставил у коврика. По лестнице прошла мама. – А, Рави! Она в своей комнате. Поговори с ней: может, хоть тебя послушает. Войдя в комнату, Рави даже растерялся. – Я здесь, – подала наконец голос Пиппа. Он наклонился, и в поле зрения появилось его лицо. – Почему на звонки не отвечаешь? Пиппа посмотрела на лежащий поодаль телефон. – Ты как, нормально? – спросил Рави. Больше всего на свете ей хотелось сказать «нет» и упасть в его объятия. Утонуть во взгляде карих глаз, да так там и остаться, и никогда больше не выходить на улицу. Чтобы он сказал ей, что все будет хорошо, хотя оба знают, что это не так… Она хотела стать прежней Пиппой, веселой и беззаботной. Но прежней Пиппы здесь не было. Возможно, и не будет. – Нет, – ответила она. – Родители беспокоятся. – Не нужно мне их волнений! – фыркнула Пиппа. – Я тоже волнуюсь, – сказал Рави. Она вновь прислонилась головой к ножке стола. – И твоих не нужно. – Может, вылезешь оттуда и поговорим? – ласково попросил он. – Ну пожалуйста! – Он улыбался? – спросила Пиппа. – Он улыбался, когда сказали: «невиновен»? – Он стоял спиной. – Рави протянул руку, чтобы помочь Пиппе выбраться из-под стола. – Уверена, что улыбался. – Это важно? – Важно, – кивнула Пиппа. – Мне жаль. – Рави попытался удержать ее взгляд. – Если бы я только мог что-то изменить… Сейчас мы бессильны. Вот чего ты добилась – отстранения от занятий? Макс не стоит твоей злости. – Выходит, оставим победу за ним? – Нет, я не… – Рави оборвал фразу на полуслове, подошел к Пиппе и протянул руки, чтобы обнять, но она оттолкнула его: может, в ее голове мелькнула самодовольная ухмылка Макса, а может, просто не хотела подпускать слишком близко из-за гудящего внутри крика. – Пип… – Рави опустил руки и погрустнел. – Что с тобой? – Не знаю. – И какие планы? Возненавидеть весь мир, включая меня? – Возможно, – сказала она. – Пиппа… – Получается, все было зря? – воскликнула Пиппа. – Какой смысл в расследовании, которое мы вели целый год? Я думала, что стараюсь ради правды. А выходит, она не имеет никакого значения! Макс Хастингс невиновен, я обманщица, а Джейми Рейнольдс не пропадал без вести – вот теперь какая правда! – На глаза навернулись слезы. – Может, я что-то не то делаю, Рави, я… – Мы обязательно его найдем, – сказал Рави. – Я должна его спасти, понимаешь? – Мне тоже не все равно. Как объяснить… Я не знал его так хорошо, как ты, но я хочу ему помочь, он мне не чужой. Он дружил с моим братом. Такое чувство, что все повторяется шесть лет спустя. Только на этот раз у меня есть надежда, призрачная надежда спасти брата Коннора, пусть я и не мог спасти своего собственного. Я понимаю, что Джейми не Сэл, но мне словно выпадает второй шанс. Так что ты в этом деле не одна. И не отталкивай от себя людей. Не отталкивай меня. Пиппа с силой вцепилась в стол. Рави лучше быть подальше от нее, если она не сможет сдержать в себе крик. – Просто оставь меня в покое. – Ладно, я уйду. Только пойми, ты бросаешься на людей от злобы и бессилия. Это пройдет. – Он вздохнул. – Когда вспомнишь, кто я, кто ты и кто мы друг для друга, – звони. Рави подошел к двери, слегка наклонил голову и, не глядя на Пиппу, сердито произнес: – Я ведь люблю тебя, глупая. И вышел, хлопнув дверью. Глава тридцать вторая Меня сейчас стошнит – гласило сообщение от Наоми Уорд. Пиппа присела на кровать и нажала на присланную ей фотографию. Открылся скриншот из «Фейсбука»: пост от Нэнси Танготитс (так назвал свой аккаунт Макс Хастингс). На фото Макс, его родители и адвокат Кристофер Эппс сидят вокруг стола в роскошном ресторане с белыми колоннами. Макс держит телефон на вытянутой руке, чтобы все поместились в кадр, на заднем плане видна огромная клетка с экзотическими птицами. Все улыбаются и поднимают бокалы с шампанским. Он поставил тег: отель «Савой», Лондон. Заголовок: празднуем… Пиппа ощутила, как комната начала сжиматься: на нее ползли стены, из углов тянулись тени… Хотелось бежать. Надо выбраться из этой комнаты, пока не задохнулась! Она вышла на цыпочках и засеменила мимо комнаты Джоша к лестнице. Брат уже спал. До этого он заходил ее проведать и принес спрятанную под майкой пачку хрустящих кукурузных мишек. «Только маме и папе не говори», – прошептал ей Джош. Родители смотрели телевизор в гостиной, ожидая, когда в девять часов начнется их любимая передача. Из-за двери доносился приглушенный разговор; Пиппа разобрала свое имя. Она тихонько надела кроссовки, сняла ключи с крючка на стене и выскользнула на улицу, бесшумно закрыв за собой дверь. Шел сильный дождь, капли били об асфальт и брызгами ложились на лодыжки. Так даже лучше. Надо пройтись, развеяться. Может, вода потушит ее ярость, чтобы она превратилась в едва тлеющие угли в догорающем костре. Пиппа перебежала на другую сторону дороги. Здесь, под деревьями, царила кромешная тьма, зато не так лило. До поры до времени Пиппа шла под кронами, пока в подлеске не зашуршало что-то невидимое. Испугавшись, она вернулась ближе к шоссе, на безопасный, залитый лунным светом тротуар. Насквозь промокшая, Пиппа гуляла вдоль Мартинсенд-вэй: пытаясь собраться с мыслями, бродила туда и обратно, туда и обратно… И вдруг замерла. По ведущей к дому Зака дорожке кто-то шел. Впрочем, это уже был не его дом, там жили другие люди. Пиппа разглядела Чарли Грина: он нес большой черный мешок к стоящему возле тропинки мусорному баку. Увидев вышедшую из темноты девушку, Чарли вздрогнул. – Ах, Пиппа, – сказал он, забрасывая пакет в бак. – Ты меня напугала. Ты чего… – Чарли умолк, глядя на нее. – Да ты вся промокла. Почему без куртки? Ответа не последовало. – Иди скорее домой и обсохни, – с заботой в голосе произнес он. – Я-а… – выдавила Пиппа, стуча зубами. – Я не могу домой. Пока не могу. Чарли склонил голову, заглядывая ей в глаза. – Не можешь, значит… Хочешь, заходи к нам? – Нет. Спасибо. – Она покачала головой. – Я избегаю замкнутых пространств. – Избегаешь?.. Ясно, – растерянно пробормотал Чарли, оглядываясь на свой дом. – Ну тогда… давай хоть под навес зайдем, чтобы не мокнуть. Пиппа и на это собиралась ответить отказом, однако, все же почувствовав холод, кивнула. – Так-то оно лучше, – приговаривал Чарли, ведя ее за собой. Они поднялись на большую веранду. – Выпьешь чего-нибудь горячего? Может, полотенце принести? – Нет, спасибо. – Пиппа села на сухую ступеньку. – Как знаешь. Ну… у тебя все нормально?