Эву местонахождение Расти, похоже, не интересовало. Она с отвисшей челюстью наблюдала, как за их спиной закрываются тяжелые автоматические ворота. Закрытое пространство с рядами сенсорных фонарей и видеокамер, решетками на окнах и двенадцатифутовым забором с колючей проволокой выглядело как военная база внутри тюрьмы строгого режима. Годы шли, а Расти все так же получал угрозы: кто-то вечно обещал убить его, потому что он выступал адвокатом бандитов-байкеров, наркоторговцев и убийц детей. А если к списку добавить нелегальных мигрантов, профсоюзы и абортарии, неудивительно, что чуть ли не у каждого жителя штата был зуб на Расти Куинна. У Чарли на этот счет была своя теория: большая часть угроз убийством исходит от Кулпепперов. И только за небольшую их часть надо благодарить честных граждан, искренне верящих, что Расти Куинн служит правой рукой Сатаны. Страшно подумать, что они сделают, когда разойдется слух о том, что Расти защищает девушку, устроившую стрельбу в школе. Ленор припарковала свою «Мазду» около «Субару» Чарли. Она повернулась к Эве Уилсон. — Давайте я покажу, где можно помыть руки. — А телевизер у вас есть? — спросила Эва. — Может, лучше не… — начала Чарли. — Я хочу посмотреть. Чарли не могла запретить взрослой женщине смотреть телевизор. Она вышла из машины и открыла Эве дверь. Та не шелохнулась. Она сидела, глядя прямо перед собой и сложив руки на коленях. — Мне ведь это не снится? — К сожалению, нет, — сказала Чарли. Женщина медленно повернулась. Ноги ее в пижамных штанах выглядели как тонкие палочки. Бледная кожа казалась прозрачной на ярком солнечном свете. Ленор мягко закрыла водительскую дверь, но с таким лицом, будто хлопает изо всех сил. Она жутко злилась на Чарли с момента, как заметила ее в окне спальни. Если бы не Эва Уилсон, она оторвала бы Чарли голову и выкинула ее в окно машины. — Я с тобой не закончила, — выдавила Ленор. — Супер! — Чарли улыбнулась во весь рот, потому что удержаться и не подлить масла в огонь она не могла. Ленор не сказала бы Чарли ничего нового о ее идиотских поступках: она сама все прекрасно понимала. Если она в чем-то и преуспела, так это в умении грызть себя. Она отдала Эве Уилсон пакет с вещами, чтобы поискать свои ключи. — Я открою. — Ленор разблокировала стальной защитный экран и гармошкой сдвинула его в сторону. Для тяжелой железной двери понадобился код и еще один ключ, который отпирал засов, идущий через всю дверь и задвигающийся за оба стальных косяка. Ленор с усилием повернула защелку. Издав низкое «ды-дын», дверь наконец открылась. — Вы тут вроде как деньги храните? — спросила Эва. Чарли поежилась. Она пропустила Ленор и Эву вперед. Знакомый сигаретный запах как-то пробрался в сломанный нос Чарли. Она запретила Расти курить в здании, но опоздала со своим приказом лет на тридцать. Он носил эту вонь с собой, как Пиг-Пен из комиксов «Пинатс». Можно было сколько угодно мыть и красить стены и даже менять ковролин — запах не исчезал. — Сюда. — Ленор бросила Чарли еще один многозначительный взгляд и проводила Эву в зону ресепшена — депрессивную темную комнату с металлическими рольставнями, закрывающими вид на улицу. Чарли пошла к своему кабинету. Прежде всего надо позвонить отцу и сказать, чтобы тащил свою задницу сюда. Нельзя оставлять Эву Уилсон сидеть на продавленном диване и узнавать новости о своей дочери по телевизору. На всякий случай Чарли пошла длинным путем мимо кабинета Расти: вдруг он припарковался перед зданием. Белая краска на его двери сочилась желтым никотином. Пятна расходились по гипсокартонным стенам и закрывали потолок, как тучи — небо. Даже на дверной ручке — никотиновая пленка. Чарли натянула рукав на пальцы и, подергав ручку, убедилась, что дверь заперта. Его здесь нет. Чарли сделала длинный выдох и пошла к своему кабинету. Она специально выбрала для себя противоположное крыло здания, в котором в прошлой жизни располагались офисные помещения сети канцелярских магазинов. Архитектура одноэтажного строения имела сходство с шалтай-болтайностью фермерского дома. Зона ресепшена у них с отцом была общая, но практика у Чарли была полностью своя. Другие юристы также периодически снимали помещения в здании, оформляя помесячную аренду. Университет Джорджии, Исследовательский университет штата Джорджия, Морхаус-колледж и Университет Эмори иногда присылали стажеров, которым тоже нужны были столы и телефоны. Работающий с Расти детектив, Джимми Джек Литтл, устроил себе кабинет в бывшей кладовке. Как Чарли поняла, Джимми Джек хранил там свои бумаги, надеясь, что полиция два раза подумает, прежде чем обыскивать помещение в здании, доверху набитом юристами. На стороне Чарли ковролин был пушистее, а обстановка приятнее. Расти повесил на ее дверь табличку «Понять, Простить и Партнеры» — так он подшучивал над ее вечным стремлением урегулировать дела своих подзащитных во внесудебном порядке. Чарли была не против выступить в суде, но большинство ее клиентов были слишком бедны, чтобы позволить себе судебный процесс, и слишком хорошо знали пайквилльских судей, чтобы тратить время на борьбу с системой. Расти же, наоборот, с удовольствием бы оспаривал в Верховном суде США штраф за парковку, если бы кто-нибудь ему позволил. Чарли стала искать ключи от кабинета в своей сумке. Ремешок соскользнул с ее плеча. Она раскрыла рот. На школьном альбоме Келли Уилсон красовался мультяшный генерал Ли, потому что воин-конфедерат был символом школы. «Адвокат, располагающий любым предметом, который в текущих обстоятельствах может служить вещественным доказательством участия его подзащитного в противозаконных действиях, обязан информировать органы правопорядка о местонахождении данного предмета либо передать им данный предмет». От внимания Чарли не ускользнул тот факт, что она читала Геку нотацию о сокрытии улик, держа под мышкой альбом Келли Уилсон. Хотя можно сказать, что Чарли столкнулась с юридическим котом Шредингера. Невозможно узнать, содержит ли альбом улики, пока не откроешь его. Она снова стала искать ключи. Самое простое решение — это бросить альбом на стол Расти, и пусть он сам решает, что с ним делать. — Пойдем. — Ленор вернулась, готовая высказать все, что у нее накопилось. Чарли махнула рукой в сторону туалета на другом конце коридора. С полным мочевым пузырем она этот разговор не выдержит. Ленор зашла вслед за ней и закрыла за собой дверь. — Мой внутренний голос подсказывает, что нет смысла устраивать тебе взбучку, потому что ты слишком глупа, чтобы понять, какая ты дура. — Пожалуйста, послушай этот голос. Ленор погрозила пальцем. — Вот не надо здесь умничать. Остроумные ответы посыпались в голову Чарли, как из рога изобилия, но она сдержалась. Она расстегнула джинсы и села на унитаз. Ленор мыла Чарли в ванной, когда та была слишком убита горем, чтобы ухаживать за собой. Так что можно писать при ней. — Ты никогда не продумываешь свои действия, Шарлотта. Ты просто берешь и делаешь. — Ленор мерила шагами тесное помещение. — Ты права, — сказала Чарли. — И я знаю, что ты права, и еще я знаю, что ты не заставишь меня чувствовать себя еще хуже, чем я уже чувствую. — Так просто ты от меня не отделаешься. — Тебе кажется, это просто? — Чарли широко развела руки, чтобы продемонстрировать свои травмы. — Сегодня утром я попала в зону боевых действий. Поспорила с копом, получила вот это. — Она показала на свое лицо. — Я унизила своего мужа. Который раз. Я потрахалась с парнем, который оказался то ли мучеником, то ли педофилом, то ли психопатом. Я устроила нервный срыв при тебе. И лучше тебе даже не знать, что я там делала, когда приехали спецназовцы. Серьезно, лучше тебе ничего не знать, потому что так тебе проще отрицать свою причастность. Ленор раздула ноздри. — Я видела, как они целились тебе в грудь, Шарлотта. Шестеро мужчин с винтовками наготове и пальцами на курках, готовые убить тебя в любую секунду, пока я стою во дворе и заламываю руки, как беспомощная старуха. Чарли вдруг поняла, что Ленор не злится. Она страшно напугана. — О чем ты вообще думала? — требовала ответа Ленор. — Зачем рисковать жизнью? Что там было такого важного? — Ничего такого важного. Чарли и так уже было очень стыдно, а тут еще по щекам Ленор покатились слезы. — Прости. Ты права. Не надо было мне этого делать. Ничего этого. Я дура и идиотка. — Полная. — Ленор взяла туалетную бумагу и отмотала кусок, чтобы высморкаться. — Пожалуйста, наори на меня, — попросила Чарли. — Не могу видеть тебя такой расстроенной. Ленор глядела в сторону, а Чарли хотелось утонуть в море ненависти к себе. Сколько раз у нее были точно такие же разговоры с Беном? Тот случай в магазине, когда Чарли толкнула мужчину, который ударил свою жену. Или чуть не попала под машину, пытаясь помочь какому-то водителю с неисправным автомобилем на обочине. Спорила с Кулпепперами, встретив их в центре города. Ездила в Низину посреди ночи. Тратила свою жизнь, защищая грязных наркош и кровожадных ублюдков. Бен говорил, что Чарли побежит и сунет голову под бензопилу, если обстоятельства сложатся соответствующим образом. — Не будем же мы обе реветь, — сказала Ленор. — Я не реву, — соврала Чарли. Ленор передала ей туалетную бумагу. — Почему ты считаешь, что он психопат? — Я не могу об этом говорить. — Чарли застегнула джинсы и пошла к раковине помыть руки. — Мне стоит беспокоиться о том, что ты возьмешься за старое? Чарли даже думать об этом не хотела. — У камер наблюдения есть слепая зона. — Это тебе Бен сказал? — Ты знаешь, что мы с Беном не говорим о делах. — Чарли вытерла подмышки намоченным бумажным полотенцем. — У психопата мой мобильник. Мне надо его заблокировать и купить новый. Я сегодня два заседания пропустила. — Суд закрылся, как только появились новости о стрельбе в школе. Чарли вспомнила, что это стандартная процедура в подобных случаях. Один раз уже была ложная тревога. Как и Эва Уилсон, она с трудом верила в реальность происходящего. — У тебя на столе контейнер с двумя сэндвичами. Если ты их съешь, я схожу в магазин и куплю тебе телефон, — предложила Ленор. — По рукам, — согласилась Чарли. — Послушай, прости меня за сегодняшнее. Я постараюсь так больше не делать. Ленор закатила глаза. — Ну да.