Я бросаю трубку и встаю на ноги. Телефон почти сразу звонит снова, но я игнорирую его и открываю дверь. На пороге стоит Уолли. – Я так и не ответил на твой вопрос, – говорит он. – Какой вопрос? Щеки Уолли становятся пунцовыми. – Ну… мы говорили об Адаме и Еве… и ты сказала… Он замолкает. Я жду. Он потирает переносицу под очками. – Я сказала?.. Уолли перестает потирать нос и заходит в дом, ухмыляясь. – Я правда должен это повторить? – Повторить что? Он качает головой. – Ты смешная. Не совсем понимаю, почему это я смешная, но когда он заключает меня в объятия и прижимается своими губами к моим, то кажется уже не суть важно, поскольку я все равно не смогла бы ответить ему. Секс с Уолли – это приятный сюрприз. Прежде я занималась сексом с Альбертом, и это было скорее из необходимости, даже любопытства, но каждый раз, когда он скользил по моему телу, я думала только о том, когда все это кончится. С Уолли же у меня было много мыслей. В голове мелькало: «Может, попробуем вот это?» или «Что ты там делаешь и почему это так приятно?» и «Вот бы заниматься этим постоянно!». Я совершенно забыла о том, что у меня был план забеременеть, пока все не закончилось. Но когда я об этом вспомнила, то совсем не переживала. – Эм-м-м, безопасно? – спросил Уолли, нависая надо мной, когда мы оба были обнажены. Странный вопрос, подумала я, но потом решила, что в новой обстановке важно чувствовать себя в безопасности. Я раздумывала над его вопросом, но в конце концов решила, хоть и не исключено, что в любой момент к нам может ворваться сумасшедший с пистолетом, моя квартира – это не охваченная войной Сирия. Поэтому, тщательно все обдумав, я ответила: – Да, безопасно. И похоже, это был правильный ответ, потому что потом события стали развиваться очень быстро. Когда все кончилось, я не могла перестать хихикать. Когда Уолли спросил меня, почему я смеюсь, я не смогла ему ответить. Я решила, что единственное тому объяснение – физическая реакция. – Кажется, я испытала оргазм, – говорю я. – Ну, то есть… я не уверена. Разве можно знать наверняка? Уолли переворачивается на бок. – Вообще-то не знаю, – отвечает он задумчиво. – Может, погуглим? – Отличная идея. И вот мы лежим в постели, гуглим оргазмы и читаем статьи. Полистав восемь или девять разных сайтов, мы пришли к выводу, что у меня почти наверняка был оргазм, но чтобы убедиться точно, лучше попробовать еще раз. Уолли уходит до рассвета, чем нравится мне еще больше. Как бы хорошо мне ни было с ним этой ночью, я очень хочу сохранить свой утренний распорядок. На этой неделе нарушений было предостаточно. Но, занимаясь йогой и меняя позы, я ловлю себя на том, что все еще думаю о нем. Я представляю, как рассказываю Роуз о своих отношениях с Уолли. Ну разве это не нечто? В фильмах и книгах сестры всегда обсуждают такие вещи, подтрунивают друг над другом из-за мальчиков, делятся секретами. Я представила, как Роуз вздыхает, хихикает и требует грязных подробностей. Как она помогает мне подготовиться к свиданию и просит рассказать, как все прошло. Думаю, мне бы понравилось. Чего-то подобного я ожидала, когда начинала встречаться с Альбертом. – У меня появился парень, – сказала я тогда Роуз, хотя мы с Альбертом не использовали именно термины «парень» и «девушка». Тем не менее я поняла, что наше поведение типично для тех, кто находится в отношениях, так что вывод казался логичным. – Его зовут Альберт. – В каком смысле… парень? Это должно было стать первым звоночком. В отличие от подавляющего большинства населения, Роуз обычно не задавала вопросов, на которые уже знала ответ. Она знала, что я не понимаю, когда люди так поступают. Но в тот день она, казалось, забылась. – Я имею в виду… у меня есть парень, – ответила я. Роуз не ахнула и не хихикнула, но задавала десятки вопросов об Альберте, ни один из которых не был хоть сколько-нибудь интересным. Какая у него фамилия? Где живет? Что изучает? И все время кривила губы, будто иметь парня – это оскорбление лично в ее адрес. – Когда ты нас познакомишь? – был последний вопрос, довольно неожиданный, учитывая, что она, казалось, испытывала отвращение к самому существованию Альберта. После долгих уговоров я все же согласилась пригласить его на ужин к ней домой, где она продолжила задавать ему вопросы. Она не толкала меня легонько локтем в бок, не хихикала и не подмигивала. Не было ничего веселого. Как и на следующий день, когда Альберт перестал со мной разговаривать. Таким образом, я решила не рассказывать Роуз об Уолли. 9:15 утра, я собираюсь уходить на работу, как вдруг миссис Хейзелбери стучит в дверь. – Прости, что беспокою так рано, Ферн, но я хотела застать тебя до того, как ты уйдешь. Я принесла копию кооперативного устава. – Она протягивает стопку бумаг и надевает очки. – В разделе 4.2 говорится, что в здании запрещено держать собак, а согласно разделу 15.6, цитирую: «Стоянка больших транспортных средств, включая грузовики, прицепы и автофургоны, строго запрещена строительным уставом». – Сняв очки, она смотрит на меня выжидательно. – Ты читала устав? – Да, – отвечаю я. (Вообще-то я очень внимательно прочитала корпоративные документы нашего блока после переезда Альфи в мою квартиру и провела последующие исследования в интернете, когда в библиотеке было тихо.) – Однако данный устав, содержащий полный запрет на проживание у нас домашних животных, противоречит разделу 180 Закона о домашних животных, предусматривающего, что «корпоративный устав не должен угнетать и необоснованно нарушать интересы всех жильцов и владельцев участков, входящих в проект, и условия использования общего имущества в проекте». Миссис Хейзелбери недоуменно моргает, и я принимаю это как знак, что ей нужны дальнейшие объяснения. – Это значит, что в уставе может быть написано что угодно, но кооперативы владельцев не имеют законных оснований запрещать держать домашних животных на своей частной собственности. Теперь миссис Хейзелбери поняла – это видно по ее раскрасневшемуся лицу. – А что до фургона, – продолжаю я, – это не автофургон и не трейлер. Он зарегистрирован как стандартное транспортное средство и как таковой не нарушает ни один из вышеупомянутых документов. В общем, мне пора на работу, миссис Хейзелбери, не то опоздаю. На этом я беру Альфи за поводок, выхожу и, закрыв за собой дверь, удаляюсь, а миссис Хейзелбери, лишившись дара речи, хмуро смотрит нам вслед. Сегодня в библиотеке все ко мне по-особому добры, и я уверена, это из-за сцены, которую я устроила вчера в боулинге. Возможно, еще потому, что со мной собака. Поскольку Уолли сегодня на встрече, у меня не было другого выбора, кроме как взять Альфи с собой на работу. А тот факт, что Кармель всю первую половину дня на межбиблиотечном собрании, – удачный поворот судьбы, которым я не преминула воспользоваться. Альфи пользуется большой популярностью как у сотрудников библиотеки, так и у посетителей. Даже ворчливые старики, которых привезли из дома престарелых, воспряли духом при виде его. Линда использует его в качестве реквизита во время своих чтений. Гейл в свой перерыв ходит покупать собачьи лакомства и кормит его настолько, что он не в состоянии что-либо делать, кроме как валяться у моих ног, пока я обрабатываю возвращенные книги. И конечно, чтобы покакать на ковер, он выбирает тот момент, когда Кармель возвращается с совещания. – Что, ради всех святых, здесь происходит? – кричит она, пока я вожусь на четвереньках с баллончиком и бумажным полотенцем. Я поднимаю глаза. Кармель носит очки, которые при дневном свете становятся солнцезащитными. Только она в помещении, но очкам это, кажется, все равно. – О, Ферн, – говорит она, смягчившись, – здравствуйте! Рада видеть, что вы… что вам лучше, после вчерашнего. Она замолкает. У меня такое чувство, что я должна что-то сказать (я понемногу начинаю понимать манеру общения Кармель), но не знаю, что именно. В конце концов я наугад выдавливаю из себя: – Эм-м-м… – и, о чудо, это срабатывает. – В общем, как я уже говорила, собакам сюда нельзя. – Вообще-то, – говорю я, – владельцы собак-помощников имеют право брать своих животных в любые общественные места и в общественный транспорт, включая автобусы и поезда. Закон Австралии о дискриминации инвалидов от 1992 года не допускает дискриминацию в отношении человека с ограниченными возможностями, который использует помощника… Взгляд Кармель под меняющими цвет очками становится хмурым. – То есть… хотите сказать, это собака-поводырь? Я неуверенно смотрю на Альфи. – Да… – Ясно. В таком случае полагаю, вам известно, что владелец такой собаки должен по запросу предоставить подтверждение инвалидности. Я молчу, но Кармель ждет ответа, поэтому я выдаю очередное: – Эм-м-м… – Ну так что? – выжидательно спрашивает Кармель. – Где ваше подтверждение? Я недооценила ее. Как и ее очки, поскольку за столь короткое время солнцезащитное затемнение пропало совсем. Я скрещиваю руки на груди. – Ферн, собаке придется уйти. Глядя вдаль, я начинаю хмуриться. – Кармель, прошу меня извинить, но, кажется, я слышала, как меня кто-то… Я встаю и собираюсь уже сбежать, как она вдруг говорит: – Пожалуйста, не уходите, когда я с вами разговариваю, Ферн. Я хмурюсь. – Но вы закончили говорить. Сказали, что собаке придется уйти, поэтому я ухожу. – Но… – Кармель выглядит совершенно возмущенной. – …вы мне не ответили!