– Привет, – здоровается он. Сестра смотрит на меня. Она в таком недоумении, что я едва сдерживаю смех. – Роуз, это Уолли, – говорю я. – Уолли, это моя сестра Роуз. Уолли протягивает руку. – Приятно познакомиться, – отвечает он. – Хотя вообще-то меня зовут Рокко. – Улыбаясь, он смотрит на меня отчитывающим взглядом. Роуз не отрывает от него глаз. Это странно. Обычно она такая уравновешенная, вежливая. У нее всегда и на все есть идеальная реакция. Но сегодня она будто забыла, как себя вести. – Мне тоже приятно, Рокко, – наконец произносит она, беря протянутую ей руку. Она пожимает ее дольше, чем принято (максимум три секунды, как она всегда мне говорила), и смотрит на него как-то недружелюбно, я бы сказала. – Ваше лицо мне знакомо, мы не встречались раньше? Уолли берет свои ботинки у входа, где он аккуратно расставил их накануне вечером. – Насколько я помню, нет, но как знать? Мир тесен. Как бы то ни было, оставляю вас наверстывать упущенное. Ферн, поговорим позже? Предложение утвердительное, но Уолли произносит его как вопрос, повышая интонацию. В свете этого я решаю пойти на хитрость и ответить ему так же. – Конечно. Поговорим позже. Уолли машет мне на прощание и выходит, с ботинками в руке. Все это так необычно, что я не могу перестать улыбаться. Я оглядываюсь на сестру, которая смотрит на меня в упор. – Он оставался у тебя на ночь? Нельзя просто приглашать какого-то странного парня в свой дом! – Но он не странный. – Она про то, что он не обулся перед выходом? – Он незнакомец, Ферн. Мы его не знаем. Это он подвез тебя домой после боулинга? Я киваю. – На своем фургоне. – Кстати, насчет этого, – продолжает Роуз, – я встретила миссис Хейзелбери, и она очень недовольна, что у дома припаркован этот автофургон. – Это не автофургон, – возражаю я. – Это фургон «Комби»… Но Роуз не слушает. – Как, говоришь, его зовут? Рокко? – Да, но я зову его Уолли. – А фамилия его? – Райан. – Рокко Райан. – Роуз недовольно хмурится. – Ты так и не ответила, почему вернулась так рано! У вас с Оуэном все хорошо? На ее губах мелькает легкая улыбка. – С Оуэном все прекрасно. Мы снова вместе! Сестра сияет от счастья. У меня такое чувство, что я тоже должна быть взволнована, но я скорее в замешательстве. – Вместе? Но… вы что, расставались? – Ну… нет. – Улыбка на ее губах меркнет. – Все очень сложно. Скажу только, что все эти месяцы я очень переживала за наши отношения. Но сейчас все наладилось. – Она снова улыбается. – Сейчас я уверена в этом больше, чем когда-либо. Я улыбаюсь, все еще не до конца понимая. – Так, а где же Оуэн? – спрашиваю я. – Он тоже вернулся? Сестра качает головой. – Ему нужно закончить один проект, но вернется, как только сможет. А пока нам с тобой нужно провести время вдвоем. Только ты и я, и эти пончики. Что скажешь? Роуз лезет в коробку и достает один с шоколадной глазурью для меня. Проверив уровень сахара при помощи глюкометра, она берет один и себе. Когда мы доедаем, я принимаю душ и собираюсь, потом Роуз отвозит меня в библиотеку. Лишь немного позже я понимаю, что она так и не ответила на мой вопрос, почему приехала раньше. Дневник Роуз Ингрид Касл Уехать от Оуэна было нелегко. На самом деле это было, наверное, самое трудное, что мне когда-либо приходилось делать. Но если был хоть какой-то риск, что Ферн в опасности, оно того стоило. Звучит драматично, я понимаю. Один тот факт, что она встретила парня, еще не означает, что она в опасности. Но статистика в этой области мрачная. Девяносто процентов всех людей с умственной отсталостью подвергаются сексуальному насилию в своей жизни. Девяносто процентов!!! Считайте меня чрезмерно заботливой, но, черт возьми, я должна убедиться, что моя сестра входит в оставшиеся десять процентов. Должна признать, делать записи в дневнике и правда помогает. Мой психоаналитик прав, подсознание забавно умеет связывать вещи воедино. Радость сливается со страхом. Хорошее соединяется с плохим. И вот в день, когда я уверенно принимаю решение вернуться домой, угадайте, о ком я думаю? Гэри. Мама встречалась с ним, когда нам было по одиннадцать лет. Первый мамин парень, или, по крайней мере, первый, о котором мы знали, после ухода отца. Поначалу Гэри был желанным дополнением к нашей жизни. Нечто новое, так сказать. Он был учителем физкультуры, носил шорты и кроссовки каждый день, даже по выходным. Помню, я задавалась вопросом, есть ли у него вообще другая одежда. Но главным и лучшим было то, что, когда Гэри был рядом, мама становилась добрее. Гэри был ласковым, что тоже было в новинку. Он крепко обнимал нас и гладил по плечу. Было странно, когда взрослый прикасался к нам таким образом. Иногда мне это нравилось, но чаще всего меня это смущало. Однажды, когда мы все сидели перед телевизором, он начал массировать мне ноги. Я хотела попросить его остановиться, но мама была рядом и ничего не сказала, поэтому я тоже не стала. Затем он попробовал сделать это с Ферн, но она просила его прекратить. Ферн всегда сходили с рук такие вещи лучше, чем мне. Однажды Гэри взял нас купаться, пока мама ходила в парикмахерскую. Мы с Ферн были в восторге. Не знаю, что больше опьяняло меня: само плавание или просто идея заняться чем-то настолько обычным и нормальным. Ферн обожала воду. Когда мы пришли в местный городской бассейн, она нырнула в открытую секцию без дорожек и тут же уплыла прочь. Я не была такой хорошей пловчихой, как она, и заходила в воду медленно и держалась в основном на мелководье. Гэри все это время сидел на краю бассейна, наблюдая за мной. Когда я набралась смелости поплыть дальше, где глубже, он позвал меня обратно. – Я обещал маме, что не дам тебе утонуть, – сказал он, соскользнув с бортика в воду. До сих пор помню, как его руки обхватили меня за талию под водой и притянули к себе. Как он прижимался голыми бедрами к моим. И помню отчетливое ощущение, что что-то в этом было не так, неправильно. – Расслабься, – прошептал он, – просто расслабься. Это было самое странное. Повсюду вокруг нас были люди, и все же я была совершенно одна. Ферн Роуз подвозит меня до работы вовремя (впритык). После всех волнений, вызванных ее неожиданным возвращением, я с облегчением начинаю свое утро в библиотеке, которое, на радость, проходит без происшествий. Чего не скажешь про вторую половину дня. Я сижу в детском уголке с малышкой, которая отказалась участвовать в группе пения и танцев на школьном празднике (сказала, там слишком громко, в чем я ее поддерживаю), читаю ей книгу, как вдруг из другого конца зала раздается крик. – Прочь от меня! Девочка смотрит на меня обеспокоенно. Я разделяю ее тревогу. Голос глубокий, гортанный и звучит совсем не дружелюбно. Очень необычно слышать такой голос в библиотеке. – Не подходи! Отойди от меня! Поднявшись на ноги, я пытаюсь найти его обладателя. Над Кармель, которая выглядит неестественно неуверенно, возвышается крупный мужчина. Она вытянула руки перед собой, но он, похоже, отступать не собирается. Я осматриваю пространство вокруг них. Посетители тихо встают из-за компьютерных столов и собираются небольшими группами у входа. Гейл наблюдает за ними, стоя за стойкой регистрации с телефоном у уха. Подойдя поближе, я подмечаю, что мужчина потеет и дрожит. Похоже, ему нехорошо. – Прошу прощения, – обращаюсь я к нему, – вам нужна помощь? Он смотрит на меня. – Ты еще кто такая? – Я библиотекарь, – отвечаю я. Дети перестали петь и танцевать. В зале воцарилась тишина, что очень необычно для этого времени суток. – Библиотекарь?! Кажется, он удивлен, и я воспринимаю это как доказательство, что он, сам того не понимая, оказался не в том месте. – Да, вы в публичной Библиотеке Бейсайда. А куда вам нужно? – Мне нужны мои деньги! – Глаза у него ненормально большие, как у персонажа мультфильма. Он скрежещет зубами и нервно царапает кожу пальцев ногтями. Он явно взволнован. В правой руке у него перочинный нож с маленьким лезвием, направленным наружу.