– Я иду? Я закатываю глаза. – Покупаю? – повторяет она. – Да. – Я не прошу тебя понять, почему это для меня так важно. Просто прошу пойти со мной, можешь это сделать? И вот я в «ИКЕА». Здесь пахнет булочками с корицей и фрикадельками – отвратительное сочетание. А еще здесь светло, как ясным летним днем. Я бы надела очки для плавания, но за ними пришлось бы возвращаться домой, поэтому пришлось надевать солнцезащитные. – Что думаешь? – спрашивает Роуз, жестом указывая на шкаф, пока я пытаюсь понять ее, читая по губам. Я думаю, что хочу выбраться отсюда, пока у меня не началась мигрень. Но я окидываю книжный шкаф беглым взглядом и отвечаю: – Не особо большой. Роуз хмурится. – Уверена, у них есть побольше… Я чертыхаюсь себе под нос. Если бы я сказала, что мне нравится, мы бы уже записали номер артикула и бежали на склад (единственное место в «ИКЕА», где я наслаждаюсь изобретательной организованностью и порядком). Роуз не спеша шагает в другую секцию, намереваясь найти кого-нибудь, кто бы подсказал, где есть шкафы побольше. – Ферн? – зовет она меня. – Подойди, посмотри! Магазин на редкость заполнен людьми, и мне приходится буквально проталкиваться. Все извиняются и вежливо улыбаются, но у меня уже начинает кружиться голова. Неужели так много людей покупают книжные шкафы? – Давай уже выберем и поедем домой! – кричу я сестре. Она что-то отвечает, и я вынуждена вынуть беруши, чтобы ее расслышать. – Что ты сказала? – Хочу найти самый подходящий, – отвечает Роуз. – Не хочу торопиться. Мы вырываемся из толпы, и я встаю рядом с детской кроваткой, где места больше и никого нет, и обхватываю себя руками. Даже несмотря на солнцезащитные очки, свет такой яркий, что кружится голова. – Я думала купить белый, но как тебе такая натуральная древесина? – спрашивает Роуз, указывая на очередную деревянную раму с бесконечным набором полок. – О, смотри, в комплекте лампа, она отлично подходит! – Она поднимает лампу с деревянным основанием и светит мне прямо в глаза. Если бы я ее не знала, то решила бы, что она нарочно атакует мои сенсорные чувства. – Роуз, мне нужно выйти на улицу. – Еще минутку! Хочу посмотреть прикроватные тумбочки. Потом уйдем. Она берет меня за руку и волочит за собой обратно в толпу. Молодые пары о чем-то спорят, малыши-близнецы прыгают на кровати в неистовой радости, пока их сильно беременная мать кричит на своего мужа, чтобы он их утихомирил. Роуз все тянет меня за собой, но как только мы отходим в сторону, я останавливаюсь. Роуз оглядывается. – Ферн? Ты чего? На меня накатывает чувство тошноты. Я плюхаюсь в кресло и опускаю голову на руки. В моем маленьком поле зрения появляются телесные балетки Роуз. – Ферн! – восклицает она. – Ради бога, я просто хочу показать тебе еще один… Меня тошнит прямо на ее туфли. – Держи. – Роуз протягивает мне пластиковый стаканчик с водой. – Выпей. Мы сидим в комнате для родителей на стуле, предназначенном для кормящих матерей. До чего иронично, учитывая обстоятельства! Роуз поглаживает мою спину ритмичными кругами, нашептывая «ш-ш-ш» и успокаивая. После того как меня стошнило, она обо всем позаботилась сама: взяла у продавца рулон бумажных полотенец, все убрала, отмахиваясь от предложенной помощи. Нашла мне воды и убедила всех, что все в порядке, просто ее сестра неважно себя чувствует. Она казалась такой спокойной, полностью контролирующей ситуацию, что это невольно напомнило мне о том, почему я так в ней нуждаюсь. – Тебе лучше? – спрашивает Роуз после того, как я допила воду. Я киваю: – Немного. – Что это было? – спрашивает Роуз. – Все слишком для тебя? Или съела что-то не то? Может?.. – У меня шесть дней задержки, Роуз. Сестра перестает гладить меня по спине. – Что? Я повторяю свои слова. Роуз делает пару шагов назад, затем медленно опускается на другой стул. – Вы с Рокко занимались сексом? Ну а почему, как она думает, я так волнуюсь из-за этой задержки? – Да. – И ты думаешь?.. – Да, – отвечаю я, – думаю, я беременна. Вернувшись домой, мы с Розой теснимся в моей маленькой ванной. Перед нами на краю ванны лежит тест на беременность. Одна полоска видна четко, и рядом с ней начинает появляться вторая, едва различимая. – Что ж, – говорит Роуз, потирая виски, – ты определенно беременна. Сделав глубокий вдох, она садится на унитаз. Я прислоняюсь к стене. – Интересно, что скажет Уолли, – размышляю я. Роуз поднимает на меня глаза. – Ты ему скажешь? – Конечно. Роуз потрясена, чем немало меня озадачивает. В моем элементарном понимании, это обычная вежливость, в конце концов. Только в дневных телевизионных шоу я видела, чтобы женщина не говорила отцу своего ребенка, что беременна, и то если у них была интрижка или секс на одну ночь. Но если двое встречаются только друг с другом, то такая новость обычно является радостной. – В данных обстоятельствах так ведь будет правильно? – продолжаю я. – Сообщить отцу ребенка, что он станет папой. – Да, – не спеша отвечает Роуз, – когда планируют оставить ребенка. – Она долго молчит. – Ты это предлагаешь? Я не знаю, что предлагаю. Идея родить ребенка для Роуз возникла словно миллион лет назад. Тогда еще не было Уолли. У ребенка не было ни имени, ни лица. А теперь малыш во мне. Он наш. И все вдруг стало ощущаться совершенно иначе. – А что, если да? – спрашиваю я. Роуз на короткое мгновение закрывает глаза. – Ты правда хочешь знать, что я думаю? – Она открывает глаза. Я киваю. – Ладно. Честно говоря, эта мысль меня беспокоит. Мы обе знаем, у тебя были свои… трудности в прошлом. – Роуз не говорит прямо, ей и не нужно. – А если что-то произойдет, пока ты сидишь с ребенком? Младенцы очень уязвимы, Ферн. Плохие вещи случаются, даже случайно… – Она вздыхает. Кажется, она вот-вот заплачет. – Все получится, только если у тебя будет постоянный уравновешенный партнер. А Рокко… он ведь не такой, так? Я жалею, что рассказала Роуз о нервном срыве Уолли. Даже не знаю, как так вышло. Вот мы едим сатай из курицы на ужин и обсуждаем отмену штрафов в библиотеке за просроченный возврат книг, а в следующий момент Роуз уже все знает. Ее умение вытягивать из людей информацию просто поразительно. Оуэн говорил, из нее получился бы отличный допросчик. – Подумай, Ферн. Рокко не смог справиться с элементарным давлением на работе. Для него это был такой стресс, что ему пришлось уехать из своей страны, бросить жизнь там и плыть по течению, живя в фургоне! Что же будет, если он столкнется с реальными трудностями, болезнью или смертью? Или ребенком, который никак не перестанет плакать? Я хотела было ответить на ее вопрос, но потом понимаю, что не имею ни малейшего понятия. Конечно, она права. Мне нельзя доверить ребенка. Как и Уолли. Как глупо было даже думать об этом. Роуз встает и берет мои руки в свои. – Я бы хотела, чтобы все было по-другому, Ферн, правда. Я киваю. – Я всегда рядом, – говорит она и обнимает меня. – Не волнуйся. Мы во всем разберемся. Я обещаю. Я замираю, опустив руки вдоль тела и ожидая, когда она меня отпустит. Но Роуз продолжает крепко обнимать меня. Я чувствую себя будто в заточении, будто застряла. Как в смирительной рубашке. Дневник Роуз Ингрид Касл