– Отлично, – отвечает мужчина. – Давайте прямо сейчас. Он смотрит на меня, я смотрю на него. О, этот старик понятия не имеет, с кем связался. – Ферн? Я оборачиваюсь, задыхаясь от облегчения. Кармель появилась в одиннадцатом часу. – А, Кармель! У этого джентльмена трудности с электронной почтой. – К вам пришли, – говорит Кармель, взглядом показывая на вход в библиотеку. Оглянувшись, я вижу там Уолли с большим букетом подсолнухов в руках. Сердце мое замирает. – Так вы мне поможете или как? – рычит старик. – Я не буду торчать здесь целый день! Уолли машет мне. На нем темно-синий костюм – должно быть, новый. Я видела его раньше в сером костюме, тоже очень красивом, только брюки были не такими обтягивающими. Волосы элегантно зачесаны набок, в стиле старого Голливуда. – Ферн, ваша смена уже окончена, – говорит Кармель. – Идите, а я помогу джентльмену с компьютером, хорошо? Я смотрю на часы. – Но моя смена закончится через двадцать минут… – Ферн, – говорит Кармель строго, отчеканивая каждое слово, – ваша смена закончена. Голос у нее странный, будто у робота-убийцы, взгляд неестественно напряженный. Первой мыслью было спросить, все ли с ней хорошо, и поправить, что моя смена точно не окончена, но у меня есть серьезные опасения, что это может вызвать у нее какой-нибудь приступ. Поэтому я просто соглашаюсь. – Хо-ро-шо. Спасибо, Кармель. Фургон Уолли стоит на парковке, и, когда мы подходим, он открывает для меня пассажирскую дверцу, – этот галантный жест мне очень приятен. Я забираюсь внутрь и кладу подсолнухи рядом с собой на сиденье. Они завернуты в коричневую бумагу с небольшим пластиковым пакетом с водой, завязанным вокруг стеблей для поддержания влаги, что является довольно инновационным решением. Никто никогда раньше не дарил мне цветы. Честно говоря, я всегда считала, что цветы дарят из снисходительности, к тому же всегда опасалась, что их запах может быть слишком приторным. Но с удивлением обнаруживаю для себя, что в данных обстоятельствах они пришлись мне по душе, и даже в небольшом пространстве фургона они излучают довольно приятный и легкий аромат. – Спасибо за цветы, – благодарю я, когда Уолли забирается на водительское сиденье. – Не за что, – отвечает он, улыбаясь куда-то мне через плечо. – У подсолнухов нет сильного запаха. Флорист вообще сказал, что они не пахнут, но слабый аромат я все же почувствовал. Я представляю себе Уолли в магазине, как он указывает на букеты, нюхает каждый из них и качает головой, пока наконец не находит подсолнухи и не заявляет, что это идеальный выбор. Красивая фантазия, и я улыбаюсь ей. – А теперь, если позволишь, я хотел бы пригласить тебя на ужин, – говорит он. Мои фантазии о цветочном магазине мгновенно рассеиваются, сменяясь другими, менее привлекательными. Мы с Уолли в переполненном ресторане, где все разговаривают громко, пытаясь перекричать музыку. Запахи еды, пьяные посетители. Я открыла было рот, чтобы ответить ему, что не смогу, что ресторан – одно из худших мест, способных перевозбудить мои чувства, но Уолли поднимает руку, призывая меня молчать. – Выслушай меня сначала! У одного моего знакомого есть греческий ресторан в Виндзоре. Сегодня вечером они устраивают частную вечеринку в зале наверху, поэтому главный обеденный зал закрыт. Он согласился открыть его только для нас двоих. Я хмурюсь: – В каком смысле? – Мы будем в ресторане одни. Сможем выбрать освещение, музыку, еду – все. Постепенно я начинаю понимать, что он делает. Не только цветы, но и все остальное. Он запланировал, чтобы весь вечер был для меня идеальным. Это совершенно невероятный уровень заботы. – Почему ты плачешь? – спрашивает Уолли. Я поднимаю руку к лицу, щека и правда влажная. – Я… я немного ошеломлена, полагаю. Это все так мило. Ресторан… Не думала, что смогу когда-нибудь сходить в ресторан. Краем глаза я вижу, как Уолли нежно улыбается. – А что вообще принято надевать по такому поводу? – спрашиваю я, указывая на свой джинсовый комбинезон. – Можно так пойти? – Можно, – отвечает Уолли, – но я принес тебе кое-что, подумал, тебе это понравится… – Он тянется на заднее сиденье и достает белый пластиковый пакет. – Еще? – недоумеваю я. Я засовываю руку в пакет и достаю оттуда длинное платье с открытым воротником, в диагональную полоску. Каждая полоска уникального цвета, ни одна не повторяется. Должно быть, здесь все оттенки радуги. – Увидел его в магазине и почему-то подумал о тебе, – говорит Уолли. – Это самое красивое платье на свете. Я удаляюсь в заднюю часть фургона, чтобы переодеться. Платье отлично село по размеру, хоть и колется немного. И оно идеально сочетается с радугой на моих кроссовках. – Потрясающе, – восклицает Уолли, когда я возвращаюсь на пассажирское сиденье. Неожиданно для самой себя я слегка взмахиваю юбкой, чтобы покрасоваться, но тут же ощущаю себя глупо и прекращаю. Уолли везет нас в ресторан, тщательно следуя дорожным знакам и соблюдая скоростной режим, что я очень ценю. В пути я размышляю над тем, что еду на настоящее свидание! В ресторан! Это похоже на сон, только у меня никогда не было таких снов. Как в книгах, которые я читала, со счастливым концом. Мы останавливаемся перед рестораном, но прежде, чем я успеваю выйти, Уолли кладет руку на мою ладонь. – Есть еще кое-что. – Он наклоняется и открывает бардачок. – Эти наушники с шумоподавлением и подключены к Bluetooth, чтобы мы могли слышать друг друга, – объясняет он, протягивая мне пару огромных наушников, похожих на стрелковые. – И это… – Он протягивает мне пару очков для плавания розового, фиолетового и бирюзового цветов и достает еще одну пару ярко-зеленых очков для себя. – Думаю, с этим все понятно. – Он надевает зеленые очки и спрашивает: – Ну как тебе? – Ты похож на лягушонка-авиатора, – отвечаю я и надеваю свои очки. – А как тебе я? – Ты радужный лягушонок-авиатор. Я улыбаюсь. Как и было обещано, в ресторане тихо, освещение приглушенное. Нас встречает официантка с кольцом в носу, фиолетовыми волосами и татуировкой дракона, выглядывающей из декольте белой рубашки на пуговицах. И почему она на нас-то так уставилась? – Бронь на имя Уолли, – говорит он. Я прыснула от смеха. Официантка подводит нас к столу, накрытому белой скатертью, с ярко-синими стульями. Когда мы садимся, она вручает каждому из нас заламинированное меню и наполняет наши стаканы водой из фарфорового кувшина. В ресторане пахнет чесноком и мясом. – Ты как? – интересуется Уолли. Я киваю в ответ: – Все прекрасно. Он выглядит таким смешным в этих очках, что я снова не могу сдержать ухмылки. – Что? – спрашивает он. – Ничего. Официантка приносит нам лаваш и дзадзики и обещает вернуться через минуту, чтобы принять заказ. Я начинаю уплетать хлеб еще до того, как его поставили на стол. Голод во время беременности – это вам не шутки. Чувствую, что готова съесть все углеводы на свете. – Ты не обедала? – спрашивает Уолли, когда я макаю в соус второй кусок питы. К счастью, у меня полный рот еды, так что я просто улыбаюсь и пожимаю плечами. Не могу же я сказать ему, что не только не пропустила обед, но и на послеобеденный чай пошла. Нельзя об этом рассказывать, потому что тогда он начнет задавать вопросы и узнает, что я беременна. Пока я проглатываю вторую порцию, с лестницы наверху раздаются звуки – тихая музыка, скрип стульев, прерывистый смех. Они негромкие, но все же их слышно и через наушники. Я хотела было спросить Уолли, знает ли он, что там происходит, но появляется официантка, чтобы принять заказ. Мы снимаем наушники, чтобы заказать сувлаки из баранины (для Уолли) и запеченный греческий картофель фри с фрикадельками (для меня). А также хлеб и хумус, оливки и воду. Прежде чем надеть обратно наушники, я успеваю расслышать звуки музыки, доносящиеся сверху, уже немного громче, поэтому поскорее натягиваю наушники обратно. – Итак… – начинаю я, – у этого вечера есть какая-то особая цель или это просто… – Я запинаюсь перед использованием этого юношеского слова. – …свидание? – Вообще цель есть. Отпраздновать. Я создал специальную версию «ФоллоуАп». Специальная версия. Боюсь, мне предстоит понять, что это значит. Последние недели, что мы проводили вместе, Уолли объяснял мне процесс создания и запуска приложения, но каждый раз, несмотря на ясность и простоту его объяснений, я неизменно обнаруживала, что отключаюсь через минуту или две. А постоянная тошнота никак не способствовала концентрации. – Это означает, что приложение готово к тестированию, – объясняет Уолли. – Я несколько недель занимался написанием кода и думаю, что оно заработает! Когда мы делали «Шаут!», нам потребовалось в пять раз больше времени, чтобы дойти до этого момента, но у меня была отличная мотивация, и во многом благодаря тебе. Поэтому мне хотелось сделать для тебя что-то особенное. Он улыбается мне, и сразу же становится совершенно неоспоримо ясно, что я не смогу с ним расстаться. Безумием было даже подумать об этом. – Ферн, – спрашивает Уолли, – в чем дело? – Я должна кое-что тебе сказать. – Черт, – бубнит Уолли, снимая наушники, – я тебя не слышу. Наверное, разрядились. Я снимаю наушники и кладу их на стол. Музыка наверху стала громче, ко всему еще прибавился топот ног.