Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 34 из 47 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Роуз смотрит на меня. – Ты и сама это знаешь. Я не отвечаю, и она снова смотрит на меня. – Ферн, она ужасно нами пренебрегала. Таскала в нашу жизнь отвратительных мужиков. Ради всего святого, она перебрала с таблетками, оставив нас без родителя, на произвол судьбы! – Ты права. – Аллилуйя! – Но… – Никаких «но», – стонет Роуз. – У меня такое чувство, что она сожалеет о том, что сделала. Роуз, я думаю, она любит нас. Роуз разводит руками. – Давай каждая останется при своем мнении. Я знаю, ты хочешь быть с ней ближе, Ферн, но поверь мне, она не очень хороший человек. Есть вещи, которые ты не понимаешь. Роуз ждет от меня ответа, и я киваю. В конце концов, должны быть вещи, которые я не понимаю. Потому что по крайней мере девяносто процентов моих воспоминаний о маме хорошие. Дневник Роуз Ингрид Касл На следующий день после того, как она увидела нас с Билли целующимися, Ферн со мной не разговаривала. Она произносила только элементарные вещи («Передай томатный соус», «Нет, спасибо, я не хочу к реке»), но таким холодным тоном, что даже мама с Дэниелом заподозрили неладное. – Что с вами такое, ребята? – спросил Дэниел за обедом. – Ничего, – ответили мы все трое хором. – Точно? – переспросила мама. – Ага. Такой была наша версия, и мы придерживались ее, по крайней мере когда мама выражала беспокойство. Но даже когда мы были наедине, Ферн молчала. У меня появилось такое чувство, что я была права, когда заподозрила, что Билли ей нравился. А теперь она на нас злилась. – Ну же, дети, заканчивайте, – не выдержал Дэниел. – Сегодня ваш последний вечер здесь! Сходите искупайтесь, ну же, бегом! Мы пытались возразить, оправдываясь тем, что устали, но мама с Дэниелом были непреклонны. Думаю, они просто хотели побыть наедине. Мы шли к реке гуськом. Билли сразу залез в воду, желая уйти от очевидного напряжения. Я села на берегу рядом с Ферн и ждала. Я знала, она заговорит только когда будет готова. Прошел час, она молчала, а я почувствовала зов природы. Билли, казалось, и не собирался вылезать из воды, – он плескался, плавал туда-сюда, качался на веревке, – так что я отправилась в лес. После всего, что произошло, мне не хотелось, чтобы Билли увидел, как я писаю. Идти пришлось медленно: было темно, я была босиком. Когда я вернулась к реке, Ферн уже не было. – Ферн! – позвала я. – Ты где? Было странным не обнаружить ее там, где я ее оставила. Это да еще тот факт, что я всегда была беспокойным человеком, заставило меня мгновенно насторожиться. – Ферн! – Сюда, – раздался тоненький голосок. И тогда я увидела ее у мелководья реки, освещенную лунным светом. Она стояла до жути неподвижно. – Что ты делаешь? – спросила я ее. У нее было такое странное выражение лица… что вызвало у меня плохое предчувствие еще до того, как я увидела, что она натворила. Я сделала шаг к ней, и она подняла руки. Рядом с ней что-то всплыло на поверхность. Серебряно-белая, неподвижная плоть.
– Ферн… – прошептала я, – что ты наделала? Ферн Время идет. Одна из жизненных констант, на которую я могу положиться. Библиотека становится моей отдушиной. Как только коллеги оправились от первоначального шока, что я беременна, то перестали задавать вопросы об отце и стали оказывать огромную поддержку. Гейл вяжет для малыша пинетки, Линда дарит покрывальце в форме зайчика. Кармель покупает для меня книгу с десятью тысячами детских имен. Я еще никому не сказала, что не собираюсь давать ребенку имя, что не мне надевать ему пинетки, заворачивать его в уютное покрывало. Кажется, такого рода вещи лучше не спешить говорить. Если я вообще когда-нибудь им скажу. Дома Роуз разрывается между тем, чтобы донимать меня вопросами о том, что ем, сколько работаю, занимаюсь ли я спортом, и тем, чтобы всячески меня баловать. Вчера, например, я пришла домой и обнаружила, что она стоит на коленях и готовит спа для стоп – «чтобы расслабиться после целого дня на ногах». Оуэн, по ее словам, закончит контракт и вернется как раз к рождению ребенка. Я с нетерпением жду его возвращения, и Роуз, как видно, тоже. Она часто и без конца благодарит меня за то, что я вернула ей жизнь. На ум приходит, что это именно то, чего я в первую очередь для нее хотела – подарить ей ребенка и восстановить их с Оуэном отношения. Не понимаю… я думала, что буду рада. Каждый день я думаю об Уолли. Не то чтобы я вспоминаю о нем или «позволяю» себе изредка о нем думать. Он живет на задворках моего сознания, он в каждой моей мысли, как дымчатый край старой фотографии. Он мысленно со мной, когда я смотрю на кого-то, когда прихожу куда-то на пятнадцать минут раньше; каждый раз, когда вставляю беруши или надеваю очки. Каждый раз, когда я чувствую движение в животе. Он часть всего. Время от времени, когда Роуз ложится спать, я ищу в интернете его имя. Обычно попадаются только старые статьи про «Шаут!». Но вот однажды, когда я на седьмом месяце, о нем появляется новая статья, с фотографией. Уолли в темно-синем костюме с зауженными брюками. Волосы зачесаны набок, новые очки, и выглядит он очень испуганным. В статье анонсируется его новое приложение «ФоллоуАп», а заголовок гласит, что он «вернулся на сцену с приложением, которое затмило „Шаут!“». Я не читаю статью, меня захватывает фотография. Я прикасаюсь к экрану, едва ли не ожидая почувствовать его щетинистую кожу под своими пальцами. Затем, убедившись, что Роуз нет поблизости, наклоняюсь и целую экран, прямо в губы Уолли. На протяжении следующих нескольких недель я выживаю в основном благодаря Роуз – она кормит меня, заботится обо мне, даже завязывает мне ботинки, когда я не могу дотянуться. Когда я становлюсь уже чересчур беременной, Роуз предлагает побрить мне ноги. Трудно описать, насколько это интимно. Я не могу представить, чтобы кто-то, кроме Роуз, делал это для меня. Но и оставить их небритыми тоже не могу. В этом вопросе, как и во многих других, моя сестра сохраняет ключ к моему здравомыслию (хотя я никогда ей его не давала). Возвращение Оуэна откладывается, потом еще раз. Тем временем мы с Роуз занимаемся, как она называет, «оуэновскими» делами – собираем кроватку, пеленальный столик и красим детскую. Я наслаждаюсь возможностью быть занятой, чтобы отвлечься от ребенка, Билли, мамы, Уолли – всего того, что я потеряла или теряю. На девятом месяце я все еще работаю в библиотеке. Со всеми волнениями по поводу предстоящих родов, Роуз, кажется, оставила попытки уговорить меня уйти с работы и отдыхать круглосуточно, что замечательно, даже если я провожу большую часть времени в потайном чулане. Третий триместр утомителен. Помимо периодических схваток Брекстона-Хикса, меня мучают распухшие ноги, и ужасно болит поясница, если провожу на ногах больше часа или двух. Кармель, кажется, не возражает, когда я исчезаю; она даже не спрашивает, где я была. Забавно, как поначалу я думала, что Кармель не похожа на Джанет, но теперь мне кажется, они бы понравились друг другу. Однажды на работе у меня получается завести с Гейл небольшую беседу. Все начинается как обычно: она спрашивает, как я поживаю – вопрос, на который мне всегда было трудно ответить. Обычно я его игнорирую, делаю вид, что не слышала, но сегодня, ни с того ни с сего, я решаю не отказывать ей. – Ты имеешь в виду мое физическое здоровье, Гейл? Она задумывается над моим вопросом, будто сама не уверена. Поразмыслив, она отвечает: – Скорее, я хотела спросить, не случилось ли с тобой чего интересного на днях? – Но как мне понять, что именно тебя интересует? Гейл снова задумалась. – Знаешь, это хороший вопрос. Может, расскажешь, что интересного для тебя произошло недавно? Я размышляю. – Ну, давай подумаем. На выходных я прочитала новый роман Келли Риммер «Вещи, о которых мы не можем рассказать», мне очень понравилось. Гейл радостно улыбается. – Я читала ее последний роман, мне тоже понравился. Кажется, он вышел прошлым летом, потому что помню, как читала его на качелях у дома, попивая джин-тоник. Я и не замечаю, как мы с Гейл начинаем обсуждать джин, качели и ее новый огород, а также другие книги Келли Риммер, и все это отнюдь не кажется мне неприятной рутиной. Полагаю, отчасти потому, что параллельно мы сосредоточены на своей работе. Мы продолжаем приятно болтать, когда открываются автоматические двери. – Ферн, кажется, это твоя сестра? Я поднимаю глаза, моментально охваченная гневом. Роуз не приходила ко мне на работу с тех пор, как я сказала ей, что мне от этого некомфортно, и я думала, она меня услышала. – Роуз! – окликаю я ее прежде, чем она успевает заговорить. – Извини, я работаю. Роуз бросает взгляд на Гейл. – Знаю, но это важно. Мы можем где-нибудь поговорить наедине? – Дома, – предлагаю я. – Вечером? Сестра качает головой. – Сейчас, Ферн. Похоже, это тупик. Я тяжело вздыхаю.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!