– Идите во двор, – шепчет Гейл, – я прикрою тебя. Последнее время Кармель ко мне столь снисходительна, что не уверена, есть ли необходимость меня прикрывать, но я ценю порыв Гейл, поэтому решаю не объяснять ей все это, а просто благодарю ее, и мы с Роуз отправляемся во двор. Пока мы идем, Роуз засыпает меня бессмысленными вопросами о том, как прошел день, о погоде, о новой прическе Гейл, и к тому времени, когда мы уже выходим на улицу, я чувствую себя немного неловко. Роуз обычно не ведет со мной светских бесед. Она знает, что мне не нравится болтовня ради болтовни, а сегодняшняя ее стрекотня лишь настораживает, не случилось ли чего. – Роуз, в чем дело? К счастью, она не затягивает с ответом. – В маме. Кажется, это я ожидала услышать от нее в последнюю очередь. Роуз не передает мне информацию о маме, обычно наоборот. Она не видела ее много лет. – Что… что с ней? – спрашиваю я. Роуз мрачнее тучи. – Мне только что звонили из «Сан-Мидоуз». Как странно, зачем они звонили ей? – Почему они позвонили тебе? Роуз смущается. – Я мамин контакт для экстренных случаев. Я уставилась на нее. Я навещала маму каждую неделю в течение шестнадцати лет, а мамин контакт в чрезвычайных ситуациях – это Роуз? Она делает глубокий вдох. – Ферн, плохие новости. Мама… умерла. Я слышу ее слова. Понимаю их смысл. И все же… ничего не чувствую. Неожиданно я четко осознаю все звуки вокруг. Птицы на соседнем дереве, мое дыхание, сердцебиение. – Подробностей пока мало, – продолжает Роуз. – Скорее всего, придется делать вскрытие. Они полагают, это был инсульт. – Но… это невозможно. Она была здорова. Ей было лучше, чем когда-либо. Роуз пожимает плечами. – К несчастью, инсульт бывает даже у здоровых людей. – Нет. – Слеза скатывается по щеке, и я быстро вытираю ее рукавом рубашки. За ней тут же льется другая. – Я понимаю, для тебя это тяжело, Ферн. Знаю, ты любила ее. – Можно ее увидеть? – спрашиваю я. Роуз качает головой. – Ее уже увезли… на вскрытие. Я уставилась на нее. – Уже? – Да. – Но… когда она умерла? – Из больницы мне позвонили вчера. Очевидно, утром она не проснулась. – Вчера? Мамы уже целый день как нет в живых, и ты не сказала мне? Роуз, кажется, удивлена. – Ферн, прошу, не сердись. Я пытаюсь понять, как можно не расстраиваться и не сердиться. В конце концов, это ужасная новость. – Я отвезу тебя домой, – говорит Роуз, кладя руку на мою ладонь. – Подожди меня здесь, а я пойду объясню… – Нет, – перебиваю я ее, вырываясь, и обхватываю себя руками, – я останусь. Но Роуз уже направляется ко входу в библиотеку. – Уверена, Ферн, они поймут. – НЕТ! – прозвучало громче, чем я планировала, но, по крайней мере, это ее остановило. – Я не хочу домой. Мне нужно работать… Роуз воззрилась на меня. – Серьезно? Хочешь остаться здесь? – Да. – Уверена? – Да. Роуз озадачена – не пойму почему. Библиотека была моим домом, сколько я себя помню. Мы всю жизнь прожили вместе, она должна была бы это знать. Но в последнее время у меня все чаще и чаще появляется ощущение, что Роуз меня совсем не знает. Я возвращаюсь в библиотеку, взволнованная. Молча прошагав мимо Гейл и Кармель, я направляюсь прямо в свой чулан. Оказавшись внутри, достаю телефон и набираю номер «Сан-Мидоуз». На звонок отвечает администратор Джессика. – Доброе утро, «Сан-Мидоуз», чем могу вам помочь? – Меня зовут Ферн Касл. Моя мать, Нина Касл, была вашей пациенткой, и мне только что сообщили, что она скончалась. Могу я с кем-то об этом поговорить, пожалуйста? Девушка соболезнует мне и просит подождать на линии. Я всегда считала эту фразу глупой – как можно ждать на линии, на какой еще линии? Но сегодня я слишком расстроена, чтобы беспокоиться об этом. Спустя минуту она переводит звонок. – Алло? – раздается голос на проводе. – Здравствуйте, – говорю я. – Моя мама, Нина Касл, была пациенткой… – Ферн? – спрашивает женский голос. – Это Оннаб, я была одной из сиделок вашей мамы. Сочувствую вашей утрате. – О! – всхлипываю я, понимая, что до этого момента держалась за надежду, что это все какая-то ужасная ошибка. – Спасибо, Оннаб. – Ваша мать была очень милой женщиной, – говорит она. – За ней приятно было ухаживать. Я прерывисто вздыхаю. – Спасибо, Оннаб. Хотела узнать, известно ли о причинах ее смерти? Кажется, у нее не было никаких сопутствующий заболеваний. – Не было, – отвечает Оннаб, – но люди не всегда умирают именно от сопутствующих заболеваний. – Сестра сказала, что ее тело уже отвезли на аутопсию? – Да, все верно. Я опускаюсь в кресло. – Возможно, вас это утешит. Я заходила к вашей маме вечером перед ее смертью. Она выглядела счастливой. Увидеть наконец вашу сестру – думаю, она воспряла духом. Я мысленно повторяю ее слова, проверяя, правильно ли их истолковала. Наверное, нет. – Мама виделась с моей сестрой? – Да, она приходила к ней накануне в тот вечер, перед тем как ваша мама скончалась. Думаю, для нее это было… – Невысокая девушка? – спрашиваю я. – Темные волосы, большие голубые глаза? – Да, – отвечает медсестра, – все верно. Не могу в это поверить. Роуз навещала маму. Она навестила ее. Я откинула голову на спинку кресла. Любой гнев, который я испытывала к Роуз, рассеялся за секунду. Как же много это должно было значить для мамы! Жаль только, что меня не было рядом, чтобы это увидеть. – Я могу что-нибудь еще для вас сделать, Ферн? – спрашивает Оннаб после недолгой тишины.