Она боится его. Лучше бы ненавидела. — Знаешь, что я тебе скажу? — тихо ответил он, чувствуя тяжесть в груди. — Временами я сам себя боюсь. Тайлер погладила его руку, и он решил, что она хочет убрать ее от своего лица. Вместо этого она крепко сжала ее и заплакала. Он смахнул ее слезы, но они продолжали течь. Второй рукой ухватившись за его свободную руку, Тай потянулась и заползла к нему на колени. А потом уткнулась лицом в его грудь и задрожала. Он должен был злиться на себя за то, что заставил ее пройти через все это, но не чувствовал гнева. Он сделал то, что, по его мнению, и должен был сделать в тот момент. Этот псих Юрий приставил к ее голове пистолет и мог непроизвольно выстрелить в нее, не среагируй Хоук так быстро. Хоук обнял ее и начал укачивать. Он до сих пор был грязным — в той самой одежде, заляпанной кровью — но не мог оставить ее. Не сейчас. — Как мне выбросить все это из головы? — умоляла она, но в голосе звучало напряжение. — Никак, — спокойно ответил он. — Сопротивляясь, ты все только усугубляешь. Ты заставляешь себя думать об этом. — Там было столько крови. — Да. — Я чувствую себя полностью вымазанной в ней. Блядь, сердце Хоука разрывалось за нее. — Да. — Как ты справляешься с этим, Хоук? Он помолчал. — Я отключаюсь. В противном случае он сошел бы с ума много лет назад. Она кивнула и замолчала. Хоук провел рукой по ее спине, но не стал говорить дежурной фразы, что все будет хорошо. На самом деле, он ничего не сказал. Изувеченной рукой он скользнул по ее ноге вниз и обратно вверх, обвел округлость ее бедра и ягодицы и снова вернулся на спину. Через какое-то время Тайлер расслабилась и тихо вздохнула, наслаждаясь ощущением его близости. Он понял, что это успокаивает ее. По большей части, он хотел показать ей, что руки, убившие кого-то, в то же время могут быть способны помочь ей почувствовать себя лучше. Но Хоук меньше всего ожидал, что ее дыхание станет прерывистым, а тело станет напряженным под его прикосновениями. Она отвечала на его прикосновения, а вовсе не расслаблялась, как он надеялся. Неожиданно комната стала слишком тесной, а ее тело слишком явственно ощутимым. Запах ее шампуня — какая-то женственная херня с райским ароматом — проник в его ноздри, заставляя наклониться ближе к ее волосам, чтобы вдохнуть глубже. Он закрыл глаза, продолжая ласкать ее рукой. Но движения были уже не те, что раньше. Они были далеко не успокаивающими. Нет, на этот раз, передвигая руку по ее бедру, он по-настоящему ощущал кожу, запоминал каждый изгиб. Тайлер изогнулась, умоляя о большем, и в эту секунду он замер и открыл глаза. Блядь. Хоук резко отстранился и попытался пересадить ее обратно на кровать, но она схватила его руку и направила между своих бедер. Прямо на киску. Хоук напрягся и посмотрел на нее — на ее сверкающие умоляющие глаза и приоткрытые губы. — Хоук… — прошептала она, разрушая тишину. Она неотрывно смотрела на его губы. А он — на ее губы. Твою мать. — Даже не думай, — сказал он, нахмурившись. — Я хочу, чтобы ты коснулся меня. — Ты хочешь, чтобы я отвлек тебя, малышка. — Я хочу и того, и другого. Он не понимал, почему не убирал руку. Нет, мать вашу, он прекрасно понимал. Ему нравилось ощущать ее киску, едва прикрытую тканью шортов. И, что более важно, ему нравилось ощущать саму Тайлер. В результате его член затвердел. В конце концов, он мужчина и против гребаных гормонов бессилен. Он едва шевелил пальцами, но все же этих движений было достаточно, чтобы почувствовать ее складочки. Достаточно, чтобы дыхание замерло. Достаточно, чтобы остановилось время. Проклятье, она так сексуальна. Тайлер затаила дыхание и на мгновение закрыла глаза, знакомясь с новыми ощущениями. От этого зрелища Хоук моментально завелся. Жар охватил его от макушки до гребаных кончиков пальцев на ногах. Он хотел ее. Хотел. Когда в последний раз он так неистово хотел женщину? Никогда. Не так. Блядь. Твою мать. Охуеть. — Хочешь знать, почему ты так возбуждена? — спросил он, скользнув взглядом по этому сексуальному телу — блядь, у нее шикарная задница! — и прикусил ее нижнюю губу. — Все потому, что в тебе до сих пор бурлит адреналин. Ты на взводе, поэтому чувствительность обострилась. Твоя сладкая киска пульсирует и жаждет освобождения. А хочешь знать, что произойдет после твоего оргазма, малышка? Она не отвечала. Просто не сводила с него ожидающего взгляда. — Ты почувствуешь себя грязной, — сказал он. — И будешь жалеть об этом. Потому что не будешь понимать, возбудила ли тебя та гребаная сцена, произошедшая пару часов назад, или она просто лишила тебя рассудка. — Хоук… — Возможно, когда ты придешь в себя и будешь уверена. — Хоук… — А в данный момент ты не уверена. Он убрал ладонь, лежавшую между ее ног и пересадил Тайлер на матрас. Она тут же отвернулась, прижав лицо к его куртке. Это было смущение. Или разочарование. Хоук не знал, что именно. Но знал точно, что не станет трахать девчонку после того, как убил какого-то мудака прямо у нее на глазах. Конечно, Хоук был отморозком. Но не до такой степени. — Сейчас тебе нужно поспать, Тайлер, — сумел выдавить он. И, собрав всю силу воли, развернулся и вышел Глава 11 Хоук Он восемьдесят семь раз прошел по коридору мимо своей комнаты. Это не предположение — он, блядь, считал. Восемьдесят. Семь. Раз. Он был на взводе. Член все еще стоял, а в мыслях все еще мелькали картины ее беззащитных глаз и его руки, трепетно касающейся ее киски. И это была его изувеченная рука. Никто — а женщины особенно — не выдерживал прикосновения его искалеченной руки без отвращения. А Тайлер даже не вздрогнула… и от этого у него снесло крышу. В этом вся Тайлер. Черт тебя подери, Тайлер!