– Мне сюда, – говорит Карлос, останавливаясь возле аудитории, – а твой сюрприз ждёт тебя в библиотеке, по коридору налево. Я за тобой зайду, как закончу. Профессор-пилигрим скрывается за дверью, а за ним, как в водоворот, устремляется весёлая студенческая братия. Что для них какие-то два часа тестов по сравнению с празднованием сдачи экзамена, которое продлится с вечера и до самого утра! А я, робко ступая по скользкому как лёд паркету, разыскиваю местное книгохранилище. Вот и оно! В библиотеке тихо, как в склепе. Мёртвая тишина, нарушаемая лишь клацаньем клавиш и сухим шелестом страниц. Оглохшая от безмолвия, я не сразу замечаю библиотекаршу и её приглашающие жесты. Женщина настойчиво зовёт меня куда-то за стеллажи. Подчиняясь призыву, вхожу в тайную комнату, вроде небольшого конференц-зала, в которой сидят три пунцовые от смущения девушки. – Буэнос диас! – озадаченно приветствую я собравшихся, не вполне понимая, кто эти люди и зачем меня сюда позвали. – Добрый день, Елена! – отвечают они на чистом русском языке и сдержанно улыбаются. – Вы не удивляйтесь! – говорит библиотекарь, видя моё смятение. – Мы сами удивлены не меньше вашего. Это Маша, Даша и Саша, – она обводит рукой сидящих напротив девушек, – студентки, приехали по обмену из Воронежа. А я – Маргарита. Профессор Гонсалес предупредил, что к нам придёт любознательная русская путешественница и будет задавать кучу вопросов! – Женщина улыбается, и я понимаю, что это и есть сюрприз от Карлоса, – так что не стесняйтесь, спрашивайте! Мы готовы! – Да уж, профессор удивил! – Я никак не могу прийти в себя. – Неожиданно и очень приятно встретить земляков там, где вовсе не ждёшь! И много ли здесь русских? – Вообще-то Леон – побратим Воронежа, а Леонский университет связан с Воронежским уже больше двадцати лет, – отвечает Маша. – Так что русские, точнее россияне, здесь есть всегда. Не так чтобы очень много, но постоянно. – Сюда по обмену приезжают не только студенты, но и преподаватели, – добавляет Даша. – Кстати, испанцы с удовольствием учат русский язык, – вступает Саша. Девушки отбрасывают прочь смущение и начинают наперебой говорить о своей жизни в Леоне – так, что я еле успеваю вертеть головой и вставлять свои вопросы. – По городу мы передвигаемся на велосипедах. Студентам выдают их бесплатно. – Преподаватели очень внимательны, всегда интересуются, нравится ли их предмет, есть ли сложности, нужно ли помочь. – Все обращаются друг к другу на «ты», ведут себя на равных. – Большинство испанских студентов – сони и лодыри, на утренние занятия почти никто не ходит. – Ещё бы! Если всю ночь висеть в клубах – какие уж тут утренние занятия! У них через день фиеста! – Это точно! – В библиотеке можно взять не только книги, но и нетбуки, и ридеры. – А ещё здесь отличный Wi-Fi! – И языковые курсы! – Здесь много ребят из других стран, мы все общаемся, гуляем, вместе путешествуем. Побывали уже в Мадриде, Севилье, Кордове… – Леон – это студенческий город. Много молодёжи. – Мы снимаем квартиру на троих. – У нас замечательная хозяйка, мы были у неё в гостях в Тробахо. Она угощала нас национальными блюдами! – Мне больше всего понравился тапас с креветками! – А мне суп с мидиями! – Муж нашей хозяйки рассказывал нам о Пути Сантьяго, он тоже его прошёл. – У него есть настоящий меч, который достался ему от предков. Правда, какой-то весь кривой и закопчённый. – Испанские парни слишком мачо! – Зато они красивые и смелые! – И не жадные! Мы с Алонсо обошли все кафешки на Умедо! – Так ты всё-таки встречаешься с Алонсо? Вот тихуша! – Ой, уже двенадцать! – подпрыгивает тихуша, глядя на часы. – Нам пора! И девчонки срываются с места, бросая уже в дверях: – До свидания! Буэн Камино! Студентки выпархивают из комнаты на солнечные леонские улицы, оставляя за собой шлейф беззаботной юности. А мы с Маргаритой говорим ещё некоторое время о детях, о мужчинах, о женской доле, о поворотах судьбы, забрасывающих людей в чужие города и страны… пока не появляется Карлос и не забирает меня с собой. – Спасибо за сюрприз! Он удался! – Я встаю на цыпочки и целую его в щёку. * * * Оказавшись вновь на залитой солнцем улице, мы возвращаемся в пределы крепостной стены, чтобы полюбоваться Домом Света – собором Санта-Мария де Леон (Catedral Santa Maria de Leon). Карлос настаивает на немедленной экскурсии, так как теперешнее освещение позволит сполна насладиться чудесными витражами, давшими собору второе имя. Есть ещё и третье: его называют «храмом без стен» из-за огромной площади цветных «окон», в разы превышающей общепринятые каноны архитектуры того времени. Тысячи квадратных метров витражей! – но цифры не производят такого впечатления, как потоки многоцветно окрашенного света, льющегося из сотен окон и окошек. Войдя через западные ворота, мы погружаемся в пульсирующий океан драгоценных камней, в хрустальное буйство красок. Золотистый янтарь и лимонный цитрин, пронзительная бирюза и сапфировая синь, пурпурный рубин и винные зёрна граната, оранжевый сердолик и прозрачная зелень изумруда, фиолетовый аметист и нежно-розовый кварц… – все оттенки небесной палитры пропущены через изящное решето стеклянных сот. Белая рубашка Карлоса превращается в пёструю карнавальную блузу. Лица и руки людей покрывает цветной узор, скользящий невесомым шёлком с одного на другого. Не представляю, каким художественным чутьём надо было обладать, чтобы предвосхитить этот искрящийся танец леонского солнца сквозь цветное стекло. Сюжеты витражей так же многообразны, как и их палитра: библейские мотивы, лики святых, растительные орнаменты, фантастические животные, геральдические символы и жанровые сценки: соколиная охота, сбор винограда, рыцари на коне. На окне-розетке изображены пилигримы, стоящие у гробницы Святого Иакова. Мы с Карлосом садимся на укромную скамейку в уголке нефа и целиком растворяемся в игре света и звуках органа. Здесь, среди старинных витражей, мне почему-то вспоминается игрушка моего детства под названием «калейдоскоп». Вращая полую трубку, в глазок можно было наблюдать подвижные узоры из цветных стёклышек. Леденцовые картинки покоряли своей причудливой оригинальностью – я не могу припомнить ни одного случая повтора. Вот и сейчас рукотворная красота цветных стеклянных картинок приводит меня в трепет, как в детстве. Удивительно, насколько Леонский собор выбивается из общей церковной галереи Испании с присущей ей угрюмой темнотой и назидательной мрачностью, как извечный укор человеческой греховности. Здесь же – ошеломительная яркость цвета и половодье света, изгоняющие мрак и уныние, утверждающие радость бытия. Насладившись игрой красок изнутри, осматриваем Дом Света снаружи. Высокие стрельчатые стены из золотистого песчаника хрупки, как песочное печенье. Я разделяю тревогу Карлоса, увидев забранных в сетку горгулий, укреплённых тросами грифонов и химер. Непрочный материал стареет и крошится под весом многотонных витражей. Башни Колокольная и Часовая хоть и выглядят внушительно, но, уступая времени и природе, нуждаются в укреплении. Реставрации ждут отдельные витражи и фрески собора. Всё-таки как непрочна материя: некогда величественные творения зодчих со временем могут превратиться в пыль, если не приложить усилия для их сохранения. Не меньшее значение имеет сохранность в веках таких эфемерных понятий, как традиции, сакральные знания, духовный опыт. На стыке зодчества и духовных традиций рождаются особые памятники – такие, как лабиринт пилигрима с выемками-отпечатками рук тысяч паломников, прошедших Путь Сантьяго за сотни лет. Я тоже прикладываю к слепку свою ладонь и с удивлением отмечаю, что потемневший металл на ощупь тёплый и даже как будто мягкий. Быть может, так – через материю – передаётся тепло и поддержка пилигримов всех времён и народов?.. А может, он просто разогрелся на солнце… Искусство странствий …Что толкает человека в путь? Дремлющий инстинкт покорения пространства? Жажда новых впечатлений? Мечта воспарить над суетой? Желание убежать от себя? Или себя найти? Быть может, это попытка обрести свободу? Разгадать магическую тайну бытия? Отыскать ускользающий смысл жизни?.. Любой, кто отправляется в путешествие, не даст чёткого, однозначного ответа, но по себе точно знаю: это работает. Душа, заключённая в глухой телесный панцирь, ярче всего проявляет себя вдали от дома. Её голос проще услышать, а желания легче понять. Странствия «куда глаза глядят» издревле были универсальным способом познания мира, источником обретения мудрости и просветления. Достаточно вспомнить детские сказки, древние легенды разных народов и многочисленные литературные примеры. Реальные истории из жизни лишь подтверждают проверенную веками истину. В путешествиях странник покорно подчиняется велению внутреннего голоса и, мирясь с неудобствами и тяготами походной жизни, держит путь в своё «прекрасное далёко». А оттуда – издалека – совершенно иными глазами смотрит на свою жизнь, ведь, как известно, «великое видится на расстоянии». Действительно, есть вещи, которые можно понять, только находясь вдали, за пределами обыденности, используя так называемый эффект бинокля – оптического прибора, абсолютно бесполезного в быту, но так необходимого в пути. Иногда требуется очутиться в другом полушарии, за тысячи километров от дома, чтобы разглядеть то, что находится у тебя под носом. Вспомните героя Коэльо – пастуха Сантьяго. Ему потребовалось пройти тысячи дорог, разгадать множество знаков, добраться до египетских пирамид, чтобы понять, что клад – цель его поисков – находится под старым деревом возле его дома. Мудрый Алхимик на его юношеское возмущение замечает: «… Ты не увидел бы пирамид. А ведь они такие красивые, правда?»[81] В этом смысле с тех пор мало что изменилось. Несмотря на технический прогресс и достижения цивилизации, потребность прикоснуться к «высшим сферам», обрести мистический опыт, познать запредельность, наконец, просто найти себя и своё истинное предназначение – по-прежнему очень сильна. И она властно зовёт человека в путь. Куда? Зачем?.. Внятно ответить на эти вопросы непросто даже себе! Кто-то отправляется за просветлением в Индию, кто-то уединяется на греческом острове, кто-то забирается в тропические джунгли Амазонки или теряется в высокогорном монастыре Тибета. Священный Байкал и седой Иерусалим, таинственные замки Европы и легендарный Мачу-Пикчу, загадочный Аркаим и суровый Стоунхендж… Перечень мистических уголков планеты, влекущих к себе пытливых странников, велик. А вот зачем? Пожалуй, можно понять заточённого цивилизацией человека, оказавшегося один на один с самим собой. Современный мир поделил человечество на «своих» и «чужих», сделал людей разобщёнными, замкнутыми на своих проблемах, закупоренными в собственных мирках, часто одинокими. Жизнь в мегаполисах оторвала людей от их корней: духовных, природных, родовых. Цивилизация всё чаще оборачивается к человеку тёмной стороной, делая его уязвимым и беззащитным перед общеэкономическими, социальными, политическими и экологическими проблемами. Но внутреннее знание, интуитивная мудрость ведут его к смелому поступку. И вот этот человек, до мозга костей рациональный, нашпигованный важной информацией, обременённый связями и обязательствами, отягощённый неподъёмным багажом знаний и опыта, вдруг отказывается от всего этого и предоставляет возможность Случаю управлять собой. Он – привыкший изо дня в день жить строго по плану – вдруг лишается необходимости сверять свои действия с намеченным графиком. Он – приученный анализировать и принимать правильные решения – добровольно отдаёт себя течению жизни. Затем, чтобы ослабить «мёртвую хватку» материального мира, снизить «потенциал важности» глобальных проблем, чтобы уточнить собственную «картину мира», чтобы разобраться в себе и лучше понять других, чтобы найти выход из сложных ситуаций и жизненных тупиков… Есть на свете места, где перестают действовать обыденные понятия и физические законы. Где грань между возможным и невозможным, реальным и иллюзорным, прошлым и будущим становится прозрачной и зыбкой. Энергия Земли, выходящая на поверхность по каким-то своим геолого-мистическим законам, сливается с энергией космоса, впитывает закодированную информацию прошлых и будущих цивилизаций и окутывает ею каждого, кто сюда попадает. Здесь происходят необъяснимые процессы и непостижимые явления. Их упорно исследуют неутомимые учёные, пытаясь всё объяснить и разложить по полочкам (не всегда, правда, успешно). Именно такие места и маршруты являются мощным магнитом, притягивающим сотни и тысячи путешественников, каждый из которых выбирает свой, не похожий ни на один другой, путь. Любопытно: сколько бы людей ни побывали в одном и том же сакральном месте, ни прошли одним и тем же маршрутом – у каждого из них останется в сердце его личное, неповторимое и уникальное впечатление, свой опыт. При условии, конечно, что он готов его получить, не рассчитывая особо на гидов и туроператоров. Как не вспомнить в этой связи строки испанского поэта Антонио Мачадо: «Путешественник, путей не существует, лишь идущие прокладывают их…» Вот и Путь Сантьяго, несмотря на кажущуюся предопределённость и очевидность, вопреки выверенному маршруту и развитой инфраструктуре, остаётся своей собственной дорогой для каждого, кто по нему идёт. Потому что имеет не только горизонтально-земное направление, а ещё и вертикальную составляющую – устремлённость вверх, вслед за движением души, не ведающей гравитации. Чем ещё интересно путешествие «в никуда»? У некоторых людей оно сопровождается творческим импульсом, обострением художественного, поэтического восприятия мира, сонастройкой с энергиями Вселенной и открытием «канала вдохновения». Например, школьный учитель Джон, англичанин, живший и работавший на греческом острове Спеце, любил в одиночку исследовать заветные уголки Эллады. Как-то, путешествуя по Дельфам, он забрался на вершину горы Парнас. Открывшийся перед ним вид ошеломил его. «Это был один из тех моментов, ради которых стоит жить. Они – вознаграждение за месяцы, проведённые в пустыне, за годы пребывания в темноте. Вырваться из времени, раствориться в природе, почувствовать, что ты по-настоящему существуешь, богоподобный настолько, насколько это способен вообразить смертный…»[82] – это строки из дневника Джона, написанные им на вершине Парнаса. Именно здесь он впервые осознал свой путь и понял, что станет писателем, а следующей вершиной, которую ему предстоит покорить, будет Парнас фигуральный, литературный. Спустя шесть лет мир узнал имя одного из величайших английских писателей – Джона Фаулза. Часто именно в путешествиях человек получает счастливую возможность стать цельным, стать «настоящим», стать собой, освободившись от давления социума, от ожиданий окружающих. Порой в процессе странствий полностью меняется его судьба, ибо в пути он находит то, что невозможно отыскать в будничной суете. Страсть к путешествиям подарила миру плеяду гениальных имён, раскрыла новые грани блестящих талантов… * * * …Пробило три пополудни. Респектабельный профессор снова стал пилигримом, сумочка – рюкзаком, карета – тыквой, а принцесса – Золушкой… Но дорога по-прежнему остаётся дорогой… В каждом городке завязываю свои «узелки» на память. Вирген дель Камино – ультрасовременная церковь Девы Пути, построенная скромным студентом, будущим монахом-теологом Франсиско Коэльо. Двенадцать апостолов из позеленевшего металла. Стилизованная фигура святого Иакова с посохом. Ракушка, отполированная до медного сияния руками пилигримов. Валверде де ла Вирген – крохотный прудик, а в нём – невесть откуда взявшаяся глазастая рыбина с тёмной спиной – одна, не считая голосистых лягушек. Жестяной пилигрим указывает рукой на оплетённый виноградом вход в бодегу, намекая: «Ответ там!» Вильядангос дель Парамо – ветхая часовня с колоколом без языка и коммунальным гнездовьем аистов. Церковь Сантьяго с полярными образами святого Иакова на алтаре: воинственный Матаморос и мирный паломник. Присыпанные сахарной пудрой кексы с рыцарским крестом – изобретение местных маркетологов-кулинаров. Сан-Мартин дель Камино – три альберга на десять домов. Розовое вино и свежий хлеб с хрустящей корочкой на зелёной траве – идея для натюрморта Даниэлы и наша скромная трапеза… Дорога упирается в длинный арочный мост, несоразмерный в сравнении с мелкой речушкой под ним.