— Так-так. Накладные на не полученную офисную технику, — проговорил старший лейтенант. — К ним приколот чек. Целых пять компьютеров с мониторами, клавиатурой и мышками. Зачем вам столько, товарищ подполковник? Вы все пять бабушке своей подарить желаете? Так ее бандиты застрелили, когда вас из дома уводили. — Семипалатин взял в руки следующий лист. — Опять накладные. Теперь на не полученную офисную мебель. Не зря, похоже, эмир вашим именем прикрывался. У вас с ним, похоже, прочная связь. — Это так, на всякий случай. Два других листа со списками банды. Командир взвода посмотрел их и сказал: — Точно, есть такой список для отмазки ваших интересов. Я все это передам следственной бригаде, с вашего, естественно, согласия. — А если я такого согласия не дам? — с вызовом спросил подполковник. — Тогда я прикажу своим солдатам снять с вас куртку, штаны и отогнать назад, к воротам горного цирка. Эмир очень обрадуется такому подарку и прикажет своему помощнику Рагиму Хасбулатову пристрелить вас. Тот с удовольствием сделает это, чтобы вы не успели его выдать. А бумаги я все равно передам кому следует. Хотя это ведь по сути дела боевые трофеи. — Вот именно, трофеи. — В голосе ментовского подполковника засветилась надежда. — А к трофеям у нас отношение особое. Правда ведь, Акинфиев? — Так точно, товарищ старший лейтенант! У меня вот пара трофейных пистолетов имеется. Неучтенка. У товарища подполковника, я слышал, целый неучтенный трофейный автомат был. — Так что пять компьютеров вместе с мониторами, клавиатурой и мышками и офисная мебель — все это в качестве трофеев найдет себе применение в помещениях сводного отряда спецназа ГРУ и поможет, я надеюсь, в деле борьбы с терроризмом. Темиров хотел было возмутиться, и старший лейтенант резко перевел разговор на другую тему. — Да, кстати, товарищ подполковник, вы не расскажете нам, как на ваш дом было совершено нападение? Каким образом получилось, что вас захватили, а всех остальных расстреляли? — спросил командир взвода. — Как-как! Просто! Отец дверь на стук открыл и получил в лоб прикладом. Хорошо, что у меня автомат под рукой был. Я только что чистить его закончил. Магазин уже на бегу вставлял. Одного в коридоре уложил, троих на крыльце успел. Потом мне самому ствол под ребра воткнули. Тут уже никуда не денешься. И увели сразу. — А домашних ваших без вас расстреливали? — Я же говорю, меня сразу увели. Спросили звание, фамилию и погнали. — В кальсонах? — с ехидством в голосе спросил старший сержант Колотушкин. — Зачем в кальсонах? Я в мундире был. — А куда повели? — На улице бой шел. Дорога простреливалась. Бандиты фонари из автоматов раскололи, велели мне пригнуться и через асфальт перебегать. Потом через дворы, к берегу. Там уже через тугаи, потом через речку, за ней снова по зарослям. Так до дороги и добрались. Все время бегом. Еле-еле дышал уже. Стволом подгоняли. Там, на дороге, мне мешок на голову одели, в горы повели и только в гроте сняли. Там я и увидел, что не один был. Старший лейтенант Семипалатин вывел взвод на перевал. Спускаться с него он не стал, даже, наоборот, поднялся выше, на одну из сторон хребта, на самый траверс, где на скалистом месте расположил два сдвоенных поста, а сам вместе со взводом ушел ненамного дальше. Выставить два поста старший лейтенант решил для того, чтобы иметь возможность наблюдать обе стороны перевала. Расстояние между постами было небольшое, всего-то около полусотни метров. Однако они прекрасно дополняли друг друга, обеспечивали безопасность подразделения. К тому моменту, когда командир взвода объявил привал, наверху уже полностью рассвело, и только между хребтами еще стоял густой утренний сумрак. Но он не мешал спецназовцам пользоваться прицелами, одинаково улавливающими тепло как ночью, так и в дневное время суток. — Идут. Длинной колонной растянулись, — сообщил командиру взвода снайпер сержант контрактной службы Саша Ничеухин, как обычно, занявший передовой пост. Старший лейтенант ждал этого момента и тут же заспешил к скалистому краю хребта, чтобы лично посмотреть на банду и визуально оценить ее силу. Но командир взвода вышел не к передовому посту, где сидели снайпер с рядовым бойцом, а ко второму, расположенному левее. Оттуда, как рассудил Семипалатин, удобнее будет наблюдать, как банда проходит через перевал. — Человек от цирка идет, — как раз перед приходом командира взвода на пост доложил ему младший сержант Оглоблин. — Даже не идет, а почти бегом бежит. Судя по фигуре, это тот самый парень, товарищ старший лейтенант, который к вам в горный цирк приходил. — Да. Именно он и должен был бандитам навстречу выйти, — проговорил Семипалатин. Добравшись до поста, старший лейтенант слегка потеснил наблюдателей, выложивших перед собой стенку из камней, собранных рядом. После этого он поставил локти на самый высокий камень и поднес к глазам бинокль, радуясь тому, что носит, как и полагается в экипировке «Ратник», пластиковые, мягкие изнутри налокотники и наколенники. Когда-то давным-давно, еще в свою курсантскую молодость, Семипалатин неудачно поскользнулся на крыльце столовой училища и упал прямо на локоть. Там образовался бурсит, то есть мешочек со скоплением гноя. Последовало длительное лечение. Хорошо, что обошлось без хирургической операции. Мешочек с гноем вроде бы исчез, однако старший лейтенант иной раз ощущал боль в локте, когда ставил его на жесткую поверхность. Пластиковые налокотники в этом смысле стали для него почти спасением. «Почти» потому, что в своем военном городке Семипалатин не всегда носил полевую форму одежды. А налокотники можно было надевать только с ней. Но в этот раз вспоминать о бурсите командир взвода даже не стал. Он легко нашел в бинокль старшего лейтенанта спецназа военной полиции Рагима Хасбулатова. Изрядное расстояние не позволяло толком рассмотреть его лицо, но шел Рагим быстро, даже торопливо. Этот факт радовал командира взвода. Эмир обязательно должен был увидеть человека, запыхавшегося от быстрой ходьбы, не испуганного, но озлобленного, взволнованного. Только после этого Семипалатин перевел бинокль на перевал, недавно пройденный передовым разведывательным джамаатом. Этот отряд состоял из семи бойцов. Они передвигались точно так же, как и военные разведчики, выставив вперед двух бандитов с ручными пулеметами, готовыми разразиться смертельно опасной бранью. Другие подразделения слегка отстали от разведки. Однако это было совершенно естественно и делалось, конечно же, намеренно, чтобы банда имела возможность маневра в том случае, если разведчики встретятся с противником и вступят с ним в перестрелку. Передовые пулеметчики банды первыми заметили Рагима, остановились и сразу залегли. Они определяли степень опасности, которую мог нести один человек, идущий им навстречу. Командир джамаата встал на одно колено и посмотрел в бинокль. Он, скорее всего, узнал Хасбулатова, обернулся и через плечо что-то приказал одному из своих бойцов. Тот вскочил с земли и стремглав устремился навстречу основной банде. Наверное, он должен был о чем-то как можно быстрее доложить эмиру Сиражутдинову. Глава 17 Рамазан Ахмедович находился в середине колонны, когда к нему прибежал моджахед, посланный из передового джамаата. — Эмир! Там нам навстречу идет… — Боевик с трудом проговорил эти слова и показал пальцем в сторону перевала. — Кто? Взвод волкодавов? — Нет, эмир, там Рагим Хасбулатов идет, спешит, чуть не бежит. — Один? — спросил Сиражутдинов. — Один. Сильно спешит! — Что-то на базе случилось, — сразу же предположил эмир. — Пойдем! — Он первым заспешил вперед. Моджахед, посланный к эмиру, не успел толком перевести сбитое дыхание и устремился следом за ним. Но при подъеме на перевал эмир побежал, и боевик отстал от него. Ему дыхалки не хватило, все-таки он уже один раз преодолел тот же путь с той же скоростью. Впрочем, Рамазан Ахмедович и не следил за этим человеком. Он даже не заметил бы, если бы моджахед вообще за ним не последовал. Преодолев перевал, Сиражутдинов остановился рядом с командиром передового джамаата. Он точно так же, как тот, встал на одно колено, посмотрел вперед и, не глядя, протянул руку, требуя передать ему бинокль. Командир джамаата попробовал сделать это, но ремешок бинокля был повешен на его шею. Поэтому некоторое время ушло на то, чтобы ремешок снять. Сиражутдинов на командира джамаата не смотрел, только поторопил его шевелением пальцев. Когда тот вложил бинокль ему в руку, он сразу прильнул к окулярам. Эмир находился ближе к Хасбулатову, нежели командир взвода спецназа военной разведки. Он имел полную возможность рассмотреть и лицо человека, которого считал бывшим старшим прапорщиком районного ОМОНа. Главарь банды остался доволен тем, что увидел. Шевеление руки эмира позволило Семипалатину предположить, что Сиражутдинов смотрел сейчас не только на Рагима. Он оглядывал и пространство по сторонам, справа и слева от него. Рамазан Ахмедович не обнаружил там никакой опасности и встал в полный рост, показал себя. В этот момент старший лейтенант спецназа военной разведки подумал вдруг, что старший сержант Колотушкин допустил ошибку, поставив снайпера на соседний пост. Сейчас эмир представлял собой прекрасную мишень именно для снайпера. Дистанция в полкилометра, не позволяющая прицельно стрелять из автомата, для «Винтореза» была предельной, но все же вполне приемлемой, рабочей. Сержант Ничеухин не промахнулся бы. Он был не просто хорошим, а отличным снайпером, выросшим с винтовкой в руках. Была она охотничья или боевая, не важно. Это особого значения не имело. Таким вот образом банда лишилась бы эмира. Без толкового командования она могла бы быть уничтожена еще на подходе к горному цирку. Но сейчас что-то предпринимать было уже поздно. Поэтому старший лейтенант предпочел не менять коней на переправе. Чтобы не возникло путаницы и каких-то непредвиденных обстоятельств, с которыми потом тоже придется бороться, на ходу выдумывая средства, он решил действовать по плану, продуманному заранее. Честно говоря, эти его соображения были только предварительными. Слишком уж много вариантов дальнейшего развития событий следовало учесть. Начать, наверное, стоило с того, что эмир может и не взять Рагима с собой, когда будет убегать из горного цирка через подземный ход. Да и потом, при переходе через границу, он вполне способен изменить свои намерения. С него станется. Не исключено, что эмир не пожелает спокойно пройти через пропускной пункт, воспользовавшись своими настоящими документами. Вместо этого он, допустим, решит прибегнуть к услугам многочисленных обладателей лодок с мощными моторами, которые за сравнительно небольшую плату готовы переправить морем в Азербайджан кого угодно. Тогда отпадает вариант с задержанием эмира при переходе границы. Но в любом случае вызывать снайпера на соседний пост было уже поздно. Тогда потребовалось бы отправлять туда еще и пулеметчиков, способных сдержать банду, причем сразу всех, в том числе и расчет крупнокалиберного «Корда». Значит, действовать требовалось именно по плану, намеченному ранее, которого пока придерживался и старший лейтенант спецназа военной полиции Рагим Хасбулатов. Присутствия рядом взвода спецназа военной разведки эмир не почувствовал, хотя много раз говорил про свой звериный нюх на опасность. Его моджахеды верили ему, поскольку много раз убеждались в этом сами. Сиражутдинов обычно всегда заранее угадывал опасные места, предпочитал туда не соваться и обычно оказывался правым. Он, говоря честно, больше опирался на свой опыт, просто представлял себя на месте противника, думал, что предпринял бы сам, и делал соответствующие выводы. Однако в этот раз эмира подвели и опыт, и нюх. Он провел отряд через перевал и при этом не понес никаких потерь. Федералы не предприняли попытки его атаковать, хотя позиция для нападения была достаточно хорошей. Но чувство опасности в эмире Сиражутдинове было придавлено беспокойством, вызванным появлением Рагима Хасбулатова. Ведь он должен был бы находиться на базе и дожидаться там прибытия всего отряда. Вернее сказать, того, что от него осталось. А уцелела только половина от общего числа моджахедов. С одной стороны, это было и неплохо. Такой отряд легче обеспечить. Федералам будет гораздо труднее найти. С другой стороны, все выглядело бы прекрасно только в том случае, если бы Сиражутдинова не поджимал взвод спецназа военной разведки. Но эмир хорошо знал, что если уж волкодавы вцепятся в свою жертву, то ни за что ее не отпустят. Сами погибнут, но и врага в живых не оставят. Правда, это во многом относилось к собакам-волкодавам, с которыми эмир был хорошо знаком с самого детства, когда приезжал в горный аул к деду на лето. Тот держал двух волкодавов, кавказских овчарок, с которыми мальчик быстро сдружился. Эти суровые собаки не видели опасности в городском ребенке и потому относились к нему снисходительно. Однажды за огородами дед увидел шакала. Он спустил на него своих собак и потом вместе с внуком пошел посмотреть, что от шакала осталось. При всей своей быстроте и верткости шакал не сумел убежать от двух собак. Одна просто погнала его, а вторая села в засаду с наветренной стороны и ждала, когда добыча окажется рядом. Драться против волкодавов шакал был не в состоянии, несмотря на остроту своих мелких зубов, имеющих совсем не такую мощную хватку. — Запомни, Рамазан, никогда не ввязывайся в драку с волкодавами. Они и умнее, и хитрее, чем кажутся. Нет в жизни хуже ситуации, чем стать врагом волкодава, — сказал тогда дед. Но так уж получилось, что Рамазану Ахмедовичу пришлось почти сразу по возвращении в родные горы столкнуться именно с волкодавами. Его отряд в первую же встречу с ними понес значительные потери. Хорошо еще, что Рагим Хасбулатов вовремя напомнил эмиру о необходимости выставить наблюдательные посты на дороге. Они вовремя предупредили главаря банды о том, что к волкодавам подходит сильное подкрепление.