Домна Евстигнеевна возмутилась было на собак — совсем недавно, мол, досыта кормлены, — да махнула рукой. Отдала весь свой пирог огромному догу. А Матреша угостила борзую. — Так мы никуда не дойдем и ничего не донесем… — строго подметила графиня. Поторопила остальных: — Ну все. Давайте поживее. За аркой начиналась вымощенная плитами тропинка. Она мерно текла сквозь осеннюю аллею, то дыбилась на разросшихся камнях, то ныряла в мох, то изгибалась дугой над звонкими ручьями, оборачиваясь коренастыми валунными мостиками. Один мостик был расколот и шатался. Яна глянула под ноги, ловя равновесие, вздрогнула от неожиданности и чуть не вскрикнула. В трещинах расшатанных камней двигались и переплетались черные змеиные тельца. Их было множество. Казалось, что они, как узлы, связывают детали моста. — Не бойся. Ужи, — успокоила Матреша. — Их тут много. Живут. Яна опасливо вгляделась в мельтешение извилистых чешуйчатых спинок. Ужи прятались, стремясь уйти поскорее из-под ног. Зарывались вглубь камней, в тонкие прожилки между составляющими арку моста валунами. По обе стороны ручья земля, туго прошитая корнями больших деревьев, держалась крепко. За парком раскинулось болото, безмолвное и на первый взгляд бесконечное. Истыканное по краю редкими остовами высохших берез. Перечеркнутое тонкой гатью. Мостки тянулись в дымку опаленной осенью зелени. Тихо скрипели, когда на них встаешь. Ветер принес издали неразборчивую русалочью песню. Было в ней что-то заунывно-жутковатое… Но Яна смело пошла вперед за Фимой, Домной Евстигнеевной и собаками. Матреша — позади. Вскоре мостки поднялись на высоких столбах и обзавелись перилами. С них стали видны росчерки тонких каналов. В них двигались русалки, вырезали из берегов черно-бурые тяжелые пластины и складывали стопками. Иные существа, тоже вполне зеленые, собирали одни стопки в штабеля, а другие грузили на повозку. Уже виденная прежде тюленеобразная лошадка торопилась отбыть поскорее с тяжелой ношей. — День добрый, дамы, — поприветствовала работниц графиня. — День добрый, госпожа, — хором отозвались те. — Я вам ведьму нашу новую для знакомства привела. Вот, прошу любить и жаловать. — Ведьму? Русалки отложили свой инструмент, мягко приблизились к мосткам и поднялись вертикально на мощных и длинных, как у угрей, хвостах. Сложили на перила жилистые руки с длинными когтями на пальцах. Дружно навели на Яну недвижные, как у рептилий, глаза. — Здравствуйте, — поздоровалась новая ведьма. Назвалась: — Я Яна. Приятно познакомиться. — И нам приятно, — хором сказали русалки, тоже стали представляться: — Ундина, Дельфина, Упина, Коралина, Марина, Океана, Пералина, Азура, Нерида, Наида, Сирена и Ориэлла. Выглядели они впечатляюще, под стать именам. Гладкая в мелкую сеточку кожа блестела на солнце. Лились по широким плечам маслянистые волосы. Блестели под зеленью губ острые зубы. Плавники выделялись на зеленом ало, трепетали в темной воде вуалями. Сперва русалки показались Яне обнаженными, но, приглядевшись, она поняла, что на них надето что-то вроде обтягивающих топов из блестящего изумрудного материала. Следом подтянулись кикиморы. У них не имелось длинных хвостов, поэтому они стояли и закидывали кверху головы. А вот носы были длинные, любопытные. У одних загибались вниз, у других — вверх. Вместо волос росли водоросли. И одежда, бесформенные сетчатые балахоны, похоже, была также сплетена из водорослей. Интересно так… Кикиморы решили не отставать от русалок и тоже представились: — Мора, Мира, Мара, Мура, Кимора, Кумира, Комара, Камура, Кира, Рика, Икра и Алена Сергеевна… — Очень приятно, — улыбнулась Яна, искренне удивленная последним именем. Алена Сергеевна, видимо, считала озадаченность с ее лица и с готовностью разъяснила: — Просто я в твоем мире долго жила. Провалилась туда однажды случайно через дырку, а пока обратно путь нашла, все время и жила. Ты ведь из того дома, что за Райским в туманах прячется? — Она махнула узловатой рукой в сторону поместья. — По одежде понятно. — Да, — подтвердила Яна. Что тут еще скажешь. Они раздали работницам пироги и пошли смотреть торфяник. Там и тут тянулись каналы, они понижали уровень воды, позволяя верхнему слою торфа выступить на поверхность. Яна что-то читала об этом… О торфоразработках. О том, как в ее мире резали торф, стоя по пояс в воде, не русалки, а обычные женщины. Бабушка подруги Светы, например. В молодости. Она частенько рассказывала… Да уж. С магией проще. Домна Евстигнеевна повела Яну дальше, попутно показывая и рассказывая: — Это имение нескольким поколениям моих предков по женской линии принадлежало. Когда моя маменька вышла замуж и родила меня, отец перевез нас к себе, в Дубравное. Там болот нет, охотничьи угодья, поля, да и к городу ближе. Он все уговаривал маменьку Райское продать, но она не продала. Свое, родное — плоть от плоти. Жалко. А как маменьки не стало, отец второй раз женился и меня сразу с глаз подальше отправил. Ох, и обижалась я на него тогда. Ох, и корила его… Не хотела здесь жить, молодая. А потом прикипела так, что и не отлепишь… Плоть от плоти… — Графиня рассмеялась немного печально. — Теперь уж и папеньки нету, и второй жены его… А я все тут. И всегда тут буду. А ты теперь тому крепкое подтверждение. Гать нырнула в кружево тонкой поросли. — И вы всегда тут одна справлялись? — спросила Яна. — Ну, не одна… С Матрешей. С русалками и кикиморами? — Да, — гордо подтвердила Домна Евстигнеевна. — Так у меня и артефакты заряженные были. И келпи мы специально с далеких западных островов привезли. Обычным лошадям в топях не справиться, а келпи могут. Вода — их родная стихия. Жаль, только две из трех остались. Одна сбежала и обратно к себе на родину уплыла. Из контекста Яна догадалась, что келпи — это те самые «тюленевые» лошади. — Вредная была. Непослушная, — сообщила Матреша. — Ей наша глушь сразу не понравилась, вот мы ее, по сути, назад и отпустили. — Можно и так сказать, — не стала вдаваться в подробности Домна Евстигнеевна. — Тетушка, расскажи про машину! — напомнила Фима. — Еще машина была, особенная, новомодная. Она каналы сама копала, — поделилась графиня. –Артефакты на ней самые мощные стояли, а как выдохлись, то она где была, там в топь и ушла. Теперь не вынешь. Домна Евстигнеевна показала на округлый островок в осоке. Яна пригляделась: сквозь желтизну поникшей травы пробивалась наружу металлическая зубастая клешня неведомого аппарата. «Похоже, и здесь все когда-то цвело, и бурлило деятельностью», — подумала она. Вслух сказала: — Я буду стараться помочь вам с артефактами. Обещаю — сделаю все, что в моих силах. Глава 6. Удивительное рядом Следующий день начался спокойно. Яна продолжила заниматься делами. Встала рано, еще засветло. Так уж получилось. По возвращении из Райского она почувствовала себя невероятно усталой. Видимо, первая магическая практика так подействовала. Ох, и нелегок ведьмин труд! Яна хотела взяться за учение еще вечером, но не успела — отрубилась буквально за минуту, стоило прикоснуться головой к подушке. Книга так и осталась лежать рядом, чуть сбрызнутая каплями отлетевшей с вымытых волос воды. А утром была прогулка с Тайной. Быстрая — пока ворчала работающая кофеварка. Погода не баловала: деревья и траву прихватило легким морозцем. Белый иней окрасил все кругом. Пальцы зябли. И лапы Тайны тоже. Она поджимала их, отвыкшая за лето от зимних холодов. Дома Яна покормила собаку и сама позавтракала молочной овсянкой с россыпью янтарных кусочков разваренной кураги. С щедрым кубиком сливочного масла. Он сразу протаял медовой лужицей, едва коснувшись края пышущей жаром тарелки. Яна подумала, что, будучи в городе, надо купить сироп. Карамельный. Можно миндальный или банановый. Или кленовый — он придает осени особый уют. Со вкусом пина колады еще можно, чтобы вспомнить тропический флер давно забытого морского отдыха… Большую бутылку, чтобы надолго хватило. А еще аромамасел из цитруса и эвкалипта. В маленькой помывочной котел грелся от общей печки, и стояла старая ванная. Вода из нее с шумом плескала при спуске где-то внизу, под полом, уходя по невидимой трубе вглубь земли. Шипела в фильтрах… Прошлым вечером Яна все-таки влезла в эту ванную и расслабилась окончательно. Боясь уснуть прямо там, быстро выбралась и помыла волосы в тазике, так как крана было два: один холодный от насоса, второй от котла — с кипятком.