– Может, поешь, раз уж сюда пришел? – предложил ему Гуров. – Кормежка здесь мировая! – Да я уже давно пообедал, Лев Иванович, – время ведь уже пятый час. – Да, действительно. Вечно у меня все не как у людей. Ладно, иди ищи наших фигурантов. Оставшись в одиночестве, он закончил обед и позвонил Точилину. Оказалось, что краевед занят – как раз в этот момент он проводил экскурсию по памятным местам в центре города. – Но я скоро закончу, смогу подойти, куда скажете. – Никуда подходить вам не требуется, я сам вас найду. Где вы сейчас находитесь? – На улице Революционной, между двумя особняками начала девятнадцатого века – дома двенадцать и двадцать два. Вы знаете, где это? – Пока не знаю, но выясню, – пообещал Гуров. Он вновь прибег к помощи всезнающего навигатора. Оказалось, ехать ему предстоит не очень далеко. Спустя десять минут сыщик уже вышел из машины и сразу заметил группу людей, в центре которой стоял и что-то рассказывал высокий жилистый человек. Сыщик подошел, пристроился к группе и дослушал заключительную часть рассказа, посвященную судьбе особняка купца Шмидта в советское время. Рассказывал Точилин интересно, оперировал множеством фактов и подробностей. Когда экскурсия подошла к концу и все разошлись, Гуров подошел к Точилину, представился и объяснил, что обращается к нему в связи с расследованием гибели Бушуева, Овчинникова и Любарской. – Разумеется, расследование – это важно, но я не совсем понимаю, при чем здесь я? Я, конечно, знал всех троих, ведь они были людьми известными в нашем городе, но ни с кем из них я не был знаком близко. Пожалуй, только Инессу Васильевну я знал чуть лучше… – Вы меня неправильно поняли, – объяснил Гуров. – Я вас хотел увидеть не как свидетеля, располагающего информацией, а как человека, который тоже может стать жертвой преступления… – Я могу стать жертвой?! – изумился краевед. – Но почему? – Причиной может стать картина Константина Закатовского, которая у вас хранится. Он ведь дарил вам свое полотно? – Да, Костя четыре года назад подарил мне «Небесный огонь». Но при чем здесь картина? – Видите ли, мы пришли к выводу, что преступник – или группа преступников – охотится за картинами Закатовского, – объяснил сыщик. – В последние годы они приобрели большую ценность. На аукционах на Западе готовы платить все больше и больше за каждое полотно. А когда ставка становится слишком высока, «ценители живописи» с криминальным уклоном ни перед чем не останавливаются. – Вот оно что… – протянул Точилин. – Невероятно! Значит, Инессу Васильевну убили из-за картины? А ведь она ею так гордилась! Как это ужасно! – Да, приятного здесь мало, – согласился Гуров. – Поэтому я явился к вам – предупредить о возможной опасности. Вам следует быть внимательнее, если к вам обращаются малознакомые или вовсе незнакомые люди. Лучше пока что воздержаться от таких контактов. – Но как же я ограничу число контактов с незнакомыми людьми? – удивился Точилин. – Ведь я каждый день провожу экскурсии, выступаю с лекциями! Это моя работа! Если я перестану этим заниматься, я останусь без заработка! Да даже не в заработке дело! Встречи с людьми и беседы о прошлом нашего края – это суть моей жизни! – Я вас понимаю, – кивнул сыщик, – и не призываю совсем прекратить работу. Но ведь ваша деятельность состоит не только из экскурсий, верно? Возможно, вы пишете книги по истории края – самое время этим заняться сейчас. Но если вы все же будете проводить экскурсии и общаться с незнакомыми людьми – будьте осторожны. Если вам предложат, например, пойти осмотреть развалины какой-нибудь старинной усадьбы, не соглашайтесь ни в коем случае! – Я вас понял, – ответил краевед. – Хорошо, я прислушаюсь к вашим предостережениям. Если уж Инесса погибла, которая никому в жизни не сделала ничего плохого, которую все так любили… Да, в таком случае мне тоже следует быть настороже. – Я рад, что вы серьезно относитесь к моим словам. У меня к вам еще один вопрос. Вы сказали, что были близко знакомы с Любарской. Наверняка вы видели рядом с ней разных людей. Скажите, а не мелькали ли в кругу ее знакомых вот эти лица? Сыщик протянул Точилину лист с четырьмя портретами. Краевед взял ватман, внимательно вгляделся в него, переводя взгляд с одного лица на другое, потом медленно покачал головой. – Нет, кажется, никого из этих людей я раньше не видел. Ни у Инессы Васильевны, ни в другом месте… Хотя постойте… – Он еще раз вгляделся в лист. – Вот этот мужчина, с залысиной… Кажется, я его видел у Любарской. Но кто он, как его зовут – не имею ни малейшего представления. Гуров удивился. Он ждал совсем другого ответа, ждал, что краевед опознает женщину, которая, вероятно, была связана с гибелью Бушуева. – Ладно, поинтересуемся этим персонажем… И еще у меня к вам есть одна просьба. Скажите, вы живете далеко отсюда? – Нет, совсем рядом, минут пятнадцать пешком. А что? – Мне бы очень хотелось взглянуть на картину, которую вам подарил Закатовский, – пояснил Гуров. – Я видел уже несколько полотен этого художника, и они произвели на меня большое впечатление. Хотелось бы воспользоваться еще одной возможностью расширить свое представление о его работах. – Конечно-конечно! – воскликнул Точилин. – Я вам покажу, идемте! – Я на машине, можем подъехать. Спустя пару минут они остановились у подъезда обычного девятиэтажного дома. Выяснилось, что краевед живет на восьмом этаже. «Какое совпадение, однако! – заметил Гуров. – Бушуев тоже жил на восьмом…» Они поднялись, Точилин открыл дверь. «Дверь не стальная – деревянная. Замок простенький, такой открыть ничего не стоит. Нехорошо». В квартире хозяин, не тратя времени, сразу провел гостя в комнату, которая, по-видимому, служила ему кабинетом. На стене напротив входа висело полотно, которое было невозможно не заметить. На стене словно горел яркий фонарь! А на самом деле это светило закатное солнце, прорвавшееся сквозь слой тяжелых мрачных облаков. Это был самый настоящий небесный огонь! Не зря художник так назвал свое творение. Гуров несколько минут смотрел на картину от двери… Потом сместился чуть вправо… Чуть влево… С любой точки полотно Константина Закатовского производило одинаково мощное впечатление. – Да, теперь я понимаю… – пробормотал сыщик. – Что именно? – тотчас отозвался Точилин. – Теперь я понимаю, почему коллекционеры всего мира готовы платить за это большие деньги… Понимаю, почему из-за этих картин убивают… Глава 13 По плану у Гурова на сегодня намечались беседы еще с тремя свидетелями – с художественным руководителем театра, в котором работала Любарская, с актером Дмитрием Лопахиным, который долго и безуспешно ухаживал за актрисой, и с другом Бушуева Лешей Прянчиковым. Однако когда сыщик достал телефон, чтобы позвонить худруку, аппарат его опередил и зазвонил сам. Звонил майор Ганчук. – Докладываю, Лев Иванович! – торжественно начал майор. – Кажется, мы нашли украденный у Востокова фарфор. – Здорово! А убийц тоже нашли? – Почти нашли и убийц. Надо допросить покупателя фарфора, тогда все узнаем. Полудин поехал в суд за разрешением на обыск и арест, потом приступим к задержанию. Будешь участвовать или тебя не ждать? – Я хотел бы в этом участвовать, дождитесь меня. Когда он подъехал к управлению, Ганчук ждал его у входа. Здесь же стояли две машины, в которых сидели участники оперативной группы. Майор сел в машину Гурова. – Езжай, Лев Иванович, за ребятами, они знают дорогу. А я тебе по пути все расскажу. Ехать нам почти час. Машины тронулись с места, и Ганчук приступил к рассказу: – Я получил сведения о том, что у нашего местного олигарха Виктора Трифоновича Сазонова вчера состоялся прием. Повод подходящий: хозяин приобрел комплект антикварной мебели, за которым давно охотился. А вместе с мебелью он приобрел еще ряд старинных вещей, и среди них – фарфор. Я стал искать человека, который был на этом приеме и не отказался бы поделиться со мной сведениями. Сочетание, как ты понимаешь, довольно редкое – на таких акциях обычно собираются киты и акулы бизнеса, а такие люди без повода разговаривать не станут. – Да, в таком деле нужно иметь повод или даже крючок, за который можно схватить такого кита, – заметил Гуров. – Оказалось, что среди гостей Сазонова присутствовал Денис Кривобоков, – продолжил рассказ майор. – Этого Кривобокова мы два года назад взяли при попытке дать взятку должностному лицу. Я тогда не стал оформлять это как отдельное дело, и Кривобоков пошел как свидетель. Теперь он мне очень полезен, часто поставляет сведения из сферы бизнеса. Он и рассказал, что на приеме хозяин хвастался не только старинными креслами и шкафами, изготовленными двести лет назад во Франции – представляешь, какой раритет, – но и недавно приобретенным комплектом старинного фарфора. По описанию похоже, что это тот самый фарфор, который исчез из квартиры убитого Востокова. – Так мы едем в дом Сазонова? – уточнил сыщик. – Его будем брать? – Нет, Сазонова мы брать не будем, ему нечего предъявить. Будем брать того, кто продал ему этот фарфор. Кривобоков по моему заданию еще раз встретился со счастливым новоиспеченным обладателем мебели и фарфора и расспросил его как бы невзначай, как он этот фарфор покупал и у кого. И Сазонов рассказал, что безделушки ему принес младший сын Игоря Леонидовича Столетова Валентин. Вот этого Валентина мы и будем сейчас брать. – Так, рассказывай, что за Валентин? – Сначала я тебе расскажу о Столетове-старшем. Игорь Леонидович в прежние времена возглавлял крупнейший таксопарк города. И когда началась приватизация, он перевел этот таксопарк в свою собственность. Потом он еще приобрел сеть заправок, занялся торговлей бензином и в результате стал одним из самых богатых людей нашего города. Пожалуй, он даже круче, чем те коллекционеры картин, с которыми мы общались. А сын Игоря Леонидовича Валентин стал типичным «мальчиком-мажором» – учиться нигде не хотел, вылетел из всех престижных вузов, куда папа его пристроил. Пристрастился к наркотикам, что стало для его отца большой проблемой. Игорь Леонидович – человек крутой, суровый. В какой-то момент он перестал давать своему оболтусу деньги на «дурь» – понадеялся, что тот одумается. Но Валентин не только не одумался, но и пошел еще ниже – связался с бандитами, уже дважды попадался на участии в грабежах. Но пока что папе удавалось отмазать сына. – Да, это подходящая кандидатура на роль убийцы Востокова и Зверевой, – согласился Гуров. Пока шла эта беседа, три машины с оперативниками выехали на окраину города и остановились возле небольшого одноэтажного дома из красного кирпича. – Вот здесь и обитает Валентин Столетов, – пояснил Ганчук. – Этот домик папа купил сыну, когда тот еще не скурвился окончательно. Сейчас дом, по нашим сведениям, превратился в настоящий притон. Валентин никогда не живет здесь один, его всегда окружает целая компания – дружки, девицы… Многие из них – с криминальным прошлым. И настоящим. Оперативники окружили дом. Трое встали у входа – они должны были выломать дверь, если ее откажутся открывать. Еще четыре человека заняли посты под окнами. Гуров взял на себя дальнее окно на задней стене, через которое удобно бежать на соседнюю улицу. Когда все приготовились, Ганчук подошел к двери, позвонил, затем громко постучал. – Открывай, Столетов! – потребовал он. – Мы знаем, что ты здесь! Открывай, полиция! Если не откроешь, мы выломаем дверь! Гуров не видел, как майор барабанит в дверь, но слышал каждое его слово. И еще он слышал, как в доме поднялась суматоха. Раздались чьи-то вскрики, топот ног. В окне мелькнуло чье-то лицо – Гурову показалось, что женское. А затем произошло неожиданное: три окна дома одновременно открылись, и оттуда наружу полетели какие-то небольшие предметы. – Гранаты! – крикнул кто-то из оперативников. – Ложись! Бойцы залегли, но Гуров не поверил, что у мелкого бандита имеются на вооружении боевые гранаты. Он не лег, только спрятался за кусты, чтобы его не было видно. Гранаты взорвались с негромким хлопком, повалил густой дым. Прежде чем этот дым достиг кустов, за которыми прятался сыщик, он понял, что происходит. Он выхватил из кармана носовой платок и плотно прижал его к носу. В тот же миг он услышал чей-то кашель. Волна слезоточивого газа накрыла всех участников задержания и на время вывела их из строя. Из окон начали выпрыгивать люди. Гуров плохо контролировал ситуацию у других окон, он лишь краем глаза отметил, что оттуда выскочили три или четыре человека, которые сразу бросились в разные стороны. Из того окна, возле которого стоял сыщик, выскочили парень и девушка. Оба в респираторах, стелющийся по земле газ им не страшен. Они бросились бежать, надеясь уйти от преследователей. Когда они достигли кустов, Гуров выставил девушке подножку, а парня сбил с ног ударом кулака. Оба покатились по земле. Сыщик навалился на парня, выкрутил ему правую руку за спину и достал наручники. Но ему помешали два обстоятельства: газ и девушка. Чтобы сковать задержанного, ему пришлось убрать платок от носа. Тут же его горло словно кто-то начал раздирать металлической проволокой, сыщика охватил неудержимый кашель. Девушка резво вскочила и бросилась на помощь парню. Она начала лупить Гурова по голове, и била довольно сильно. К тому же выяснилось, что правая рука у задержанного – не самая сильная. Он изловчился, смог перевернуться и сбросить сыщика с себя. Теперь уже два противника набросились на Гурова. В руке у парня сверкнул нож.