– Терпение, друг мой, немного терпения. Еще чуть-чуть, и ты все узнаешь. Вот съезжу я кое-куда, поговорю с коллегами из соседних областей, и тогда все окончательно встанет на свои места. – Ты уезжаешь? – удивился майор. – А нам сидеть над этими списками? – Закончить общий список знакомых Зверевой и Сазонова совершенно необходимо, – твердо ответил сыщик. – Как ты понимаешь, нам нужно не просто выследить убийцу и раскрыть все карты совершенных преступлений – нам еще нужно выстроить систему доказательств, которую не сможет разрушить ни один, даже самый искусный и высокооплачиваемый адвокат! Нам нужна стройная система улик! И вот за деталями этой системы я и еду в командировку… Я могу сказать тебе, что даже из этого незавершенного списка я уже узнал кое-что важное и весьма существенное для будущего уголовного дела. А когда вы закончите работу, наша система доказательств будет завершена… Надо еще допросить олигарха Сазонова, еще раз – Валю Столетова, может быть, еще кое с кем побеседовать – и можно будет выписывать ордер на арест. – Но на кого выписать этот ордер? Мне-то, как другу, ты можешь сказать? – Нет, Николай Васильевич, не могу. Но могу дать тебе одну наводку. Знаешь, с кем я общался последние два дня? – Нет, не знаю… – Я беседовал со здешними медиками. Особенно меня интересовали люди, находящиеся, так сказать, «в свободном полете». И еще меня интересовали шаманы, экстрасенсы и прочая публика подобного рода. Тебя это не наводит ни на какие мысли? Ганчук задумался, потом медленно покачал головой. – Нет, Лев Иванович, ни на какое открытие твои слова меня не наводят, – признался он наконец. – Однако ты не сказал, куда ты едешь. Или это ты тоже не можешь сообщить? – Нет, почему же, могу. Сначала я отправлюсь в Кировскую область. Думаю там за день управиться. А потом поеду в Кострому, там еще день или два нужно пробыть. И вернусь к вам… Ну что, у тебя еще остались вопросы? У майора Ганчука осталось довольно много вопросов к знаменитому столичному сыщику, но он, как человек, долгое время прослуживший в полиции, понимал, что задавать подобные вопросы не полагается, поэтому просто ответил: – Нет, вопросов больше нет. Но когда ты вернешься, Лев Иванович, ты озвучишь имя убийцы? – Озвучу, Николай Васильевич, – пообещал Гуров. И сыщик отправился на вокзал. На следующее утро он вышел из поезда в столице Кировской области. Первым делом Гуров навестил Управление внутренних дел и пообщался с коллегами. Затем направился в гостиницу «Звездное небо», где в марте проходил Конгресс уфологов. Гурова интересовало несколько вопросов, и прежде всего он хотел узнать, было ли такое мероприятие вообще. В гостинице подтвердили, что конгресс проходил с 13 по 15 марта. Сыщик побеседовал с девушками на ресепшне, которые регистрировали участников этого собрания, затем встретился с дежурной по этажу, где находился интересовавший его номер. Сыщик осмотрел и парковку, где участники конгресса парковали свои машины, побеседовал со сторожем этой парковки, дежурившим в ночь с 13 на 14 марта. И еще Гурову нужен был организатор конгресса, но он жил не в Кирове, а в Перми. В далекий северный город сыщик не поехал – ограничился беседой с организатором по телефону и получил от него все нужные сведения. В результате он, как и планировал, уложился в один день и уже вечером сел на поезд, отходящий в Кострому. Здесь Гурова интересовала уже другая гостиница, носящая довольно затертое название «Алые паруса». И конгресс его интересовал тоже другой – Всемирный конгресс целителей, проходивший здесь с 20 по 22 сентября. Гуров и здесь беседовал с портье, с дежурными по этажу и со сторожами парковок. Полистав книгу регистрации постояльцев, он отыскал координаты участников конгресса, живших в Костроме, и не поленился посетить каждого из них. И кажется, эти беседы принесли сыщику удовлетворение, потому что покинул Кострому он в прекрасном настроении и даже что-то напевал себе под нос, садясь на поезд. А сел он на поезд, который шел вовсе не в Татуев, а в Казань. В Казани Гуров отыскал человека по имени Игорь Шамхалов. Он был врачом, работал в Центре паллиативной помощи и участвовал в конгрессе, проходившем в Костроме. С Игорем Шамхаловым Гуров имел продолжительную беседу. В результате он задержался в столице Татарстана на целый день и в Татуев вернулся не через два дня, как планировал, а через четыре. Он вернулся вечером и успел сделать звонок в Москву. Сыщик связался с сотрудником главка, который проводил допрос агента по продаже живописи. Задав ему несколько вопросов, Гуров получил ответы, которые дополнили имевшуюся у него картину. Теперь можно было приступать к действиям. Когда на следующее утро Гуров вошел в кабинет майора Ганчука, он, как всегда, застал всю следственную группу в полном составе. У всех были довольно мрачные лица. – Приветствую тебя, Лев Иванович! – поздоровался с сыщиком майор Ганчук. – Могу изложить тебе результаты нашей работы. Списки мы составили, и они нам ровным счетом ничего не дали. Мы по-прежнему не знаем, кто наш главный подозреваемый. А ты как съездил? Привез что-нибудь интересное? – Привез, Николай Васильевич, представь себе. – И ты готов назвать имя убийцы? – с недоверием спросил майор. – Готов. Могу назвать еще и фамилию, – подтвердил сыщик. – Мало того – я могу подробно рассказать, как убийца совершил все свои преступления, и объяснить, как ему удавалось так долго от нас скрываться. Но и этого мало. Я могу доказать его вину в суде с помощью неопровержимых улик. И я больше не намерен вас томить! Вот только мне нужно сделать две вещи… – Конечно, Лев Иванович, мы тебе поможем, чем сможем! – воскликнул Ганчук. – Во-первых, я хотел бы еще раз проглядеть ваши списки, теперь в окончательном виде. А во-вторых, я был бы не прочь получить стакан хорошего чая. А то в вашем фирменном поезде чай отвратителен… – Сейчас сделаю, товарищ полковник! – вызвался лейтенант Полудин. – А я вам открою списки! – вторил ему капитан Волобуев. Через несколько минут сыщик сидел перед компьютером, а возле него стоял стакан крепкого чая. Прихлебывая ароматный напиток, Гуров пролистал оба списка. Затем он сделал в своем блокноте пару отметок и сказал: – Теперь я могу вам все рассказать. Готовы? – Конечно, готовы! – хором откликнулись члены следственной группы. – Тогда слушайте, – сказал Гуров и открыл свой блокнот. Глава 25 – Впрочем, вы сами могли бы догадаться, кто убийца, – начал сыщик. – Ведь я говорил тебе, Николай Васильевич, что всю последнюю неделю беседовал со здешними медиками, в частности, с теми, кто занимается так называемым целительством. Я ездил в Кострому, где две недели назад проходил Всемирный конгресс целителей. Стало быть, меня интересовал человек, который занимается подобными вещами. И такой человек имеется среди фигурантов нашего дела. И имя его встречается в обоих списках, которые вы составили. Его фамилия… Тут сыщик сделал паузу, надеясь, что кто-нибудь из коллег догадается, о ком идет речь. – Тишинский! – воскликнул лейтенант Полудин. – У нас в списках встречается только один целитель – Борис Тишинский. Но… не может быть, чтобы он был убийцей! Я с ним встречался, беседовал. Это глубоко порядочный человек, культурный, образованный! – Искусством интересуется, – подхватил его мысль Гуров. – У него и в кабинете, и в жилых комнатах картины висят. И картины все стоящие – Бушуев, Могильный, Прянчиков. Вот только Закатовского там нет. – Он с непонятным выражением поглядел на лейтенанта и произнес: – Так я тебя и не отучил, лейтенант, полагаться на эмоциональную оценку. Человек тебе кажется порядочным, потому что много читает, не ругается матом и не бросает мусор из окна на тротуар. Но мы, оперативники, не можем полагаться на такие оценки. Правда, в данном случае у тебя есть одно оправдывающее твой подход обстоятельство: движущей силой всех преступлений, совершенных этим целителем, является не жадность, не злоба, а любовь. – Чего-чего? – удивился Ганчук. – Чего ты такое говоришь, Лев Иванович? При чем тут любовь? Какое она имеет отношение к делу? – Самое прямое отношение, Николай Васильевич. Как вы все, вероятно, знаете, Борис Тишинский является зятем другого фигуранта нашего дела – миллионера Ивана Никитича Трутнева… Как, вы этого не знаете? Судя по лицам участников опергруппы, по тому, как они переглянулись, данный факт был им неизвестен. – Стало быть, не знаете, – заключил сыщик. – Теперь знайте: Тишинский семь лет назад сочетался браком с Лизой Трутневой, которая в то время была студенткой РАНХиГСа и вполне благополучной девушкой. Брак сулил молодоженам, казалось, одни лишь радости. Тишинский тогда только начинал заниматься изучением нового направления медицины, а также народных, проверенных веками рецептов. Лиза училась, а ее папа зарабатывал миллионы и всегда был готов помочь молодым. Хочу обратить ваше внимание на то обстоятельство, что этот брак с самого начала был лишен какой-либо коммерческой основы. Тишинский – это мне рассказали хорошо знакомые с ним коллеги – не рассчитывал обогатиться с помощью тестя. Он всегда рассчитывал только на себя. И он безоглядно любит свою Лизу. Вот почему я и говорю о любви как о движущей силе этих преступлений. – Но при чем тут преступления? – удивился капитан Волобуев. – Вы же сами только что сказали: «Этот брак сулил молодым только радости…» – Да, говорил, – согласился Гуров. – Но слушай дальше, капитан. Все шло хорошо, пока Лиза Тишинская не пристрастилась к наркотикам. Сначала это казалось всего лишь невинным увлечением, свойственным довольно большому числу молодых людей. С кем не бывает! Однако в организме и психике Лизы, видно, есть предрасположенность к психотропным средствам. После двух-трех приемов дурмана она впала в глубокую зависимость от него. И это положение, само по себе крайне тяжелое, усугубилось еще тем обстоятельством, что прием наркотиков спровоцировал у нее тяжелую форму болезни печени. Ее надо было лечить сразу от двух недугов. Медицина в наши дни, как известно, может почти все, нужно лишь найти нужных врачей и иметь достаточную сумму денег. Денег у Ивана Трутнева в то время было достаточно, он устроил Лизу в дорогую клинику в Германии, потом перевез ее в Штаты. Новейшие методики лечения сделали свое дело – здоровье Лизы пошло на поправку. Но тут случилась новая беда – бизнес Ивана Трутнева резко пошел под гору. Его автосалоны стали приносить только убытки. Он попытался провернуть одну финансовую операцию, но проиграл на ней. Так получилось, что за год Трутнев потерял большую часть своего состояния. Он не мог и дальше оплачивать лечение дочери в американской клинике, и эти расходы взял на себя муж Лизы, Борис Тишинский. Но его доходы нельзя даже сравнивать с былыми доходами Трутнева. Было ясно, что денег Тишинского надолго не хватит. А тут на эту семью обрушилась новая беда. Под влиянием плохих новостей о здоровье Лизы у ее матери Татьяны началось расстройство психики. Она стала бояться темноты, чужих людей, стала бояться выходить из дома. Появились и другие фобии, их количество росло – в общем, Татьяне Трутневой тоже потребовалось лечение. Но здесь, к счастью, врач под рукой – зять Тишинский. Он буквально не отходит от тещи, поддерживает ее психику в приемлемом состоянии. – Откуда ты все это знаешь, Лев Иванович? – удивленно воскликнул Ганчук. – Можно подумать, ты тут уже год живешь, раз знаешь подробности жизни нашей элиты! – Ну, год я, конечно, не живу, но кое-что можно узнать и за более короткое время. Я же говорил вам сегодня, что я два дня беседовал со здешними медиками, в основном с теми, кто хорошо знает Тишинского и его родственников. Также я успел побеседовать с редактором газеты Гришиным и с олигархом Сазоновым, который у нас проходит по делу о покупке краденого фарфора. Он также оказался ценным источником информации. В общем, кто ищет, тот всегда найдет! А я знал, что ищу. Поэтому сведения словно сами пришли ко мне… Однако я продолжу свой рассказ. Денег у Ивана Никитича осталось совсем мало, он был вынужден уволить всех слуг и охрану. Он думал о продаже дома, но это нанесло бы новую психическую травму Татьяне Ильиничне. Тогда Трутнев решил расстаться с художественными ценностями и попросил зятя помочь ему продать на Западе картину Закатовского «Расставание». Так Борис Тишинский впервые соприкоснулся с миром маклеров от искусства. Проведя некоторые изыскания, он вышел на одного из торговцев живописью. «Расставание» он продал через него, совершенно легально. И больше к его услугам не прибегал. Но так Борис Тишинский узнал, что за небольшую картину можно выручить тысячи долларов, которые так нужны для лечения его жены! Деньги, вырученные от продажи «Расставания», он передал тестю, а сам задумался над тем, как таким же способом получить деньги уже для себя. Он принялся изучать круг лиц, с которыми общался Закатовский, кому он мог продать или подарить картины. Так он познакомился с Бушуевым, Могильным и Прянчиковым. И так он сблизился с востоковедом Овчинниковым и с актрисой Инессой Любарской. К каждому из них требовался свой подход, но Тишинский легко его нашел, ведь он психолог, причем хороший. Он знал, что больше всего картин Закатовского хранится у банкира Бермана. Но Борис Николаевич понимал и другое: он не сможет проникнуть в дом Бермана и обокрасть его, для этого у него не хватает навыков грабителя. Да и попасться легко. Он мог заполучить только те картины, которыми владели люди небогатые, чьи квартиры не находятся под круглосуточной охраной. Так он пришел к решению убить Игната Бушуева. Но надо было убить его так, чтобы никто не заподозрил, что это убийство. Ведь в противном случае началось бы расследование, а Тишинский боялся, что его найдут. Он не мог допустить своего ареста, иначе сразу две женщины, зависящие от его заботы, останутся без всякой помощи. Поэтому он постарался обставить дело как несчастный случай. Как именно он убедил Игната Бушуева открыть окно и забраться на подоконник, я не знаю. Надеюсь, это нам расскажет сам Тишинский, когда мы его арестуем. – Погодите, товарищ полковник! – вмешался капитан Волобуев. – А как же показания свидетеля Рубцова? Он видел, что из подъезда дома, где жил Бушуев, вышла женщина! И мы искали все время женщину! – И напрасно! У Бориса Тишинского оказалась еще одна черта, очень полезная в той преступной деятельности, которой он решил заняться, – умение легко и быстро перевоплощаться. «Неизвестная женщина» была его первым опытом, и этот опыт прошел успешно. Позже Тишинский перевоплощался то в дряхлого старца, то в человека в балахоне с сиплым голосом… Итак, я продолжу. Украденную у Бушуева картину Тишинский первое время хранил у себя. Он боялся сразу везти ее в Москву и выставлять на продажу. Боялся, что полотно сразу вычислят и оно приведет нас к убийце. Поэтому он спрятал картину у себя в доме, а чтобы покрыть растущие расходы – свои и Трутнева, – занял большую сумму денег. Знаете, у кого? У нашего знакомого банкира Бермана. Тот охотно ссудил деньги перспективному молодому врачу – родственнику Трутнева. Однако этот заем рано или поздно должен был закончиться. Тишинский решился на второе убийство. На этот раз жертвой стал востоковед Федор Овчинников. Вы, наверное, захотите узнать, каким образом убийца заманил свою жертву на речку? Чтобы выяснить этот вопрос, я встретился с несколькими психологами, знакомыми Тишинского, и вот что выяснил: наш фигурант обладает не только знаниями в области психологии – он также имеет гипнотические способности. Он может воздействовать на людей, особенно на тех, кто не очень общителен, не слишком хорошо ориентируется в обстановке. Именно к таким людям относился Овчинников. Он был человеком замкнутым, необщительным и легко попадал в зависимость от энергичных и властных людей. Я узнал, что за месяц до гибели Овчинников побывал на приеме у доктора Тишинского. Видимо, он испытывал приступы депрессии, тоски и надеялся найти помощь у народного целителя. Тишинский провел с ученым несколько сеансов психотерапии, после чего сказал, что наибольший эффект даст сеанс, проведенный на природе, где-нибудь на реке. Видимо, при этом целитель предупредил свою жертву, что ей не следует никому рассказывать о предстоящей поездке. Вот почему никто из знакомых Овчинникова не знал о его планах поехать на реку. Я сам узнал об этом только от других пациентов Тишинского, которые видели Овчинникова на приеме. – Однако, Лев Иванович, я вижу, ты успел за последнюю неделю проделать просто гигантскую работу! – воскликнул Ганчук. – С кем только ты не встречался! А мы думали, ты только руководящие указания даешь… – Да, кое-что я успел, – скромно согласился Гуров. – Однако пора заканчивать мой рассказ о деяниях нашего героя, ибо приближается пора нам с ним встретиться лицом к лицу и предъявить ему обвинение в убийстве! – Что значит «встретиться лицом к лицу»? Где встретиться, здесь?! – Ну да, здесь, в этой комнате. Я вызвал гражданина Тишинского для беседы на двенадцать часов. Осталось всего пятнадцать минут. Так что я сейчас кратко договорю про убийства Зверевой, Любарской и Точилина, и будем встречать нашего героя. – Погоди, Лев Иванович, про Любарскую потом расскажешь, – перебил сыщика Ганчук. – Ты скажи, зачем ты в Киров и Кострому ездил? Какую роль эти города играют в нашей истории? – Да, вопрос хороший, – похвалил майора Гуров. – В эти два города я ездил, чтобы разобраться с алиби, которое имелось у нашего фигуранта на моменты убийств Бушуева и Любарской. Дело в том, что… Сыщика прервал телефонный звонок. – Дежурный по управлению лейтенант Старостин! – услышал Гуров молодой голос. – Вы меня просили сообщить, когда гражданин Тишинский войдет в управление. Так вот: уже четверть первого, а данный гражданин не появлялся! Далее: я по собственной инициативе решил позвонить этому гражданину и напомнить о выписанной ему повестке. Но телефон гражданина не отвечает – аппарат говорит, что абонент находится вне зоны действия сети. – Я понял, лейтенант, – сказал Гуров и громко воскликнул: – Вот дьявол! Он нас обставил! Глава 26 – Как это обставил? – удивился Ганчук. – А вот так! Сбежал он! – И, видя, что коллеги его не поняли, Гуров объяснил: – Я вызвал подозреваемого сюда для беседы. Наш прошлый разговор прошел в доверительном тоне, тогда я Тишинского ни в чем не подозревал, и, мне кажется, он это понял. Он ведь не знал, что положение изменилось, что последние дни я только тем и занимался, что собирал против него улики. Я считал, что он уверен в своей безнаказанности, поэтому придет сюда как миленький. Но он что-то заподозрил. У него, видимо, такое же острое чувство опасности, как у Пермяка. В общем, целитель Тишинский ударился в бега! Нам надо его ловить. – Задача ясна, товарищ полковник! – отозвался капитан Волобуев. – Что нужно сделать? Выслать наряды на вокзал и в аэропорт? – Да, нужно закрыть все пути для бегства. Но мне кажется, он воспользуется машиной. Капитан, передай ее номер всем постам ГАИ по всей области. Даже если Тишинский решил бежать сразу после получения повестки, он еще не мог выехать за пределы области. Пусть посты караулят эту машину, постараются ее задержать. Если за час поймать ее нам не удастся, придется подключать постовых в соседних областях. Волобуев взялся за телефон и быстро передал данные в автоинспекцию. Ганчук и Полудин звонили на вокзал и в аэропорт. Теперь на всех постах, на всех дорогах, ведущих из Татуева в соседние города, постовые внимательно отслеживали проезжающие автомобили, высматривая иномарку с нужным номером.