Он взял в руки фото. Оно было сделано в помещении, на фоне светлой стены и частично окна, занавешенного тюлем. Девочка-подросток была запечатлена по пояс и пребывала в отличном настроении. Она смеялась, взгляд ее был открытым и излучал радость. Кадр был сделан в тот момент, когда она слегка подалась вперед и явно хотела что-то сказать фотографу. Девчонка была русоволосой, стройной, скорее всего, фотограф был с ней хорошо знаком. В левой части снимка угадывались смазанные очертания человеческого плеча в одежде белого цвета. Ее обладатель вышел из кадра за секунду до того, как был сделан снимок. Судя по тому, что плечи девочки находились на одном уровне с плечом человека, решившего не фотографироваться или просто случайно попавшего в кадр, логично было предположить, что они были примерно одного роста. – Тут дата, – сказал Гуров. – Второе июля одна тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года. – Тридцать семь лет назад, – присвистнул Стас. Гуров протянул фотографию Стасу. – Уверен, что фото было сделано на этом фотоаппарате, – заявил Гуров. – Полагаю, что мужика замуровали примерно в то же время. – Ну, ты погоди пока делать такие выводы, – буркнул Орлов. – Костюм, ботинки – все это определенно из тех времен, – продолжил Гуров. – А я все голову ломал. Конечно, эксперты скажут точнее. Но костюмчик на трупе затейливый. Такие сейчас не носят, обратили внимание? Ботинки тоже не современные. И шмотки, и башмаки выглядят очень дорого. Понятное дело, что он не сегодня умер, но и не пять лет назад, а гораздо раньше, если судить только по его одежде. Я бы пока сосредоточился на тех, кто жив. На Багове. Мы не были друзьями, но впечатления о нем у меня самые положительные. – Тогда начнем с него, – подытожил Орлов и уставился на Стаса, словно только что увидел его. – А ты чего молчишь? – Жду, пока великие наговорятся, – ответил Крячко. Он положил фотографию на стол и переключился на кимоно. Аккуратно достал его из упаковки, встряхнул и расправил, держа на весу. – Детский размер, – объявил он. – А бирки есть? – спросил Орлов. Стас осмотрел кимоно и обнаружил на внутреннем шве маленький картонный ярлык, державшийся на пластиковом шнурке. – Тут иероглифы. Я не знаток, – ответил он. – Могу сказать одно: эта вещица не импортировалась за рубеж, иначе непременно на ней было бы что-то типа «Made in». Скорее всего, такие кимоно выпускались только для своих. Какая-нибудь частная контора. Ручная работа, типа того. Вероятнее всего, кто-то сделал кому-то очень дорогой подарок. Девчонке на фотографии, может быть. – Посмотри внимательнее, – попросил Гуров. – Неужели ничего больше нет? Стас внимательно осмотрел кимоно еще раз. – Нет, только иероглифы. Сам поищи. – Не буду. Если ты не нашел, то я тем более – пас. Орлов позвонил в лабораторию, попросил забрать улики. Через некоторое время пришла усталая полная девушка и унесла все с собой. Гуров, забыв про чай, вернулся к окну, достал сигарету. – А труп-то был непрост, – задумчиво произнес он. – И не говори, – оживился Стас. – Исходя из того, что удалось обнаружить, он в стене весело проводил время. – Согласен, – кивнул Гуров. – К нему там женщина приходила, они покурили, побросали окурки на пол, а потом, если вспомнить следы губной помады на платке, он еще и губы вытер. – Ей или себе? – не меняясь в лице, спросил Петр Николаевич. – Да какая разница? – без тени улыбки ответил Крячко. – Главное, что она потом ушла, а он умер. Орлов засопел. Гуров и Крячко переглянулись. Смеяться было нельзя ни в коем случае. Сев на край своего стола, Петр Николаевич раскрыл папку с документами. – Значит, так. Лев, завтра навестишь Багова. А ты, Стас, давай-ка завтра по квартирам. – Стой, Петр Николаевич, – оборвал его Гуров. – Не будем распыляться. Ты хотел Стаса в одиночку отправить на отработку жилого сектора? Не надо. Пусть он завтра нераскрытые дела посмотрит, поищет в заявлениях о пропавших. А соседей после опросим вместе. Дом мой, людей более-менее знаю. Мое лицо им тоже знакомо. Значит, общаться будут более доверительно. Не переживай, Петр Николаевич, Багова, как бывшего соседа, разумеется, беру на себя. Кажется, он въехал в квартиру в девяностых… не раньше. Надо будет уточнить в паспортном столе. Чую, вряд ли он имеет отношение к нашей находке. Нужно искать того, кто проживал в квартире до него. Сам видишь, мне легче это сделать. И удобнее. А если Стас со мной впишется, то вдвоем быстрее дело пойдет. Петр Николаевич Орлов очень не любил, когда кто-то вдруг начинал корректировать его действия и подвергать сомнению верность принятых им решений. Гуров был единственным, кто имел на это право. Каким-то образом он чаще оказывался впереди. Не физически, а ментально. Ему удавалось с ходу определять степень «заваленности путей» и находить новые тропы для обхода. Как бы Орлов ни старался не зависеть от Гурова, но на деле часто выходило иначе. И начальник ценил стратегические способности своего сотрудника, хоть и старался не показывать вида. Петр Николаевич взглянул на Стаса, рассматривающего свои ботинки. – Действуйте, – начальственно проговорил он. – Все равно вы как попугаи-неразлучники. – Рад стараться, – ответил Гуров, пряча улыбку в кулак. – Так точно, – тут же невпопад ляпнул Крячко. – Свободны. Завтра к вечеру жду новости, – напоследок сказал Орлов, глядя уже не на своих подчиненных, а на бумагу, лежавшую в папке поверх остальных. С завтрашнего дня он должен был быть в отпуске и уже построил пирамиду из планов и дал себе слово забыть о том, что на свете существует мобильная связь и интернет. Но оперативный дежурный успел позвонить ему раньше, и Петр Николаевич, отринув отдых, был вынужден ввязаться в очередное расследование. – Угораздило же тебя, собака! – в сердцах сказал он, вчитываясь в протокол осмотра места происшествия и сам не понимая, кому именно было адресовано это обращение: пареньку, который зачем-то проломил стену в своей квартире, или трупу в модных шмотках, который словно только и ждал момента, пока генерал-лейтенант Петр Николаевич Орлов соберется в отпуск. * * * Гурову показалось, что Семён Багов совсем не удивился, услышав его голос в трубке. И даже после того, как Лев Иванович попросил его о встрече, но не стал объяснять причину. Только потом, уже сворачивая с трассы под указатель с названием поселка, он понял, почему так получилось. Багов привык к звонкам незнакомых ему людей. Сам когда-то рассказывал Гурову, что даже среди ночи его будят телефонные звонки. – Просто кто-то нашел раненого зверя, а девать его некуда, – объяснял Семён. – Вот и несут мне. Я свой телефон на всех тематических сайтах засветил. И потом, я же все это делаю бесплатно. Это была сущая правда. Багов спасал животных, не требуя за это денег. Ему давали сами, кто сколько мог. Он был благодарен любой копеечке. И никогда никого не упрекал в жадности. Напротив, был благодарен, что человек не поленился и позаботился о том, чтобы устроить судьбу несчастного животного. Поселок, в котором год назад обосновался благотворитель Семён Багов, располагался совсем недалеко от города Коломна. От Москвы до пункта назначения Гуров доехал за пару с небольшим часов. Время встречи выбрал Семён, потому что день его был расписан по минутам. – У меня на тебя, Лев Иваныч, будет полчаса, и то – если повезет. – На пару чашек кофе времени хватит, – заметил Гуров. – Вполне, – согласился Семён. Он даже не спросил, зачем он вдруг понадобился бывшему соседу по дому, и Гуров был рад тому, что ничего не придется объяснять заранее. Семён вышел из калитки навстречу подъезжающей машине. С легкой улыбкой приветственно поднял руку. Потом открыл ворота и пропустил гуровский «Пежо» в довольно просторный и чистый двор. В глубине души Лев Иванович ожидал увидеть немного другую картину. Когда Семён жил в многоквартирном доме, то помимо проблем с бездомными животными имел и другие. Соседи, делившие с ним лестничную площадку, не были бессердечными людьми, жалели друзей наших меньших и даже заводили их у себя в доме. Но количество живности, которой Багов набил свою квартиру, не могло остаться незамеченным. И выражалось это, по словам жильцов, именно в виде неповторимого запаха, которым природа наделила некоторых хвостатых. Страдали все. Те, кто жил на том же этаже, и те, кто жил этажом выше и этажом ниже. Лично Гурова ничто не напрягало, поскольку ему сильно повезло – их с Машей квартира располагалась несколькими этажами ниже, а от самого Семёна, если он встречался им на улице, не несло псиной или кошачьей мочой. Но однажды он, случайно встретив Льва Ивановича на улице, сообщил, что в скором времени переезжает. В тот раз он выгуливал старую овчарку. Она не обратила на Гурова никакого внимания, и как только хозяин остановился, устало села рядом на асфальт. – Замучил я людей, Лев Иваныч, – объяснил Семён. – А уж как они меня достали! Из полиции приходили три раза за последнюю неделю. А вчера санэпидемстанция заявилась. Впустил их, посмотрели на все мое хозяйство. А у меня там клетка на клетке, а на каждом квадратном метре по семь морд сидят и смотрят. У кого лапы нет, у кого хвост откушен… А куда мне их девать? Все, хватит с меня. – И уже нашел куда сбежать? – спросил Гуров. – Нашел. Поселок под Коломной. Там дом с участком продается, все коммуникации подведены. Да я уже и квартиру почти продал. – Быстро ты. – Да пацан какой-то подсуетился. Готов купить хоть сейчас, но я бы хотел квартиру в порядок привести. Хотя бы косметический ремонт сделать. – Так ты дай мне контакты покупателя, я проверю, – предложил Гуров. – Дам, если что, – ответил Семён. – Так что если вдруг больше не увидимся, то спасибо тебе. – Да за что же? – искренне удивился Гуров. – Все ты понимаешь, Лев Иванович, – вздохнул Семён. – Ты же из полиции, мог бы на меня телегу накатать, чтобы помочь несчастным соседям избавиться от сумасшедшего собачника. Но ты этого не сделал. Тебе даже и в голову не пришло. Не знаю почему. Может, потому, что ты живешь на другом этаже и тебе не пахнет? Он именно так и сказал: «тебе не пахнет». Неправильное выражение, но точное. И – да, Гурову не пахло. Лев был уверен в том, что если бы ему что-то мешало, то он бы для начала решил поболтать с соседом о жизни, а не молча вызывать санэпидемстанцию. Некрасиво как-то все это. Но люди есть люди. С этим ничего не поделаешь. Их тоже можно понять. Овчарка подняла голову и взглянула на Гурова. Ощутив движение поводка в руке, Багов опустил взгляд вниз. – Вот, гуляем, – пробормотал он. И Гуров угадал в его словах самую настоящую безысходность. Теперь же Лев Иванович стоял посреди чистого двора с забетонированной площадкой. Воздух, которым он дышал, был свежим. Никакой вони. Даже намека нет. Семён Багов напоминал викинга на пенсии. Большой и рыжий – так его можно было описать. Совершенно бесконфликтный, послушный даже. «Всем бы таких соседей, – подумал Гуров. – Но, конечно, не в городе». Рукопожатие вышло крепким. Багов был рад гостю. Аж вспотел и даже немного засуетился, но Гуров тактично отвел взгляд и переключил внимание Семёна на широкие доски, сложенные возле гаража. – Строишься? – спросил он. – Да, хочу новый вольер сделать, – обрадовался Семён.