– Достойно, – отметил Гуров. – И вы приехали за ним в Москву лично? Елена кашлянула в сторону. – Извините, аллергия на краску. Решили обновить рамы, они винтажные, а новые ставить не хотим. Теперь периодически чихаю. Что касается папы, то – да, я приехала в Москву, чтобы вместе с ним вернуться в Париж. Но была и еще одна причина для моего приезда – папа продавал квартиру, и я решила быть в этот момент рядом. Он до мозга костей советский человек да к тому же был уже нездоров. Не хотелось, чтобы его обманули. – И вы продали квартиру Семёну Багову? – Кажется… я не помню имени, прошло много времени. У него были собаки. Несколько. «Точно. Багов. Как есть Багов, – понял Лев Иванович. – Ну что ж, пока все сходится». – Елена, а что насчет ремонта в старой квартире? Вы его делали перед продажей? – Нет, не стали, – тут же ответила Елена. – Хотели, но на это нужно было время, да и деньги немаленькие. Тянуть с переездом я не хотела. Поэтому мы продали квартиру без предварительного ремонта. – А вообще какой-то ремонт в ней ведь, наверное, производился? – Не помню. Честное слово. – Елена тяжко вздохнула. Совершенно искренне, как показалось Гурову. – Вы меня сейчас огорошили, – призналась она. – Я теперь не знаю, что и думать. Да я спать не смогу! Господи, какой ужас! В трубке послышался мужской голос. Елена тут же что-то быстро произнесла на французском языке. – Если у вас больше нет вопросов, отпустите меня, – попросила она. – Муж хорошо понимает русский язык, он во время нашего разговора некоторое время находился рядом, кое-что услышал, и сейчас я должна ему объяснить… – О, конечно! – спохватился Гуров. – Конечно. Извините. Я могу связаться с вами, если того потребуют обстоятельства? – Не вижу никаких препятствий, – устало произнесла Елена. – Я бываю на родине по работе. Если вам повезет, то мы могли бы встретиться лично, и тогда вы меня допросите по всем правилам. Запишите мой номер, он должен был у вас определиться. А телефон папы лучше не трогайте, прошу вас. – А как скоро вы собираетесь быть в Москве? – Пока не знаю, не от меня зависит. До свидания. – Всего доброго. Некоторое время Гуров рассматривал дисплей своего мобильного. Потом занес контакты Елены Трифоновой в память. Взглянул на лист бумаги, сплошь изрисованный «колючей проволокой», подвинул его к себе. Все, о чем ему рассказала Елена, нужно было записать. Даже если в ее рассказе он не услышал ничего интересного. Гуров включил системный блок. Тот в ответ пискнул и запустил вентилятор. Лев Иванович обреченно наблюдал за тем, как озаряется синим цветом широкий экран монитора. Положил руку на компьютерную «мышку» и кликнул по значку документа, который совсем недавно с таким облегчением отправил спать. Стрелки на часах подбирались к полуночи. * * * Маша спала. На кухне горел слабый настенный светильник, освещая край кухонного стола, где лежали в пакете пирожки. Гуров бы с удовольствием на них накинулся, но время было упущено. Больше всего сейчас ему хотелось чаю и спать. Он осторожно лег в кровать и прижался к Маше. Она лежала к нему спиной, и ее волосы мгновенно облепили лицо Гурова. – Ты кто? – сонно спросила жена, перебрасывая через плечо свою руку. – Не выражайся, Строева, – попросил Гуров и устроил голову на подушке поудобнее. – Пирожки?.. – Надкусил, – соврал он. Ответ Машу вполне устроил. Гуров был счастлив тому, что она не захотела узнать больше. Он бы все равно уснул на середине рассказа. До этого момента он и не чувствовал, как сильно устал. – Да ты издеваешься! – услышал Лев Иванович из-за двери кабинета начальника. – Да что же вы со мной делаете-то? Гуров предусмотрительно опустил руку. Стучать в дверь в такой момент не следовало. Он повернулся к секретарше Орлова Верочке и выразительно кивнул в сторону двери. – Ой, и не говорите, – отмахнулась она. – С утра ему из прокуратуры звонили, потом он куда-то убежал, а теперь на весь главк орет на кого-то по телефону. – Думаешь, не стоит пока к нему заходить? – забеспокоился Гуров. – Рискните. Гуров задумался. Пять-десять минут ничего не решат. Пусть Орлов успокоится, хотя за такой малый срок с его лица даже багровый цвет сойти не успеет. Но хоть отдышится, что ли. Дело было в том, что Гуров тоже пришел к нему с не очень веселыми новостями. С утра позвонил Стас и сообщил, что на работу выйти не сможет. – Спина, Лев, – просипел он в трубку. – Хана позвоночнику. Помнишь, вчера прихватило? – Да помню я, – озабоченно ответил Гуров. – Что, совсем худо? – Не то слово! Наташка с утра меня в туалет отвела и под дверью дежурила. Боялась, что я лбом о бачок тюкнусь, да так и останусь. Скрутило не по-детски. Главное – причину не знаю. – Зато я, кажется, знаю, – ответил ему Гуров. – Ты позавчера мешки с цементом таскал, забыл? – Ох, ешкин кот! Точно… Посочувствовав Крячко, Гуров отправил его сдаваться медицине, а сам решил известить Орлова о временной утрате напарника. Но сейчас решил подождать с признанием – уж слишком яростно кого-то отчитывал Петр Николаевич за закрытыми дверями. Гуров едва успел отступить на шаг назад, когда дверь кабинета распахнулась и в приемную вышагнул Петр Николаевич Орлов. Он сразу увидел Гурова и посторонился, уступая ему дорогу. Гуров вздохнул и шагнул в преисподнюю. – Садись, – недовольным тоном приказал Орлов. Гуров проследовал к стульям, выбрал тот, что подальше, и сел. Орлов встал посреди кабинета и уставился на Льва Ивановича. – Что? – не понял Гуров. – Это ты мне скажи что, – ласково потребовал Орлов. – А я-то что? – рассмеялся Гуров. – Это ты с кем-то только что ругался. Что случилось? Кто это был? – Дружок твой, – ответил Орлов. – Больничный взял. Только что позвонил. – Ах, вот оно что, – спрятал улыбку Гуров. Он понял, что Стас, видимо, решил вспомнить свое честное пионерское слово и лично доложить Петру Николаевичу. Решил, так сказать, снять ответственность с Льва Ивановича. Ну и огреб, соответственно. – Не злись с утра, Петр Николаевич, – примирительным тоном попросил Гуров. – Ну, заболел человек. Что же теперь сделаешь? – Да понимаю я все, – буркнул Орлов. – Только прокуратура требует отчет по делу. – Так скоро? Вот они гады. – Без Крячко все теперь повезешь ты. – Орлов ткнул пальцем в направлении открытого окна. Он вернулся за стол. Ослабил воротник форменной рубашки. Достал из ящика стола литровую бутылку нарзана и поморщился: – Теплая. И когда только успела нагреться? – Так ты же не из холодильника ее вынул, – улыбнулся Гуров. – Бог с ней. Расскажи, что там у вас? Как съездили? Гуров заранее подготовился к подобному вопросу. Пришел к начальству не с пустыми руками. Перед этим успел заскочить в кабинет и взять со стола свеженькую распечатку на нескольких листах – плод своего ночного творчества. – Прочти, Петр Николаевич, – попросил он, кладя перед Орловым бумаги. – Тут все подробно. Сам понимаешь, никаких протоколов, иначе люди просто не стали бы мне ничего рассказывать. Орлов уже успокоился. Раздражение по поводу внезапного отсутствия Крячко прошло, ведь Гуров-то остался на боевом посту. Живой и невредимый. Значит, живем дальше. Читал Орлов быстро, но в некоторых местах «зависал», потирая подбородок. Несколько раз хотел о чем-то спросить, но так и не сделал этого. Лев Иванович терпеливо ждал. Сидел, забросив ногу на ногу, и вспоминал полуночный разговор с Еленой Трифоновой. Вот ведь как бывает: торопишься домой, а в итоге попадаешь в Париж. Пусть даже и с помощью мобильной связи. Петр Николаевич перелистнул последнюю страницу, дочитал до конца и поднял вопросительный взгляд на Льва Ивановича. – Достойно, – похвалил он. – Много за вчерашний день сделали. – Много, – согласился Гуров. – Правда, привело это все куда-то не туда. – М-да, – Орлов задумчиво повозил ладонью по столу. – Откуда-то силовики вылезли…