– Да. Он при мне ей подарил, незадолго до моего дня рождения. Она была в восторге, сразу накрасила губы. Я завидовала, честно говоря. Мама была красивой, ей шел этот цвет. А вот папа почему-то разозлился. Я это хорошо запомнила. Тогда я не поняла причину его реакции, а теперь понимаю. Какому мужчине понравится, если знакомый дарит его жене без повода дорогую вещь? Но тогда мне это даже и в голову не пришло. – Ваши родители или вы курили в тот день? – Я? – удивилась Елена. – Тогда я еще и не пробовала. А родители курили, да. И не только в тот день. Мама дымила как паровоз. – Она покупала сигареты «Родопи»? Елена кивнула. – Только их. Папа еще иногда покупал «Беломорканал», но чаще брал у мамы. Она всегда покупала «Родопи», другие не любила. – А вы не помните, какие сигареты курил в тот день Громов? – Помню. «Мальборо». Это я запомнила точно, потому что он положил пачку на стол и предложил маме и папе. Мама еще тогда вторую пепельницу на стол поставила. Папа не стал пробовать «Мальборо», а мама прикурила. – Опишите тот день, – попросил Гуров. – Насколько сможете подробно. – Да я не помню, как было, – нехотя призналась Елена. – Пришел Громов, посидели за столом. Стол я вам уже описала, про подарки рассказала. Посидели недолго, потом я на улицу ушла. – И во сколько вернулись? – Часов в девять вечера. Громова уже не было, родители меня еще раз поздравили, и мы легли спать. – Как вы обращались к Громову? – Дядя Витя. А как еще его надо было называть? Я и отчества его не знала. – Я не к тому. Вы постоянно называете его по фамилии. – Привыкла, – пояснила Елена. – Если лично, то обращалась к нему как к дяде Вите, но мои родители за глаза называли его именно по фамилии. – А как и когда познакомились ваши родители с дядей Витей? Елена снова выудила из сумочки сигареты. – Они не рассказывали, – ответила она. – Никогда не поднимали эту тему. Мне тоже было неинтересно. Да и какая разница? Меня в то время другое интересовало. – Что именно? – Фильмы, музыка. Интересы были разные. Мальчики, например. Я как раз влюбилась. Очень сильно, прямо вляпалась. Громов подшучивал надо мной, потом давал какие-то советы. Говорил, чтобы не расслаблялась. А, он еще попросил фото того мальчика. У меня была фотография всего класса, я ему показала. Он вообще частенько со мной болтал, спрашивал о том, что происходит в жизни. Громов мог прийти к нам в любое время, даже если родителей не было дома. Тогда он потирал руки и говорил: «Сейчас Ленка нальет мне чай и выложит все свои секреты». – И вы выкладывали? – Я делилась с ним. Он хотя бы слушал. Маме всего не расскажешь, а с папой я вообще редко чем-либо делилась. Громов был моей подружкой. – Он не проявлял к вам интерес другого толка? Гуров решил задать и этот вопрос. Если дядя Витя интересовался не только школьными делами девочки, а еще и ею самой, то родители могли это заметить и по-своему разобраться с другом семьи. Тюкнуть по башке, к примеру, но не рассчитать силу. Елена отрицательно замотала головой. – Никогда. Он никогда не позволял себе ничего такого. Даже в мою комнату входил со стуком. Да как вам такое в голову пришло? Фу, мерзость! Простите. Дайте зажигалку лучше. Тьфу ты, теперь на душе погано. – Вы могли не обращать внимания на знаки внимания, которые он вам оказывал. Такое часто происходит с детьми. Просто не распознали его нездоровое влечение к вам, – уточнил Гуров. – Я имею в виду скрытые проявления внимания. Не явные. Положил руку на плечо, поправил волосы… Понимаете? – Я сразу вас поняла. И услышала. Нет. Не лез он ко мне. Ни явно, ни скрыто. Никак и никогда. Все, закрыли тему. – А вот реакция у вас на мой вопрос весьма яркая, – заметил Лев Иванович. – Подумайте еще раз. – Реакция такая, какой должна быть, – раздраженно произнесла Елена. – Вы будто пытаетесь убедить меня в том, что я была жертвой педофила. Но я была уже достаточно взрослой, чтобы распознать это. Знаете что? Когда мне было одиннадцать, наш дворник попытался затащить меня в подсобку. Вот там все сразу было понятно! А Громов никогда не позволял себе ничего такого. – Надеюсь, вы поделились с родителями историей с дворником. – Поделилась. Только не с родителями, а с Громовым, который пообещал, что больше меня никто не тронет. Не знаю, что он сделал, но того дворника я больше не видела. Мама потом сказала, что его сильно избили в его же подсобке. – Ничего себе ответочка… – вырвалось у Гурова. – Убедились? – с вызовом спросила Елена. – У вас еще есть вопросы? Вопросы были, но Лев Иванович не знал, как их сформулировать. Решать на ходу, каким будет следующий, он не хотел. Ему нужно было подумать, а в голову, как назло, лезли совсем другие мысли. – Пока что вопросов нет, – ответил Гуров. – Спасибо, что поговорили. Я это ценю. Мой стакан пуст. А ваш? Давайте выброшу, урна с моей стороны. Поселилась Елена не в отеле – сняла на время пребывания в Москве двухкомнатную квартиру на Плющихе. От Арбата до ее дома дошли пешком. Гуров сам вызвался проводить, предчувствуя отказ, но Елена согласилась. – Мне сюда, – остановилась она возле подъезда. – Не зайдете на бокал вина? – Бокалом не обойдемся, – улыбнулся Гуров. – А у меня больше ничего нет, – в ответ улыбнулась Елена и провела пальцем по его руке от плеча до локтя. – Но я поищу. Непременно поищу. – Не сегодня. – Гуров аккуратно снял ее руку. – Все еще считаете, что я причастна к смерти дяди Вити? – спросила Елена. – Мне было тринадцать. Как я могла справиться со взрослым мужчиной? – Я вас ни в чем не обвинил, если вы заметили, – напомнил Гуров. – Но, знаете, тринадцатилетняя девочка вполне может справиться с мужчиной. Далеко не всегда и далеко не каждая, иначе бы у нас не было столько случаев насилия над несовершеннолетними. Я слышал о таких случаях, а мой знакомый следователь как раз занимался расследованием подобного случая. Отчим напал на пасынка, но не рассчитал степень своего опьянения. За что и получил мощный удар в живот. Просто пасынок с юных лет занимался боксом и умел уходить от ударов. Вот так-то. – А я никогда не занималась спортом, – сказала Елена, достав из сумочки ключи. – Я больше фильмами увлекалась. И млела от Джеки Чана. Ладно, Лев Иванович, не буду вас задерживать. Пойду выпью вина в одиночестве. Если вы вдруг передумаете, я живу на шестом этаже. Квартира номер семнадцать. И я не сразу лягу спать. Она развернулась и пошла прочь. Лев Иванович смотрел ей вслед до тех пор, пока она не скрылась в подъезде. Гуров обошел дом, вышел к Смоленской площади. Никакой суеты, кроме нескольких полуночников и парочки курьеров по доставке еды, летящих на велосипедах. Проходя мимо величественно возвышающейся махины Министерства иностранных дел, Гуров вдруг поймал себя на мысли, что очень соскучился по отсутствию вокруг себя толпы – о чем-то бубнящей, недовольной и во многом беспощадной. Хотел ли он остаться у Елены? Признаться, была такая мысль. Он попался на крючок так легко, что сам не заметил этого. Волшебная женщина. Он повернул голову направо и не смог остановить взгляд, устремившийся вверх. Махина здания МИДа, подобно древнему старцу, молча нависала над площадью. Вдоль ступеней, ведущих в его недра, медленным шагом прогуливался старик, ведя на длинном поводке белую лохматую собачку. Наваждение исчезло. * * * Несмотря на поздний час, Гуров решил заскочить на Петровку. Дело было неотложным, время поджимало, и он очень надеялся успеть. Поэтому дежурный звонок Петру Николаевичу Орлову решил сделать потом. Возле главного входа его уже ждали. Эксперт-криминалист Веня Овечкин изредка пересекался с Гуровым по службе, между ними сложились довольно теплые отношения. Овечкин был предан своему делу, работу свою любил и никогда ни на что не жаловался. Сейчас он с наслаждением курил, отдыхая от жары и духоты в лаборатории. – Привет, Гуров, – протянул он руку. – Чего так поздно позвонил? В чем дело? – Конверты и перчатки принес? – Принес. Овечкин достал из кармана обычный бумажный конверт. Гуров натянул медицинские перчатки и полез в карман. Осторожно извлек коробочку, которую ему презентовала Елена, и опустил ее в конверт. – Так, и вот это еще. Веня приготовил второй конверт. Гуров извлек из кармана небольшой шарик из фольги. – На упаковочной пленке должны сохраниться отпечатки пальцев, – сказал он. – Среди них будут и мои, хоть я старался особенно не захватывать. Так вот, когда ты их снимешь, сравни с отпечатками, которые ты обнаружил на фотографии с датой и на фотоаппарате «Поляроид». Если они совпадут, сразу же сообщи мне в любое время, слышишь? – Да понял я, понял. – Про второй конверт не забудь. Я тебе все уже во время созвона объяснил. И не затягивай, ладно? Веня молча приложил ладонь к виску. – И побыстрее, родной. Побыстрее, – повторил Гуров. – Будешь должен, – напомнил Веня. – По гроб жизни.