* * * Гуров вернулся домой далеко за полночь. Еще с улицы он увидел, что свет горит только в спальне. Значит, Маша уже легла. Разувшись, он на цыпочках пересек квартиру и приоткрыл дверь спальни. Их с Машей кровать была пуста. Гуров сел на край и взъерошил волосы. «Ну что, доигрался? – мысленно спросил он сам себя. – Дошутился? И где она?» Он вернулся на кухню, сел за стол. Маша просто куда-то вышла, он это понял сразу, заметив, что все ее вещи расположены на привычных местах. Нет, тут не было побега. Просто жены глубокой ночью не оказалось дома, вот и все. Он заметил на плите знакомую кастрюльку. Подошел, снял крышку, потянул носом воздух. Пахло рассольником. Гуров взял ложку, зачерпнул суп и сунул ложку в рот. Да нормальный рассольник, черт побери! Ну чем он мог ее вот так обидеть? Шуткой про борщ или разговором с Еленой, которая, как нарочно, решила позвонить ему во время ужина? На самом деле Гуров понимал, что перегнул палку. У Маши сейчас неприятности на работе. Иными словами, ее послали в массовку, передав роль другой актрисе. Или еще что-нибудь. Какой удар по самолюбию. Какая трагедия! Но если без сарказма, то штука неприятная. Гуров проверил свой телефон – ни одного пропущенного звонка. Проверил уровень громкости – все в порядке. Некстати вспомнилась Елена, от которой пахло дорогими духами. Не сильно, а едва заметно, и аромат этот появлялся лишь в те моменты, когда она делала какой-нибудь жест. Запах был горьковатым, но не тяжелым. Так, наверное, пахнет ночной Париж. Если отпечатки на сувенирной коробке совпадут с теми, которые были обнаружены на фотоаппарате и на лицевой стороне поляроидного снимка, значит, они побывали у Елены в руках. Скорее всего, это и были подарки от дяди Вити, от которых потом кто-то избавился. Но кто? Неужели родители? Ярко вспыхнувший под потолком свет резко полоснул по глазам. Гуров обернулся в сторону двери. На пороге стояла Маша и удивленно смотрела на мужа. – Тебе так сильно суп понравился? – спросила она, глядя на ложку в его руке. Гуров и не заметил, что так и остался стоять над открытой кастрюлей. Всего себя отдал работе. Молодец. Ест на ходу, а во время еды думает о чем угодно, только не о ней. Он положил ложку на стол, подошел к Маше и заглянул ей в глаза. – Я у Крячко была, ты чего… – отодвинулась от него Маша. – Пьяный, что ли? – Не пил. – А я выпила, – заявила Маша. – Мы с Наташкой раздавили бутылку вина на двоих. Стасу, кстати, легче. Завтра собирается на работу. – Больше так не уходи, – попросил Гуров. – Ни к Крячко, ни к кому другому. – Но я же вернулась. – Вижу. Гуров пошел в спальню и упал на кровать вниз лицом. Чуть позже пришла Маша и легла рядом. Обняла его, но Гуров не отреагировал. А Веня Овечкин сосредоточенно занимался образцами. Ему все равно не спалось. * * * Гуров закончил писать отчет и распечатал его в трех экземплярах. Один из них протянул Стасу. – Читай. Ты многое мог пропустить. В кабинет заглянула секретарша Петра Николаевича Орлова. – Ребята, он приехал. – Спасибо, Верунь. Дверь закрылась. – Читай, читай, – обернулся Гуров к Стасу. – Мне нужно знать, что ты думаешь по этому поводу. Стас быстро пробежал взглядом по тексту. – Не знал, что ты вчера был на «Фотон-М». Думаешь, Громов и там засветился? Гуров присел на край стола. – Соболев заметно среагировал на его фамилию. А потом я еще и паспорт показал. Но я не могу понять причину, по которой Соболев бы его грохнул, равно как и не могу увязать место убийства с тем же Соболевым. – Соболев тут ни при чем, – предположил Стас. – Но твоя версия, что он, весь из себя такой коммунист и общественник, вдруг вынужден был сотрудничать с КГБ, мне кажется вполне реальной. Кто, кроме него, мог принять на работу человека, который вообще ничего не понимает в процессе? И приглядывать за ним потом? А того, кто воровал секреты производства, в итоге так и не нашли? – Стас перелистнул страницу. – Ради кого все тогда затевалось в «Фотоне-М»? Кто сливал секретную информацию? Ведь именно этого человека пытался обнаружить КГБ. – Думаю, Стас, ты слишком глубоко копаешь, – заметил Гуров. – Операцию прервали. Кто там кого нашел – не наше дело. Главное, что Громова с предприятия убрали. – А если это был Трифонов? – предположил Стас. – Но Громов, влюбившись в его жену, пощадил соперника. – Он бы скорее от него избавился, – возразил Гуров. – Но не смог, потому что пожалел опять же свою любовницу. – И молча страдал долгие годы, это ты хочешь сказать? – усмехнулся Гуров. – Ну прям мадам Бовари с Кутузовского проспекта. Честнейший и всецело преданный партии Иван Алексеевич Трифонов априори не мог быть шпионом. – Это да, – согласился Стас. – И все-таки я обалдеваю: оба чуть не провалили дело из-за женщины, которую не смогли поделить. – Пойдем к Орлову. – Гуров стянул со стола свой экземпляр распечатки. – Запутаем и его. Пусть анализирует. * * * Петр Николаевич с утра мучился головной болью. Он не спал с трех часов ночи, кое-как приплелся на работу и молился, чтобы никто о нем подольше не вспомнил. Молитва не помогла. Сначала активизировалась прокуратура, потом позвонил Гуров и сообщил, что заполучил образцы отпечатков пальцев Елены Трифоновой. А роль вишенки на торте сыграл Стас Крячко, внезапно появившийся на пороге. Гуров зашел в кабинет следом и закрыл дверь на ключ. – Ну и видок у тебя, – вырвалось у Льва Ивановича при взгляде на генерал-майора. – Мигрень? – Да вот, прихватило, – буркнул Орлов. – Выпил таблетку. Жду, пока отпустит. – Давай-ка я тебя попробую отвлечь, – предложил Гуров. – Вчера я встречался с Еленой Трифоновой. Сама позвонила. – Ты, Лева, везде пролезешь, – заметил Орлов. – И что говорит? – Она не стала скрывать, что Громов был вхож в их семью. Да, задаривал подарками. И ее, и мать. Первого июля восемьдесят четвертого Елене исполнилось тринадцать лет. Угадайте, кто пришел ее поздравить? – Друг семьи, – подал голос Стас. – Она утверждает, что видела его тогда в последний раз. Посидела с гостями, а потом ушла гулять на улицу. Когда вернулась, Громова уже и след простыл. – Подожди, – остановил его Орлов. – А что было во время дня рождения, она не рассказала? – В том-то вся и фишка, Петр Николаевич. Она передает мне отполированный рассказ. В нем чего-то не хватает. – Может, ты не так ее расспрашивал? – Да нет, Петр Николаевич, расспрашивал как надо. Но едва подводил к интересующей меня теме, она сразу же с нее соскакивала. Кроме того, она пыталась ко мне клеиться, что говорит о том, что она на многое готова, лишь бы не отвечать на мои вопросы. Орлов, сидевший за столом с прищуренным из-за головной боли правым глазом, тут же выпрямился, будто и не мучился только что. – Слыхал, Крячко? Клеились к нему. – Ему можно, – засмеялся Стас. – Да ладно, завели старую песню. – Гуров небрежно достал из кармана пачку сигарет. – А вот у тебя всегда так! – не унимался Орлов. – Это тебе пока везет. Но ты учти. Найдется среди твоих баб такая, которая обвинит тебя в домогательствах. Смотри, я предупредил. – Не посмеет. – И не кури мне тут! Голова и так болит. Телефон Гурова издал короткий звук – пришло сообщение. Он тут же открыл его, прочитал и протянул телефон Орлову. – Ну и что это? – не понял тот. – «Отпечатки совпали». Это что, я спрашиваю?