– Мне кажется, или ты реально рассказал обо мне всем? Даже гондольер Консальво, который вез меня в Мурано, сказал, что ты «присел ему на уши». Прежде чем ответить, Лео отправляет в рот еще одну порцию пасты и делает большой глоток красного вина. – Я не преувеличивал, говоря, что захандрил, Рози. Застрять здесь без тебя… было хуже всего. Хотя я был практически уверен, что ты благополучно добралась до дома. Но шансы на то, что у тебя получится в скором времени меня найти, были крайне низкими и… Принимать это расставание на неопределенный срок было чертовски больно… – Он тяжело сглатывает, разглядывая повязку на своем правом запястье. – И осознавать, что у меня отняли часть моей души. Я откладываю чашку в сторону, чтобы она не соскользнула с моих колен. – Это еще не конец, – почему-то перехожу на шепот я. Горло вдруг сдавливает таким спазмом, что слова с трудом выталкиваются изо рта. – Возможно, есть способ вытащить тебя из этого времени, несмотря на то что у тебя украли зодиак. Лео поднимает взгляд, моргая. – Дело не в зодиаке, – чуть ли не рычит он. И, словно только сейчас осознав пропажу, поднимает запястье и бегло осматривает его. – Я тысячу раз готов перенести его потерю. В тот момент я пришел в себя здесь в полном одиночестве. Потому что мое сердце осталось у тебя, Розали. Оно и так уже принадлежало тебе, а потом тебя не стало, и я не успел тебе об этом рассказать. Черт возьми, именно об этом я жалел больше всего на свете. О том, что ни разу не сказал, как я люблю тебя. Его глаза светятся так ярко, и у меня перехватывает дыхание. Я ни разу не видела его взгляд таким и теперь не могу перестать смотреть на него, словно загипнотизированная. А потом… мне приходится прокашляться. Лео поднимает брови, выглядя слегка обиженным и даже немного смущенным, но мне не удается подавить смешок, из-за которого приходится прикрыть рот ладошкой. – Что? – натянуто спрашивает он. – Ничего, просто… – Я судорожно пытаюсь сдержать свое неуместное веселье. – Ничего более романтичного ты мне в жизни не говорил. Теперь Лео выглядит искренне оскорбленным. – Per amor di Dio![2] И почему я вообще влюбился в тебя, а? – восклицает он. – Как только я набрался мужества сказать, ты меня осмеяла. Преодолев и без того короткое расстояние между нами, я кладу свои руки ему на плечи и зарываюсь лицом в его шею, чтобы заглушить хихиканье. Лео, ворча, обвивает меня руками, притягивая к себе, и я в конце концов перебираюсь к нему на колени. Его рука очень нежно ложится на мою щеку, и я поднимаю голову, чтобы заглянуть ему в лицо. – Розали, это что для тебя… шутка? – Он звучит так серьезно, что я тут же жалею о своей идиотской реакции. Неужели он правда не понимает? Неужели не догадывается о моих к нему чувствах? Судя по его взгляду, действительно нет… – Позволь мне объяснить, – строго начинаю я, поднимая указательный палец перед его носом. – Ты самый замкнутый, самый высокомерный, самый слепой парень, с которым я когда-либо имела дело, и я влюблена в тебя как сумасшедшая. Это случилось еще во Флоренции, и что бы ты ни сказал, и что бы ни сделал, это не изменило бы моего отношения к тебе. Я люблю тебя, Леопольдо Орланди дель Мацца, и я бы перевернула всю историю с ног на голову снова, чтобы найти тебя. Лео долго молчит, переваривая мои слова. Его глаза смотрят сквозь меня, и я понятия не имею, что происходит у него внутри. Когда уже подумываю потрясти его за плечо, чтобы вызвать хоть какую-то реакцию, он вдруг разражается смехом. Я чуть ли не падаю с его колен от того, как сильно его потряхивает. – Теперь я понимаю, – произносит он, вытирая слезы в уголках глаз. – Теперь я понимаю, что ты имела в виду. Я поджимаю губы, позволяя ему посмеяться от души. Когда он наконец успокаивается, встречаю его взгляд. – Я правда боялся, что ты высмеешь меня. Больше так не делай, если парень признается тебе в любви! Я кокетливо приподнимаю брови. – Тогда хорошо, что я не планирую когда-либо произносить подобные слова другому мужчине. Только тебе и… разрешаю смеяться каждый раз, когда я признаюсь в своих чувствах. Лео осторожно гладит меня пальцем по нижней губе, а затем обнимает за плечи, и мы вместе опускаемся спиной на деревянные доски алтаны. Очень быстро я прихожу к выводу, что лежать на прогнивших досках без подстилки крайне неудобно, но в этот момент я настолько пьяна от счастья, что согласилась бы лежать и на гвоздях. – Чувствую себя как в сказке, – бормочет Лео, бросая взгляд на звездное небо над нами. Я только прижимаюсь к нему теснее, кладя голову на плечо. – Только… – Что? – спрашиваю я. – Забудь! Не хочу портить тебе настроение. Я тыкаю его пальцем в бок, на что он тихо вскрикивает. – Ну же! Сказал «А» – говори «Б»! О чем-то там думаешь? – Мне интересно, получим ли мы с тобой счастливый конец. Я до сих пор понятия не имею, смогу ли вернуться в настоящее. – Он делает паузу. – Конечно, ты могла бы попытаться забрать меня с собой с помощью одного из своих порталов, но ты рискуешь забросить меня не туда, и тебе придется меня искать вновь. Потерявшись в мыслях, он играет с прядью моих волос, пытаясь расчесать ее пальцами, что, если честно, заранее безнадежное предприятие. Я снова борюсь с собой. Этот момент так прекрасен, мне хочется раствориться в нем на какое-то время, не думать о всех тех трудностях, которые нам предстоит расхлебать. Но отчаяние Лео меня пугает. В конце концов я знаю правду о его пророчестве, которое оставляет нам лазейку. Но боюсь его реакции на новость о том, что все его трагическое предсказание – всего лишь ложь… ложь Виктора. – Почему у меня складывается ощущение, что ты что-то знаешь и скрываешь от меня? Я напрягаюсь, чувствуя себя пойманной в ловушку, но Лео успокаивающе гладит меня по руке. – Что бы это ни было, тебе не нужно прятать это от меня. Я делаю еще пару глубоких вдохов… Не для того, чтобы морально себя подготовить, а чтобы подобрать правильные слова. С чего же начать? – Прозвучит, наверное, несколько сомнительно. По крайней мере, в моей голове это звучит так. – Просто скажи мне, – подбадривает меня Лео, и в его голосе звучит легкий намек на нетерпение. Я глубоко вздыхаю и начинаю рассказ. Я рассказываю ему о своем визите в штаб Ордена. Об отказе Рубинов помогать мне в поисках Лео, потому что для них борьба с Люцием важнее, чем спасение путешественника во времени, лишившегося своего зодиака. Как после всего этого Виктор заявился ко мне домой и признался, как и почему исказил пророчество. Лео слушает молча и напряженно, а затем вскидывает руку, прерывая меня на моменте, где я рассказываю ему о своих попытках открыть портал в штабе, чтобы забрать его обратно. Да, наверное, именно здесь было бы разумнее остановиться, чтобы не сболтнуть заодно и секрет профессора Киппинга. Я опираюсь на предплечье, всматриваясь ему в лицо, но Лео с отсутствующим выражением на лице продолжает вглядываться в ночное небо. Наконец он поворачивает голову и переводит взгляд на меня. В его глазах бушует буря, я буквально вижу, как что-то в нем ломается. Вера в предначертанную ему судьбу, которая укоренилась в его сознании настолько, что он готов был отказаться от своей любви ко мне… От отношений со мной. Сейчас весь фундамент этих убеждений рушится в нем, и, когда он понимает, что это значит для нас, морская зелень и синева заливают всю радужную оболочку его глаз. – Меня обманули, – тихо констатирует он. – Мне рассказали только ту часть пророчества, в которой наши чувства являются каким-то смертным приговором. Меня ввели в заблуждение, и страх продолжал накапливаться во мне… Мне нечего ему ответить. Все фразы в моей голове звучат ужасно глупо, поэтому я молча продолжаю поглаживать его по волосам. – Виктор! – выпаливает вдруг Лео. – Почему именно он?! С тех пор как я приехал в Мюнхен, он не упускал возможности проехаться по тебе. Орден планировал объединить нас на этой встрече с наставниками, и мне нужно было понаблюдать за твоей реакцией. Я знал, что встречу там тебя и что ты, возможно, являешься путешественницей во времени. Уже тогда Виктор своими комментариями вызвал у меня предостережения. Я боялся тебя. Черт возьми, я чертовски тебя боялся… Его глаза блестят так ярко, что ему приходится моргнуть, а мое сердце непроизвольно сжимается. – Он хотел быть на моем месте, стать следующим путешественником во времени, – шепчу я. – Вот о чем он мечтал. И твое пророчество оказалось для него очередным ударом. Лео пожимает плечами. – Неужели ты его защищаешь? – Нет! – Яростно качаю головой. – Поверь, после того как он во всем сознался, больше всего на свете мне хотелось снести ему голову к чертям собачьим. Тем не менее я все еще пытаюсь понять его причины. Лео недовольно фыркает. – Потому что он чертов неудачник, вот почему. Попадись он мне еще хоть раз… – В его голосе звучит отчетливая кровожадная нотка, и я с тревогой ищу его взгляд. – Не делай того, о чем потом можешь пожалеть. Виктор того не стоит. Лео дрожит от гнева, и впервые я испытываю облегчение от того, что он застрял здесь и не может немедленно вернуться в настоящее, чтобы отомстить Виктору. Не хотелось бы, чтобы мой парень прослыл убийцей. Ему, вероятно, потребуется некоторое время, чтобы все переварить и обдумать. А я просто продолжаю успокаивающе вплетаться пальцами в его отросшие волосы. * * * Колокола Мадонны дель Орто бьют пятнадцать часов, а Лео так и не возвращается из Мурано. У меня потихоньку начинают сдавать нервы. Сегодня Мурано наверняка кишит чиновниками синьории, которые расследуют убийство маэстро зеркал. Вчера Эдо настойчиво предупреждал, что посторонние люди могут вызвать недоверие. А что, если Лео арестовали? Потому что они могут? Мне казалось, что потолок квартиры вот-вот обрушится мне на голову, и даже снаружи, на алтане, у меня никак не получалось успокоиться. Я не собиралась ехать в Мурано за Лео, но, если продолжу сидеть здесь и ждать неизвестности, окончательно сойду с ума. Я оставила ему записку, что отправилась прогуляться, и вышла из квартиры. Я блуждаю по улицам без какого-либо плана или цели. Ноги несут меня по переулкам сами по себе, в то время как в моей голове гудит раздраженный рой мыслей и чувств. Я прекрасно понимаю, что с Лео, вероятно, все в полном порядке. Возможно, он просто настолько увлекся рутинными делами, что забыл о времени, или решил поработать сверхурочно. Черт возьми, он – итальянец, и с возникнувшими трудностями справится гораздо лучше, чем в подобной ситуации справилась бы я. Наполовину с тоской, наполовину с укоризной я смотрю на свое правое запястье, где под рукавом куртки мерцает мой зодиак. Раньше я могла рассчитывать на связь наших знаков, которая покалыванием или предчувствием предупредит меня, если Лео попадет в беду. Так что полный штиль заставляет меня все сильнее дрожать от тревоги. А еще и Дюрер. Даже после того, как поспала и немного отдохнула, эта ситуация продолжает меня беспокоить. Мне не хочется верить, что Альбрехт – который так радушно принял меня – может быть замешан в каких-то преступных махинациях. Но что-то здесь определенно нечисто, и я могу только надеяться на то, что эти зловещие опасения не оправдаются. Я гуляю довольно долго. В какой-то момент осознаю, что каким-то образом оказалась в Риальто, хотя начинала свой путь в Каннареджо. На мгновение возникает соблазн дойти до Кампо-Сан-Бартоломео, но вместо этого я подхожу к деревянному подвесному мосту. Мне нравится пересекать старый мост Риальто с тех пор, как обратила на него внимание в свой первый день в лагуне. Однако мне нужно поторопиться: на мост берет курс корабль. Люди вокруг сеют панику, желая перебраться через канал до того, как будут подняты подвижные части моста. Дерево, гнилое от соли и сырости, скрипит под ногами прохожих. В этой шумной толпе я перехожу Гранд-канал и вскоре оказываюсь на другом берегу. Пусть деревянный мостик совсем не похож на своего преемника из белого камня, кто еще сможет похвастаться тем, что прогуливался по сооружению, которого в настоящем долгие века не существует? Я, например, нахожу этот факт удивительным. Перебравшись на другой берег, я решаю еще немного прогуляться, потому что обратная дорога мне временно закрыта. Мост Риальто – единственный способ пересечь Гранд-канал пешком. Я могла бы арендовать гондолу и пересечь канал. Но решаю продолжить свою экскурсию и дождаться, когда мост снова станет доступным для прохода. Я прогуливаюсь по переулкам квартала мимо зеленых дворов, затененных бельевыми веревками, пока не выхожу на большую свободную площадь. В извилистой и тесной Венеции такие открытые пространства встречаются крайне редко. В центре мощеной площади стоит общественный фонтан, где царит оживленная деятельность. Может, жители окрестных квартир берут из него воду для дома или между делом останавливаются поболтать с соседями? Я обхожу площадь по кругу и все-таки решаюсь вернуться в Риальто. – Нет, Мадонна! Громкий крик над ухом заставляет меня замереть от ужаса. Я стою перед зданием, чей обширный фасад полностью облицован деревом. С платформы двумя этажами выше высовывается мужчина, потрясая зажатым в руке шпателем. Прищурившись от света, я разглядываю его, пытаясь распознать, кто это и действительно ли он обращается ко мне. Всего через мгновение я вдруг понимаю, что это… тот самый здоровяк, который спас меня от мерзкого Мариотто на празднике святого Марка. Имя Мариотто отпечаталось у меня прямо на подкорке, но насчет имени своего спасителя я совсем не уверена. Оно прозвучало слишком поспешно, прежде чем он исчез. Какое-то короткое имя… начинается на «З»… Зорро или что-то в этом роде? Несколько раз озадаченно моргнув, я продолжаю таращиться на него. Что он там делает? – Простите, что прервал вашу прогулку. Я увидел сверху ваши волосы и подумал, что это вы. Просто хотел поздороваться! – Он опирается на бортик своими огромными руками и лукаво улыбается, на что я только пожимаю плечами. – Вы меня не прервали, все в порядке. Он хмурится, вытирая лоб от пота, и я только сейчас замечаю брызги краски на его руках…