К счастью, мост Риальто уже снова опустился, и я пересекаю Гранд-канал без задержек и остаток пути до Мадонны дель Орто проделываю с рекордной скоростью, не обращая внимания на свои ноющие ноги и жуткую боль в боку. Надеюсь, Лео уже вернулся… Очень надеюсь… Фигуру, сидящую на пороге жилого дома, я замечаю издалека и замедляю шаги. Когда я подхожу чуть ближе, человек поднимает голову, в котором я узнаю Лео. Он тут же подскакивает со своего места и направляется ко мне навстречу. На его лице – сплошное смятение, зеркальное отражение моих собственных чувств. Когда я собираюсь открыть рот, чтобы рассказать ему обо всем, он меня опережает. – Слава богу, ты вернулась! Я должен срочно рассказать, что произошло в Мурано. Прости, что меня не было так долго. Тяжесть опускается у меня в животе, предчувствуя нехорошие новости. Лео проводит рукой по волосам, смахивая пряди, упавшие на лоб. – Ecco[3], хорошая новость заключается в том, что сеньория мной не интересуется. Опросили всех соседей, да и Балларины за меня заступились. У меня есть алиби и меня не включают в круг подозреваемых. Я вздыхаю от облегчения. Моя благодарность Балларинам растет не по дням, а по часам. Эта семья не только заботилась о Лео, но теперь еще и помогает избежать неприятностей. – А плохие новости? Они ведь тоже есть? Лео кивает, и его лицо мрачнеет. – При осмотре тела власти обнаружили кое-что странное. Вскрытие еще не проводили, но труп осмотрели поближе из-за ранений и осколков зеркала в глазах, и… Они обнаружили огнестрельное ранение. Я киваю, потому что, насколько мне известно, огнестрельное оружие в шестнадцатом веке уже существует. – Эдо немного разузнал подробности. Оружие, из которого стреляли, не идет ни в какое сравнение с боеприпасами, которые существуют сейчас. Из чего напрашивается только один вывод… По мастеру зеркал стреляли из современного оружия. По крайней мере, гораздо более современного, чем все, что доступно людям сейчас. Я смотрю в глаза Лео, светящиеся от беспокойства, и задаюсь вопросом, что все это значит. Если бы не мысли, роем кипящие в моей голове, я бы до чего-то и додумалась… Лео понижает голос до пронзительного шепота: – Это мог быть только Люций, Розали. Кроме нас он – единственный активный путешественник во времени. Кто еще мог контрабандой переправить оружие из будущего в эту эпоху? Люций убил мастера зеркал. Слова Лео тяжело и медленно опускаются на меня, словно те самые осколки стекла, и по спине пробегает дрожь. Я не хочу в это верить! – Я не понимаю. Зачем ему делать нечто подобное? Я видела труп своими глазами, и его внешние повреждения и так явно были несовместимы с жизнью. Зачем еще и стрелять в него из пистолета? Кроме того, такой выстрел не мог остаться незамеченным. Почему никто не услышал и не забил тревогу раньше, чем маэстро нашла жена? Лео задумчиво качает головой. – Люций склонен к театральности… Это всегда было так, по моему мнению. Я думаю, эта пуля должна была что-то сообщить нам. Видимо, он надеется, что мы узнаем о происшествии и догадаемся, кто за этим стоит. Хочет нас припугнуть или отправить нам сообщение… На несколько секунд я прикрываю глаза, обдумывая все, что мне рассказал Лео, и пытаясь отыскать связи с тем, что услышала сама. То, что Люций может стоять за убийством маэстро зеркал… Единственная улика – современный патрон, что, на мой взгляд, довольно шаткое доказательство, но уже что-то. Чего он хотел этим добиться? До сих пор Люций только и делал, что угрожал знаменитым и исторически важным личностям, а маэстро зеркал пусть и был известен в городе своим мастерством, но его изысканные работы вряд ли могли серьезно повлиять на ход истории. Кроме… подождите-ка минутку… зеркала… С глаз словно спадает пелена. История о небесной девушке, которую якобы отправили на небо с помощью волшебного зеркала со змеей, чтобы спасти… Жуткие параллели с Люцием, Фредериком и Селестой. Еще один кусочек пазла встает на место, и мой желудок сжимается от паники. Секретные записи по изготовлению зеркал были украдены! – Нам нужно идти. Немедленно! – отрезаю я так громко, что Лео вздрагивает. Не говоря ни слова, я хватаю его за руку и тащу за собой. – В чем дело? Куда мы идем? – Лео хоть и сыплет вопросами, но без возражений догоняет меня, подстраиваясь под быстрый темп ходьбы. – К Альбрехту Дюреру, – задыхаюсь я. – У нас, кажется, проблема. Чертовски большая проблема. Сердце колотится как исступленное, когда мы прибываем на Кампо-Сан-Бартоломео. Задыхаясь, я спешу вверх по лестнице и принимаюсь стучать в дверь квартиры. Нетерпение бурлит во мне так, что я готова выломать дверь, но заставляю себя успокоиться. Через мгновение дверь уже открывают. С первого взгляда бросается в глаза, каким уставшим и истощенным выглядит Дюрер. Он совсем не похож на ухоженного щеголя, которым предстает обычно: его закрученная борода свисает, а длинные локоны выглядят тусклыми и безжизненными. – Какой сюрприз… – Он отступает в сторону, пропуская нас. Я тут же врываюсь в квартиру, но, увидев нагромождение сундуков и ящиков вокруг, останавливаюсь. – Вы уезжаете? Хотя лучше было бы спросить: «Вы что, решили сбежать?!» Но если Лео прав и убийство маэстро зеркал связано с Люцием, то Дюрер не должен иметь к этому отношения, не так ли? Или?.. Он был другом Люция. Я очень медленно поворачиваюсь к Альбрехту. Мое тело напряжено, как струна, и он вздрагивает, заметив выражение моего лица. – Вы знаете, что мое решение вернуться в Нюрнберг уже давно принято. Я больше не могу откладывать поездку, как бы мне того ни хотелось. Но, скажите, что привело вас ко мне? – Его взгляд мечется между мной и Лео. С трудом совладав с собой, я выдыхаю: – Нам нужно поговорить. Дюрер жестом приглашает нас за обеденный стол. Я настолько взвинчена, что мне хочется остаться стоять на ногах, а лучше вообще пуститься в бег, но я беру себя в руки и сажусь на стул. Альбрехт приносит графин с разбавленным вином, и, пока наливает нам напиток, я пытаюсь как-то сформулировать свои слова. – Я сегодня гуляла по городу и наткнулась на Джорджоне и Тициана, которые сейчас украшают фасад Палаццо Соранцо в Сан-Пауло. – Я внимательно смотрю на реакцию Дюрера, но он не отводит взгляд. – Насколько я знаю, Джорджоне работает над многими фасадами в городе. Я киваю. – Они пригласили меня подняться на площадку, чтобы показать свою работу, и на одном из рисунков… И… наверное стоит немного сократить рассказ. Я надеюсь, вы сможете мне помочь. – Мне кажется, или Альбрехт вдруг расслабляется? Словно чего-то выжидает… – Молодой Тициан сейчас пытается воссоздать легенду о небесной девушке. Напряженно затаив дыхание, я наблюдаю за Дюрером, но тот спокойно отвечает на мой взгляд. Лео рядом со мной ерзает на стуле, пытаясь удержать себя в руках. Вероятно, он еще меньше Дюрера понимает, к чему я вообще клоню. – Джорджоне услышал эту легенду от путешественника. Речь идет о братьях-близнецах, которые влюбляются в одну девушку, но она выбирает старшего брата. И младший клянется убить ее из мести и преследует их до самой Венеции. Влюбленные не знают, как помочь друг другу, и девушка отправляется на небо, став созвездием, где до скончания веков будет в безопасности. – Я так взбудоражена, что хлопаю ладонью по столу, чтобы придать веса своим словам. – До сих пор все это казалось случайностью. Да, есть жуткое сходство с историей Фредерика, Люция и Селесты. Ведь, в конце концов, это всего лишь легенда, да? Но потом Тициан рассказал о волшебном зеркале, с помощью которого у девушки получилось вознестись. Зеркало, окаймленное змеей, пожирающей собственный хвост, о котором упоминали и вы в легенде об Асклепии и Агниции. Поэтому я больше не верю в совпадения, маэстро Дюрер. Лео осторожно накрывает мою руку своей, и я бросаю на него быстрый взгляд. Он выглядит крайне озадаченным, но я всем своим видом показываю, что вскоре ему все расскажу, нужно только немного подождать. Дюрер сидит неподвижно, словно окаменев, и я не понимаю, что происходит у него внутри. Более решительно, чем когда-либо, я наклоняюсь вперед. – До сих пор все это была просто легенда, имеющая поразительно точные параллели с реальностью. Однако сегодня я узнала кое-что еще, окончательно убедившись в своей правоте. Мы вчера рассказывали вам об убийстве маэстро зеркал в Мурано, и у меня сложилось впечатление, что эта новость вас глубоко потрясла. Что вы скажете на то, что за всем этим может стоять Люций Морель? Дюрер, кажется, вообще перестает дышать: настолько неподвижно он сидит. Но потом так резко подскакивает, опрокидывая свой стул, который с грохотом падает на пол. Через мгновение и мы с Лео поднимаемся из-за стола. – Что вы сделали с Селестой? – негодующе спрашиваю я. Дюрер яростно трясет головой. Его прижатые к телу руки сжимаются в кулаки. – Альбрехт, пожалуйста! Если существует риск того, что Люций охотится за Селестой и поэтому украл секретные записи маэстро зеркал… Кто знает, может быть, он ищет способ добраться до нее? – Я поклялся, – тяжело дыша произносит Дюрер. – Я поклялся Фредерику никогда и никому не рассказывать об этом, ни одной живой душе. Селеста в безопасности и ничего ей не грозит, я позаботился об этом. – Люций убил человека, чтобы овладеть знаниями о зеркалах. Скажите мне, почему вы так уверены в безопасности Селесты? Потому что все указывает на то, что все как раз наоборот… – Не говори о том, о чем и понятия не имеешь! – вякает вдруг Альбрехт, и я вздрагиваю. Лео тут же заслоняет меня собой, окидывая художника грозным взглядом. – Уходите сейчас же! – требует Дюрер, хватаясь за голову. – Клянусь всеми святыми, уходите! Я не могу вам рассказать! – Но… – начинаю протестовать я, шагнув к нему навстречу, но Лео хватает меня за плечо. – Все будет хорошо, – тихо увещевает он, не выпуская Альбрехта из виду. Тот все еще тяжело дышит и, кажется, совсем потерялся в себе. Я нехотя позволяю Лео увести меня и вытолкать за дверь. Только когда мы оказываемся на улице под открытым небом, я замечаю дрожь во всем теле: смесь гнева и отчаяния. Черт возьми, во что превратился этот разговор?! Вероятно, мое появление испортило все с самого начала, но сегодня я не могла вести себя дипломатично. Не после того, как узнала столько информации. У меня не было ни единого шанса остаться спокойной и рассудительной. – Что, если он уедет?! – шиплю я, глядя на ярко освещенные окна его квартиры. Лео только качает головой. – Он не справится так быстро с таким количеством вещей. Он приобнимает меня за плечи и мягко уводит, стремясь оттащить как можно дальше. Видимо, опасается, как бы я снова не бросилась штурмовать квартиру Дюрера. – Так, – начинает он, когда мы отходим на несколько шагов. – А теперь, пожалуйста, объясни мне все, что я сейчас услышал. Из всего я понял только про аэропорт. – Станцию, – поправляю я его. – Поговорка гласит: ты понимаешь только станцию[4]. Лео жестом отмахивается от моего душного комментария. – В любом случае. Кто, черт возьми, такая Селеста? И что за история с зеркалом? Вообще-то я планировала рассказать ему гораздо раньше о профессоре Киппинге и о драме с Селестой. Но все пошло наперекосяк, и сделать этого попросту не получилось. Поэтому, пока мы прогуливаемся по сумрачному городу, я максимально подробно выкладываю Лео все, что узнала о профессоре Киппинге. Когда я заканчиваю, он останавливается. Мы стоим на небольшом мосту, проходящем через живописный канал где-то в Каннареджо. Факелы на стенах домов отбрасывают золотистые отблески на воду, а угасающий закат заливает весь город розовым мерцанием. Но Лео вообще не воспринимает окружающий мир. Он, вероятно, потрясен этими новостями не меньше, чем недавно была я. В конце концов, он извергается яростным итальянским проклятием, а затем снова обращается ко мне. – Это огромная куча дерьма! – ругается он. – Еще и чертов трусливый профессор Киппинг, решившийся рассказать обо всем только сейчас. Все это время мы, как слепые котята, тыкались по углам, пытаясь понять причины поступков Люциана, а он, оказывается, просто хочет обрести бессмертие. А эти манипуляции с ходом истории только потому, что четыреста лет назад он получил огромную силу и не смог с ней справиться?! – Ну да… И еще потому, что у него крышечка поехала на мировом господстве, а Селеста – вишенка на этом пироге. Лео с гневным выражением лица смотрит в небо, где загораются уже первые звезды. – Видишь это? – кричит он, и его голос разносится по каналу. – Ты хоть понимаешь, что он творит здесь, пока ты отсиживаешься среди звезд?! Безусловно, никакая Селеста ему с неба не отвечает. Никаких вспышек света или других признаков того, что партнерша братьев Морель по путешествиям во времени знает, что происходит здесь, на Земле. Может быть, у нее нет на это возможности? Мысль о том, что человека можно превратить в созвездие, кажется настолько абсурдной, что я толком и представить себе не могу. – Пойдем, пойдем дальше, – мягко прошу я Лео, и он действительно слушается, продолжая шагать за мной по мосту. – Ну, по крайней мере теперь ты понимаешь мое волнение, когда я предположила, что за убийством маэстро зеркал может стоять Люций. Селесту отправили в изгнание с помощью волшебного зеркала. А теперь Люций, вероятно, украл записи одного из самых одаренных стекольщиков лагуны. Это же не случайность! Понятия не имею, что именно он затевает, но с силой всех украденных зодиаков ему удастся добраться до Селесты.