– Отныне ты можешь обращаться к нам как к «Возвышенным повелителям прошлого и настоящего»! – загробным голосом протягиваю я. Анджело на миг замолкает, а затем на его лице расцветает веселая усмешка. – Непременно, Ваше Сиятельство! Я, хихикнув, поднимаюсь на ноги, и Анджело театрально отвешивает мне низкий поклон. Лео тоже поднимается с земли, обхватывая меня за талию, и пинает носом сапога осколок зеркала. – Да уж, изгнание Люция и правда подкосило это зеркало. С тихим сожалением взглянув на осколки и золотую раму, погнувшуюся настолько, что змеиное тело сможет различить лишь человек, который видел ее раньше. Жаль. – А мы все гадали, о чем на самом деле говорится в пророчестве о тринадцатом знаке зодиака, – оборачиваюсь я к Лео и Анджело. – «Ибо в нем они оба угаснут, а их образы навсегда исчезнут с небосвода, когда падающая звезда погаснет в секунду истинного озарения. Из нее новая звезда родится и вознесется наверх, разбивая то, что предшествующая взяла на себя. Чтобы вечно править над вратами, вчера и сегодня». Я думаю, здесь речь идет о том, что мы решили не использовать зеркало для себя, а пожертвовали шансом вернуться в свою эпоху ради того, чтобы окончательно избавиться от Люция. Это было то озарение, которое мы должны были получить, и поэтому пророчество исполнилось. Лео и Анджело задумчиво кивают. – Звучит логично, – соглашается Лео. – Но это так же означает, что на нас возложены новые обязательства. Если я правильно понимаю, с этого момента мы – хранители врат времени. Я пожимаю плечами. – Ну, зависит от цены вопроса. Нужно спросить у Ордена, сколько они будут платить нам за услуги. После мы возвращаемся в город из Сан-Микеле. Пока Анджело ведет Селесту к пристани, мы с Лео заметаем следы нашего здесь присутствия. И только примятая в нескольких местах трава напоминает о том, что совсем недавно сюда с неба упала девушка, а вместо нее в изгнание отправился преступник. * * * Наутро после произошедшего я ожидаю, что горожане будут болтать об этих светопреставлениях в ночном небе, но Анджело, пришедший к нам еще до обеда, развеивает мои сомнения. – Похоже, венецианцы ничего необычного не заметили. Я немного послушал по пути разговоры на улице, но никто об этом даже не упоминал. Все были слишком заняты праздником и выпивкой или подумали, что это всего лишь фейерверк. В любом случае мы вне подозрений. Эти новости приносят мне неожиданное облегчение, и я поудобнее устраиваюсь на диванных подушках с чашечкой растворимого кофе. Каким же благословением была мысль захватить его с собой! Но он почти закончился, так что… пора возвращаться домой. Утром Лео отправился в Мурано, чтобы попрощаться с Балларинами, и я бы с удовольствием составила ему компанию, но он решил прогуляться в одиночестве. Кроме того, кому-то нужно было остаться дома и позаботиться о Селесте. Когда мы как следует обработали ее раны и скормили ей целую миску тушеного мяса, она уснула как убитая прямо на диване в гостиной. Сейчас же сидит рядом со мной и внимательно слушает наш с Анджело разговор. Возможно, она просто не оправилась от внезапного возвращения на землю и ужасных событий прошлого вечера или же просто по натуре не очень-то многословна. Заметив мой взгляд, она улыбается. – У меня еще не было возможности поблагодарить вас. – Ее голос звучит ясно и мелодично, словно перезвон колокольчиков на ветру. Лео, вернувшийся примерно полчаса назад, отходит от плиты и протягивает ей дымящуюся чашку чая, которую она тут же обхватывает своими тонкими пальцами. – То, что вы сделали… Вы оказали большую услугу не только мне, но и всему миру, освободив планету от этого тирана. Я видела то зло, которое совершил Люций; знала, что он охотится на путешественников во времени. С каждым украденным зодиаком мой страх усиливался, потому что в конце концов он добрался бы и до меня, поработил, и я никогда в жизни больше не была бы свободна. Ее теплые карие глаза влажно мерцают, и я успокаивающе поглаживаю ее по плечу. – Теперь ты можешь вернуться к Фредерику. От моих слов Селеста вздрагивает так сильно, что чай выплескивается ей на юбку. Ее глаза расширяются, а губы дрожат, и на всякий случай я осторожно вынимаю чашку с остатками горячего чая из ее ладоней, убирая на пол. – Вы его знаете? Как он? Я рассказываю ей о том, что Фредерик все еще жив и сейчас руководит Рубиновым Орденом под именем профессора Киппинга. – Он что… бессмертен? – потрясенно выдыхает Селеста, и я киваю. – Он все еще прикован к Люцию, который перевернул историю с ног на голову и нашел способ продлить жизнь. Интересно… Теперь, когда Люций в изгнании, что станет с профессором Киппингом? Если Люций больше не может черпать из него жизненную энергию, кто знает, может, нам удастся освободить Фредерика от связи с братом в настоящем? – Оглянувшись по сторонам, я ловлю озадаченные и скептические взгляды присутствующих. – А что? Для чего нам с Лео еще непревзойденная сила, если мы не будем использовать ее во благо? Разве освободить Фредерика не будет хорошим делом? Селеста прерывисто выдыхает. – Тогда… Вы возьмете меня с собой в свою эпоху? Если я вдруг столкнусь с Фредериком здесь, в своем времени, мы нарушим ход истории. Если я правильно понимаю, последние четыреста лет он провел без меня, тогда я смогу встретиться с ним не раньше, чем наступит двадцать первый век. Она прикусывает губу, а я пытаюсь не отставать, следя за ходом ее мысли. – Ну, мы же можем взять ее с собой, не так ли? – Лео вопросительно поднимает бровь. – У нас нет Табулы, – осторожно допускаю я. – Но если верить пророчеству и мы действительно хранители врат, то в теории мы можем открыть портал и без нее. Давай попробуем! Конечно, всегда есть риск, что это не сработает и мы потеряем Селесту где-то во временном потоке или сами попадем не туда, но новый зодиак посылает по моему телу теплую вибрацию, словно подтверждая, что у нас все получится. – В двадцать первом веке будет непросто освоиться. – Я чувствую необходимость предупредить Селесту о том, что новый мир, куда мы собираемся ее перенести, будет отличаться от всего, что она когда-либо знала. С другой стороны, что может быть более странным, чем жизнь в виде созвездия? От моих слов она заметно бледнеет, и я ее хорошо понимаю. Путешествуя в прошлое, я хоть примерно понимала, что меня ждет, благодаря учебникам истории и рассказам, но у Селесты нет ни малейшего представления о том, где ей предстоит очутиться. – Но там будет Фредерик, не так ли? – Она окидывает меня полным решимости взглядом и, когда я согласно киваю, выдыхает, словно изгоняя этим из себя весь страх неизвестности. – Хорошо, тогда это вопрос решенный. Я крепко сжимаю ее ладонь. Лео поднимается с табурета, на котором устроился. – Хорошо, давай попробуем забрать Селесту с собой, – потирая руки, произносит он. – Тогда предлагаю совершить последнюю прогулку по городу! «Последняя прогулка», как охарактеризовал это Лео, оказывается одновременно веселой и тоскливой. Мы с Анджело и Селестой гуляем по Венеции, прощаясь с друзьями, знакомыми и самим городом, к которому успели прикипеть. Мне одновременно и легко, и грустно прощаться с этим местом, где мне знакома каждая улочка. Мы гуляем по переулкам, приветствуем торговцев на рынке и соседей по двору. Прощаясь с Галатеей и Томмазо, я вдруг понимаю, что не могу удержать слез, но все равно обещаю как-нибудь вернуться и навестить их. На этот раз Галатее не придется ждать новой встречи долгих семь лет. Я даже заглядываю в мастерскую Беллини, чтобы попрощаться с Тицианом. Он округляет глаза, когда видит наконец Лео вживую, а потом с озорной усмешкой достает из папки свиток пергамента. У меня перехватывает дыхание, когда я узнаю на нем те самые наброски, которые привели меня в Венецию из архива Ордена Рубинов. Значит, их сделал Тициан! – Когда ты это нарисовал? – хмурясь, спрашиваю я, и молодой мастер лишь пожимает плечами. – Я упражнялся, после того как вы попросили меня нарисовать вашего мужа по описанию. Вы предоставили так много подробностей, и мне действительно казалось, что я его уже видел. Что ж, вижу, я проделал хорошую работу! Он показывает лист Лео, на лице которого изображено то же выражение, что и на рисунке. Черт, это жутко! Тициан действительно гений… – Можете оставить эти наброски себе, – великодушно предлагает он, и я с колотящимся сердцем прижимаю пергамент к груди. – Передавай большой привет Джорджоне, – прошу я, когда мы прощаемся. Выйдя из мастерской, я с важным видом покачиваю пергаментом перед носом Лео. – Вот, дорогой мой, причина, по которой я тебя здесь нашла! Теперь этот набросок наш. Ни у кого случайно нет ручки? Нахмурившись, Лео достает из внутреннего кармана пиджака ручку и протягивает ее мне. Современная, шариковая, которую он носил с собой еще в Риме. Под критическими взглядами своей компании, я дописываю пару слов рядом с подписью Тициана, а Лео с любопытством заглядывает мне через плечо. – Господи, это действительно я… Что ты там пишешь? Я удовлетворенно оборачиваюсь к нему. – Там, в Мюнхене, эти слова окончательно убедили меня в том, что это ты, и подсказали, где тебя искать. Их можно было разглядеть только под микроскопом, и я почему-то думала, что это написал ты. Что ж, оказывается, это была я. Но какая разница? Теперь нам нужно убедиться, что этот рисунок попадет в архив Ордена в прошлом и дождется там настоящего времени. Все до сих пор выглядят несколько озадаченными, но Анджело решительно шагает вперед. – Я позабочусь о том, чтобы Фредерик Морель получил этот пергамент. * * * После мы возвращаемся в маленькую квартирку под крышей в Каннареджо. Мой только что упакованный рюкзак трещит по швам, а солнце уже скрылось в водах Гранд-канала. Мы решили отправиться в обратный путь с алтаны из сентиментальности: я буду скучать по виду, который открывался с крыши. Анджело уже попрощался с нами, и, черт возьми, как же я буду скучать по нему! Возможно, именно они с Галатеей сподвигнут отправиться в новое путешествие в прошлое. Лео украдкой смахивает слезы и берет меня за руку. Селеста осторожно шагает вперед и теперь мы стоим в кругу. Лео беспокойно переступает с ноги на ногу, а я успокаивающе поглаживаю его большим пальцем по тыльной стороне ладони. Ему впервые предстоит открыть портал, но вместе нам это удастся. Я так часто повторяла про себя нужные слова из Красной Книги, что выучила их наизусть, поэтому просто закрываю глаза и сосредотачиваюсь, позволяя расправиться той сжатой пружине внутри меня, которую я вчера заново обрела. Если раньше, когда я держала в руках Табулу, энергия проходила по моему телу, как по электропроводу, то теперь она словно исходит из самой моей сути – из зодиака, мерцающего и жарко пульсирующего на моем левом запястье. Мне не нужно открывать глаза, чтобы удостовериться, что наши с Лео зодиаки начинают загораться, заключая всех троих в энергетический кокон плотного серебристого света, потрескивающий от напряжения. Ладонь Селесты дрожит в моей руке, но она держится крепко, и я уверена в том, что у нас получится забрать ее с собой. Слова заклинания слетают с моих губ, сплетаясь с голосом Лео, продолжая прокладывать путь через время и пространство, с каждой секундой делая его все сильнее и безопаснее. Портал разворачивается в полную силу и обрушивается на нас, забирая с собой. А открыв глаза, я вижу лишь воду и свет. Мир вращается, смешивая краски, и нас троих поглощает серебряное сияние. Глава 27 Мюнхен, 23 декабря Мы с Лео и Селестой не расцепляем рук, падая сквозь вихрь времени. Их ладони – мой якорь, и даже если бы захотелось, не смогла бы разжать пальцев. Поэтому мы диким клубком из рук и ног валимся друг на друга. Каким-то образом мне везет оказаться в самом низу этой пирамиды под грудью Лео и ногами Селесты. Кое-как отдышавшись, я приподнимаюсь, опираясь на руки, но тяжесть этих двоих заставляет мои локти подогнуться, и я снова падаю навзничь с глухим стоном. Наконец им удается распутать свои конечности, и они скатываются с меня. Я облегченно выдыхаю и растираю плечи, с нетерпением оглядываясь вокруг. Чудесно! По крайней мере, мы попали именно в то место, куда хотели – в кабинет профессора Киппинга в штаб-квартире Ордена, стратегически расположившись на мягком ковре перед камином. Интересно, мы попали в нужную дату? Однако прежде, чем я успеваю взглянуть на календарь, позади меня раздается громкий крик. Поднявшись из-за стола, в нашу сторону бросается молодой парень, и, увидев его, у меня кровь застывает в жилах.