Остановившись, я исподлобья посмотрел на доктора, давая понять, что его ответ меня не удовлетворяет в полной мере. – …но вы правы, – профессору пришлось продолжить. – Помимо такой мелочи, как спасение жизней личного состава и сбора из множеств кусочков поверженного солдата целого и дееспособного бойца, полным ходом шли разработки и тестирования различных Экситейторов. Боевые и стимулирующие препараты, которые Эфес сейчас активно использует, разработались здесь. В блоке под номером семь. О подобного рода экспериментах я слыхал не меньше Максимофа, но взглянуть заранее, как умеет юлить и выкручиваться один из подозреваемых – крайне полезно. А делает он это из рук вон плохо, что было полезно для меня вдвойне. – Это и есть ваш секрет, доктор? Прихо́дите в запрещённую секцию и предаётесь воспоминаниям? – На самом деле я мог бы просто вам всё рассказать, но визуальная составляющая, уверен, заставит Ликтора больше проникнуться, что, надеюсь, позволит мне самому избежать наказания. По мере нашего приближения к седьмому блоку, лампы в коридоре зажигались всё неохотней, словно просыпаясь от долгого сна. Дойдя до массивной герметичной двери, доктор открыл её наполовину, впуская в тусклый коридор неестественный свет. – Теперь, приходя сюда и смотря на этот разрастающийся улей, не могу не замечать горькую иронию. – Устало улыбнулся Морец Максимоф. Открыв дверь с этими словами и полностью выпустив свет в холодный серый коридор, доктор вошел внутрь, приглашая нас проследовать за ним. Нашим глазам, не сразу привыкшим к яркому свету, предстал некий живой организм, больше напоминавший человеческий муравейник со снующими повсюду людьми. Первой ассоциацией в моей голове было некое подобие ночлежки, в которой догнивали Туши. Но, в отличие от подобных зловонных дыр, открываемых тут и там сочувствующими жителями Города–3B3X, эта таковой вовсе не являлась. Дело было даже не в опрятном интерьере вокруг, а в самих людях. Туши вовсе не догнивали здесь по углам, вместо привычных поникших взглядов вокруг мы встречали сосредоточенные лица, практически каждое из которых было увлечено каким-то своим делом. – Прошу, – Максимоф уводил нас всё дальше. – Я вам всё покажу. Доктор явно был здесь частым гостем. Пока он проводил для нас «экскурсию», с ним здоровались, кивали, улыбались ему, о чем-то спрашивали и что-то докладывали. Но не так, как например нашему капитану, а искреннее, что ли. Эти Туши были очень благодарны гражданину Максимофу за своё положение. – …тут у нас прачечная. Одежда, конечно, не пестрит разнообразием, но зато всегда свежая и чистая. – Приоткрывая различные двери, приговаривал наш экскурсовод, давая возможность вскользь оценить местный быт. – Столовая. Здешний повар способен даже вас приятно удивить, – славный запах напомнил о моей непредумышленной диете, а заурчавший живот потребовал немедленно выхватить у какого-нибудь бедолаги из рук тарелку и встать на раздачу чего-нибудь горяченького. За мыслями о еде я провёл всё оставшееся от обхода время, и только убранство последней комнаты заставило от них отмахнулся. Помещение напоминало стандартный лабораторный кабинет ДС с креслами для подбора Экситейтора Тушам, но в разы с меньшим размахом. – Предложил бы вам присесть, – Максимоф указал на эти самые кресла, – но боюсь ещё больше навлечь ваше негативное восприятие. – Зависит от того, что вы нам поведаете. – Ответил я, оставшись с кадетом стоять. – Пожалуй так, – доктор загремел склянками, выуживая их из-под низа лабораторного белого шкафа. – И, скорее всего, вы пришли сюда ради этой вещицы. Наконец доктор, закончив рыться, выпрямился, и, удостоверившись в целостности своей находки, протянул её мне. Я взял двумя пальцами колбу и повернул надписью к себе. На стекле была ровно такая же печать качества ДС, которую мы видели ранее. Штрихкод, а под ним всё такой же маленький номер: 25.05.172.12.18.100КБКА. Достав полученный от Анны Экситейтор и сверив две колбы, я пришел к выводу, что это абсолютно идентичные продукты, кроме одного пункта – сосуд, протянутый мне Максимофом, был пустым. – Маркировка здесь, – профессор показал мизинцем туда, куда я и так смотрел, – гласит, что 25 мая 172 года эпохи Илона Дотационной Службой была произведена вторая партия продукта, и восемнадцатая колба в ней является «красным» Экситейтором со стопроцентной совместимостью. Без Коррелирующих агентов в составе. Значит, препарат на мозг не действует и явно призван улучшить состояние Туш. Неужто Гочи был прав? Стопроцентная совместимость без последствий? В это до сих пор трудно поверить! Это же пошатнёт всю систему наказания! А на такой риск Партия бы не пошла без весомой выгоды – вот что стопроцентно. – Зачем ДС его выпускает? Не по доброте же душевной? – озвучила мои мысли Лина. – Ничего доброго в этом нет, не беспокойтесь, – замахал руками профессор. – Гипотетический пример. Допустим, некий ученый вёл очень важные для Партии исследования. И, будучи на пороге величайшего открытия, перенервничал, забив свою жену до смерти школьной статуэткой, полученной когда-то за прилежную учебу. Эфес ловит и отправляет некогда почётного Гражданина на убой в Гикопроторий под одобрительные кивки общественности. Руководство Партии в шоке, но ему ничего не остаётся, кроме как забрать себе всё имущество и исследовательские наработки. Проходит время, и партийцы осознают, что их мозгов не хватает даже просто понять, о чём идет речь в этих исследованиях, не то что их продолжить. В Гикопроторий отправляется делегация, которая выцарапывает себе этого ученого обратно, однако уже в виде Туши с 30%–м контрактом на пять лет. Недалекие люди наоборот бы обрадовались. Здо́рово! Бесплатная, легальная рабочая сила, которую можно эксплуатировать до тех пор, пока Туша не сдохнет. Но партийцы далеко не дурачьё, и до них доходит, что доставшееся им тело является лишь бледной тенью учёного из прошлого, больше не способного действовать в тандеме с «синим» или «зелёным» Экситейтором. А 30%–й коктейль добьёт бедолагу быстрее, чем истечёт пять лет приговора Гикопротория. Его тело и разум постоянно выворачивает наизнанку – какие уж тут, к черту, исследования! – Чуть ближе к сути, – если профессора не одергивать, он так и будет ходить вокруг да около, решив, что мы очередные его студентики. – Что это за препарат? – Эта вещица – концентрат! И если подобрать нужную дозу, в зависимости от пола и веса, вы сможете использовать его как «красный» именной Экситейтор без коррелирующих агентов в составе. Не будет всех тех побочных эффектов, словно ты и не Туша больше. Да, твоя свобода ограничена контрактом и чипом слежения, но чувствуешь ты себя так же превосходно, как и обычный Гражданин. – Без побочных эффектов? И как долго? – вдруг через мой ПАДС в эфир ворвалась Гера, а её телесное воплощение в виде дрона примостилось на плече хозяйки. – Сложно сказать. Но за это время действие контракта не истечёт, и вернуть гражданство ты точно не успеешь, – Максимоф тут же переключил своё внимание на говорливое устройство слежения. – Я правильно вас поняла, профессор: «сотые» – это просто пустышка? – дрон вперил свой объектив в Максимофа, словно ведя беседу с глазу на глаз. Профессор резко сорвался с места в свои склянки. Вернувшись обратно, он размахивал колбой чуть меньшего размера, чем «сотые». – Это мой «красный», – показывал он нам. – Видите сколько цифр? Это – код моих параметров. В нем зашифрованы все данные обо мне, обновляемые раз в полгода. Этот ворох данных хранится в ДС, а компьютер комплектует различные компоненты в один состав – именной «красный» Экситейтор. Поэтому его невозможно подделать, допустимо лишь подобрать другой Экситейтор с параметрами схожими с моими. Больше совпадений – больший процент совместимости на выходе. По такому принципу работает и подбор Экситейторов для Туш, и черный рынок, который скупает брак у того же ДС и продает с максимально возможной совместимостью, какую может отыскать для покупателя. – А этот Экситейтор…? – Концентрат! – Максимоф не дал закончить Лине её вопрос. – Этот концентрат вырывает тебя из состояния Туши, делая, по сути, сверхчеловеком, но сжигает тебя изнутри еще быстрее и безжалостнее. И пока ты повышаешь концентрацию дозы, будешь ощущать себя всемогущим. Тело не будет воспринимать отрицательные сигналы от мозга, но вскоре наступающее пресыщение вырвется и моментально сожрёт весь организм. Вот оно что. Если у Партии такая проблема и правда была, то решение довольно изящное. Этакий крюк для «высокопоставленных» Туш. Отсутствие боли по цене свободы. Даже зная, что это концентрат, а не «сотый» – сделка для Туши сто́ящая. – И у кого есть доступ к этому концентрату? – спросил я, надавив на последнее слово. – Ни у кого. Только у членов Партии, – развел руками профессор. – А вы… – А я у неё украл. Недоумевая, я встретился взглядами с Эбберт, у которой был ровно такой же растерянный вид. Максимоф настолько откровенно закапывал себя, что его было впору называть «доктором нелепых наук». Даже сейчас он сидел и просто глупо улыбался, словно извиняясь за доставленные неудобства. – Профессор, чёрт возьми! – вскрикнул динамик моего ПАДСа. – Вы думаете, мы здесь по какому-то внутреннему расследованию? За вашими «концентратами» тянется шлейф из множества убийств, и Ликторы здесь расследуют заказное убийство! – Что? Убийства? Какие убийства? Не понимаю… Доктор и правда выглядел растерянным, словно не улавливал нить собственного же повествования. – Вчера в нескольких пансионатах Дотационной Службы банда головорезов устроила буйство из массовых убийств. Их удалось устранить, но за это время погибли двадцать четыре Гражданина. Дальнейшее следствие установило, что исполнителям заплатили 100%–ми «красными» Экситейторами – ровно этими колбами, – потряс я сосудами перед лицом Максимофа. – И тут из первых уст мы узнаём, что эту сверхсекретную херню выкрали у ДС именно вы. Доктор сидел неподвижно, однако усиливающийся нервный тик на его глазу подсказывал, что к нему наконец пришло осознание своего незавидного положения. – Я украл у Партии, а не у ДС! И украл не для продажи, а для исследования! Всё, что вам рассказал сегодня, я узнал опытным путём! – Максимоф обвел руками свою нелегальную лабораторию. – Хорони́те себя и дальше, профессор, вы уже наболтали на признание в организации… – Да чтоб тебя, Ильин! Просто дай ему закончить! – не унималась Аналитик. Максимоф, подняв очки на лоб, сидел в лабораторном кресле, уткнув пальцы в переносицу. Его глаза были закрыты, а шумное дыхание напоминало звук медленного вентилятора. Выдохнув, он вернул очки на место и начал объяснять заново. – Помните, до того, как всё столь нелепо обернулось, я рассказывал вам про это место? Хотите знать, в чём ещё здесь ирония? – Какая разница, хотим мы или нет? – буркнула Лина, дуя в ладони горячий воздух. – Вы в любом случае нам расскажете. – Верно, – немного устало выдохнул профессор. – Всё равно расскажу. «Чистка», о которой я поведал вам ранее, началась не без причины. Туши взбунтовались неспроста. Мы можем отправлять людей хоть на каторгу – бунта не будет, но, если мучить тех, чьи деяния несоизмеримы с влачимым наказанием – восстания не избежать. И Партия ощутила этот урок на собственной шкуре. Получив в своё распоряжение рабочую массу, Партия принялась её злостно эксплуатировать. Во благо человечества, разумеется. Но Туши – не просто масса, их проступки перед обществом несут окрас неравенства в чистом виде. Нужны разные сроки контрактов, проценты совместимости и подневольный труд под стать деяниям. А обществу, чтобы и дальше прогрызаться в светлое будущее, нужны те, кто эти непосильные задачи будет решать. Тот самый каторжный труд, на который отряжаются лишь отпетые подонки. Профессор прервался, чтобы смахнуть пот со лба, и, судя по Эбберт, обильно растирающей свои руки, делал это вовсе не из-за жары. – А что делать, если этих поддонков не хватает? – продолжил он. – Например, завтра в шахты за город нужно отправить тысячу Туш. Работёнка «убийственно» хороша, та, на которую гонят тех, кого не жалко. Однако, у Гикопротория, в статусе «тех, кого не жалко», имеется только двести голов. Что тогда делать? – Подтасовка совместимости, – махнул я рукой, ускоряя пояснения того, о чем давно и сам догадывался. – У действующих Туш – понижение процента за «проступки», у готовящихся ими стать – «сгущение» существующих, чтобы выбить нужный процент. – Верно. И систематически проворачиваемый трюк всё же дал сбой. Вспыхнувшие восстания привели к «Чистке». – Ясно. Так и в чем же ирония? – Семнадцать Илонов назад я руководил отделом, тестировавшим на солдатах Партии различные усиливающие и допинговые Экситейторы. Прямо здесь. В этой самой лаборатории. – Вы украли препарат, разработанный в Партии, чтобы помогать Тушам, но семнадцать лет назад здесь же способствовали их истреблению? Я ничего не перепутал? – Всё ровно так. – Отрешённо подтвердил доктор. Вот это да! Интересно, а Максимоф рассказывает эту историю своим «пациентам» перед тем, как их лечить? Вот что значит «поиграть за две команды с ничейным результатом». – И правда – иронично. – Это всё что я смог сказать в ответ. – Но зачем вам вся эта возня? – Геру было не остановить – Вы известный учёный, молодой специалист в важной сфере! Для чего заниматься подобным… делом? – Я же всё вам рассказал, милая. Как вы не поймете? Очагом прошлых бунтов были не просто Туши, а несправедливо осужденные люди! И здесь я помогаю именно таким! Постепенно довожу их процент совместимости до 90%–ов, что не так уж и сложно. Просто помимо синтеза самого «красного» Экситейтора важно скрупулезно подбирать совместимость коррелирующих агентов внутри! Поэтому мои подопечные чувствуют себя намного лучше! Многие даже доживут до конца срока контракта и смогут вернуть себе гражданство! – И в благодарность обделённые отбросы пойдут душигубить всех, на кого вы укажете? – съязвил я. – Ильин! – Гера всё больше раздражала меня. – Мы теряем время, Гера! Если бы я допрашивал его как полагается, мы бы уже везли его в Гикопроторий! – От твоего «как полагается» обычно остаются только трупы! Моё терпение было на исходе. – Мориц Максимоф! Вы благородно нарушаете внутренние регламенты ДС, подбирая с улицы хворых воробушков, лечите их, расправляете им крылья и отпускаете в этот суровый мир! Это я понял! На это мне плевать! Хоть все активы компании сливайте на кухоньки и столовые – это ваше внутреннее дело, законы Партии вы не нарушаете. Но! Колбы, – я снова потряс ими у лица доктора. – Эти колбы чертовски как касаются моего дела! Поэтому прошу не испытывать моё терпение и ответить – где и на кой хер вы их украли?! – Я тот, кто просто разряжает бомбы, готовые рвануть. Не добряк, а трус, по сути. Я не могу игнорировать ошибки прошлого и поэтому лишь пытаюсь предотвратить тот исход, что был раньше! Эти люди и так на взводе, а тут «сотый» замаячил, как настоящее воплощение вопиющей несправедливости! Если хоть одна Туша про это разнюхает, то практически сразу узнают и все остальные. Дотационную Службу просто сметут. – И вы решили предотвратить восстания кражей «сотого»?