– Ненадолго. Стоило в её жизни появиться мальчику, как она растаяла. Ну, то есть как водичка – насмерть, – цокнула девочка. – Но, дядь Ром, вы не волнуйтесь! Это же глупая древняя сказка! А Сёма тем более не девочка! Он скорее, как ледяной тролль. А тролли сильные – значит, выздоровеет. Вы лучше, как он поправится, передайте, что на день рождения мне подарили вторую часть «Будни Стражей»! Папа оцифровал весь дом и даже задний двор! Карта теперь раза в три больше! А еще дядя Маки принёс нам жилетку, как у Ликторов, и маски, и много ружьев всяких, чтобы тоже в игре считывались. Пусть Сёма приходит, как проснётся! Дядя Маки и ему подарит жилетку и пистолетов, Сёма же любит только с пистолетов стрелять? Отзвук этого имени всё сильнее скрёб меня изнутри, и то, что он пытался там откопать, вряд ли придётся по душе женскому зрителю. Хотелось как можно быстрее оказаться в морге, и плевать, доберусь я туда своими ногами или в полиэтилене. – Вот как? Ничего себе, какой Маки молодец! И тебе портупею, и у тёти вон какая модная! А мне ни хрена, – вывернул я разговор в менее болезненное русло. – А это потому что, дядь Ром, ты ругаешь его постоянно, а я ему показала игру, мы поиграли, посмеялись, и потом только попросила. – Значит, советуешь с дядей Маки сначала играть, и только затем что-то требовать? – Ну конечно! Он же весёлый, а если чего нужно от весёлого человека – сначала поиграй с ним, и потом даже просить не придётся – сам всё подарит. Я смотрел на маленькую девочку и думал, откуда столько мудрости в её крохотной голове? Уж точно не от отца досталось. Однако, она одна из немногих, кто мог задеть меня за живое. Люди вокруг только и делают, что куют себе доспехи изо лжи и лицемерия. И я не исключение. Пожалуй, даже могу считать себя одним из искуснейших притворщиков. Но как в такой броне противостоять искренности ребёнка? А никак. Правда всегда обезоруживает. А дети, в свою очередь, не понимают свою силу. Они растут, смотря на сверкающие латы взрослых, и рано или поздно поверив в их трёп, встают под знамёна общей трусости. – Спасибо за совет, Зоя! Тогда пойду поиграю с дядей партийцем, и в подарок он вернет тебе отца. Что скажешь? – Было бы здорово, дядя Рома! Я думала, будет весело побыть главной вместо папы, но меня никто не слушается, а когда хочу их уволить, только смеются. – В следующий раз проси у отца подписанный табель–формуляр с приказом о вступлении в должность капитана. – Подсказал я. – Точно! – девочка ударила себя полбу. – Они же все не знают, что я главная! Спасибо, дядь Ром! – Всегда пожалуйста, Зоя Михайловна, – потянув дверь на себя, сказал я. – Ну всё, копец той пигалице–Операторке! – распылялась малютка. – Она у меня всю смену будет лёд в утилизаторе чистить! – Мы пойдем, шеф? – я указывал большим пальцем в проём, куда уже прошмыгнула Эбберт. – Идите–идите, Ликторы, – махнула нам новоиспечённая начальница, зарывшись в табель–формулярах. Видимо, искала пустой, чтобы набросать свой план ротации кадров. – Некогда мне с вами болтать! Лишь покинув кабинет и закрыв за собой плотно дверь, я позволил себе горько усмехнуться. – В морг? – робко предложила Лина. – Или будете ждать в своём кабинете, а я пока разыщу представителя Партии? Я чувствовал, как Эбберт излучала некое беспокойство, но что именно изменилось за какие-то пару минут, я не понимал. – О чём ты? Мы знаем, где партиец с капитаном – туда и пойдём. Для чего же сидеть в кабинете? – Я просто… ни для чего, вы правы, – девушка кивнула, спрятав свой взгляд, и ускорила шаг по направлению к лифтам. Я нагнал Эбберт ровно к моменту открытия дверей кабины, и, зайдя внутрь, мы вместе отправились к нижним этажам. – Ты говорила серьёзно? – я решил закрыть глаза на странности в поведении кадета и попытаться возобновить беседу. – Правда подумаешь над словами Зои или просто решила не вступать в полемику, боясь дрогнуть от аргументации маленькой девочки? – В споре не было смысла. В своих суждениях она права, – немного отрешённо пожала плечами Лина. – Однако эта девочка судит лишь с позиции любимой дочери, и не понимает, почему её дорогого папочку постоянно били, ведь он такой хороший и добрый. Но малышка упускает, что насилие было направлено не на Ликтора, а на людей, которых он защищал. Защищал для того, чтобы к сотням таких же Зой могли вернуться их матери и отцы, пусть и побитые, но живые. Я не нашёлся, что на это ответить, лишь вспомнил, как примерно то же самое говорил Михаилу, когда он уходил с должности Ликтора. На что будущий Капитан, положив руку мне на плечо, сказал: «Я знаю, что подобное тебе чуждо, Роман, поэтому просто прими тот факт, что счастье моей дочери для меня приоритетнее судеб сотен и даже тысяч других таких же детей. Мой ребенок – мой мир». Из омута прошлого меня выудило мягкое торможение кабины. Распахнувшиеся следом металлические створки любезно приглашали вступить в «Царство мертвых», бродить по которому больше положенного вовсе не хотелось. Благо, долго искать наших путешественников не пришлось. Долетевшая по гулким коридорам ругань позволила просто идти на голос. Первая же развилка привела нас к красному от злости Капитану и статному юноше в сером костюме–тройке, доказывающему что-то в повелительном тоне: – Да сколько уже можно ходить вокруг да около? Я здесь, чтобы аннулировать контракты мертвых Туш! И в первую очередь мне нужен Томас Гочи! Стандартная процедура, знаете ли! Вы утомитесь, если я начну вдаваться в подробности! – Отнюдь, – бесцеремонно вмешался я в разговор. – В отличие от уставшего Капитана, я бы с удовольствием послушал, как вы собираетесь аннулировать контракт у того, кто Тушей не является. – Откуда такая информация? – юноша резко повернулся в нашу сторону, моментально забыв о Капитане. – Вы уже допросили Гочи? И что вам рассказал этот отброс? – Что он не Туша, а Изгой, – продолжил я. – А значит, никакого контракта у него не было и быть не может, следовательно, и волновать представителя Гикопротория он не должен. Однако, уж очень вас заинтересовал. Почему же? Повернув голову набок и сузив взгляд, словно пытаясь меня загипнотизировать, молодой человек медленно двинулся в нашу сторону. – Товарищ Ильин, полагаю? Наслышан. – И что же вы слышали? А главное, от кого? – Я состою в Партии. Думаю, догадываетесь, от кого и что я мог слышать. – Вполне. Кэп, мы разберёмся. У тебя и так много дел, – я махнул головой в сторону лифта. – И на твоем месте я бы поставил замок на ящик с отчётами. – Зоя? – мгновенно догадался отец девочки. – Что она опять натворила? – Ничего такого. Просто пока ты здесь, твой заместитель уже вовсю входит во вкус управления Эфесом. – Вы просили Ликтора – вот вам целых два. Всех благ, – только и бросил Капитан, пустившись наутёк в сторону выхода. – Ильин! Завтра утром жду отчёт! Последние слова и вовсе донеслись до меня уже из уезжающего лифта. – Товарищ Ликтор, так я могу увидеть этого Гочи? – продолжил свою мантру партиец. – Или хотя бы его тело, если он мертв? – Для начала расскажите про его подельников. Что-то удалось узнать? Скривив лицо, юноша принялся нервно разглаживать свой шикарный костюм. Пару складок спустя он всё же ответил: – Обычные отбросы, – фыркнул он. – Более трёх лет находятся в розыске службы Гикопротория. Условия контракта у всех давно нарушены, и у каждого незаконно повреждён браслет–блокатор. Неплохо сохранились, учитывая предписания на 15%–й «красный». – Видимо, не первый их подобный заказ, – предположил я. – Отсюда и сломанные блокаторы. Предоплата 75%–ми и вперёд – губить судьбы. – Где Гочи? – спросил партиец тоном, явно нерасполагающим к общению. – Гочи сдох по дороге в Гикопроторий. Использовал слишком большую дозу концентрата. – Что за концентрат? – пытался прикидываться партиец. Безрезультатно, само собой. – На улице его окрестили 100%–м Экситейтором, но вам и так это известно, иначе не пришли бы лично, – подметил я. – И какова истинная цель вашего визита? Аннулировать контракты? Или, может, убедиться, что в крови Гочи отсутствуют следы секретного препарата, а в кармане не завалялась причудливая полупустая склянка? Молодой человек нервно дернул плечами, будто его костюм, призванный подчеркнуть вид строгого, солидного управленца, вдруг стал ему велик. – Мы можем переговорить у вас в кабинете? – сказал он на полтона тише. – Определённо. – Наедине, – партиец скосил взгляд на Лину. Я тоже посмотрел на кадета, вздернув брови так, словно показывая, что доверяю этот выбор ей. – Я найду, чем себя занять. – Эбберт натянула лёгкую почтительную улыбку. Молодой человек ответил ей кивком и, резко развернувшись на каблуках, направился к лифтам. Я сверлил Эбберт взглядом, всё больше утверждаясь в том, что последние слова неспроста так легко ей дались. И маска учтивости была надета вовсе не для юноши в сером костюме. Но, не найдя что возразить, я отправился следом за партийцем, оставив молодую особу наедине с её тревожными планами. *** Весь путь до кабинета я обдумывал, что же такое взбрело в голову моему кадету, совершенно игнорируя косые взгляды партийца. Вынырнуть из пучины размышлений меня заставил резкий хлопо́к двери и мерзкий неестественный кашель. – Думаю, пора представиться. Меня зовут Евгений Зильберг. Я состою на службе Партии и являюсь первым секретарём комитета Гикопротория. – Роман. Работаю тут. – Ответил я без пущего ханжества. В рангах партийных клерков я разбирался плохо, знал лишь, что высшим органом власти является Политбюро и двенадцать его председателей, а различные комитеты лишь подчиняются их воле. Поэтому понимал, что Евгений хоть и являлся членом Партии, но был далеко не на ведущих позициях, и судя по его вырывающемуся бахвальству, в Партии он относительно недавно. – Вы явно в Партии не на последнем счету! – решил я немного раздуть эго товарища Зильберга. – Может, тогда подскажете, кем является Александр Сольницкий в вашей структуре? – Очевидно, что он возглавляет комитет Дотационной Службы. – Как считаете, это достаточно высокое положение в Партии, чтобы Политбюро могло позволить своему члену безнаказанно сокращать популяцию граждан? – С ума сошли?! Вы что, сейчас оскорбляете высший эшелон руководства Партии?! – Евгений заметно опешил. – Я уничижаю жалкого, свихнувшегося старика, являющегося заказчиком более двадцати убийств. – А при чём здесь Политбюро?! – Вы только что сами сказали, что Сольницкий – не последний человек в структуре Партии и даже возглавляет комитет. – Но ни один председатель не будет заниматься подобной мерзостью! Это абсурд!