Сначала, оказавшись в санях, он боялся, что она увезет его невесть куда, откуда он не сможет вернуться; но теперь все страхи были забыты. — Мой дом — дворец, и очень красивый, — сказала королева. — Я уверена, тебе он понравится. Там, к примеру, есть комнаты, битком набитые рахат-лукумом. И вот что еще имей в виду: поскольку у меня нет своих детей, я не прочь усыновить какого-нибудь славного мальчугана — я сделаю его принцем, и, когда я умру, он станет королем Нарнии. И заметь, принц будет носить золотую корону и целыми днями есть рахат-лукум. Так вот, ты — самый умный и самый красивый из всех, кого я встречала, и как раз тебя-то, пожалуй, я и сделаю принцем — только сначала ты должен привести ко мне остальных. — А почему не сейчас? — спросил Эдмунд. Он сидел весь красный, губы и пальцы у него слипались от сладкого рахат-лукума. Что бы там ни говорила королева, выглядел он не слишком умным и не очень-то красивым. — Ах, — вздохнула королева, — если я сейчас возьму тебя с собой, значит, не видать мне вовек ни твоего брата, ни твоих сестер. А мне очень бы хотелось познакомиться с твоими очаровательными родственниками. Ты, конечно, станешь принцем, а потом и королем — так оно и будет. Однако сам подумай, у короля должны быть придворные и вельможи. Я лее сделаю твоего брата герцогом, а сестер — герцогинями. — Ну, — сказал Эдмунд, — на самом-то деле ничего в них такого особенного нет. И вообще, я мог бы привести их как-нибудь после… — Ах, — опять вздохнула королева, — все дело в том, что, попав в мой дворец, ты забудешь обо всем на свете. Там столько всяких удовольствий, что тебе недосуг будет отрываться от них даже ради такого дела. Нет, нет, ты должен вернуться в свою страну и привести ко мне своих родных. Ты понял меня? Один можешь не возвращаться. — Но я даже не знаю, где дорога домой, — заявил Эдмунд. — Чепуха! — воскликнула королева. — Видишь вон там фонарь? — Она указала жезлом, и Эдмунд увидел уличный фонарь на столбе (гот самый, под которым Люси встретила фавна). — Прямо за ним начинается путь в Мир Людей. А теперь посмотри туда, — и она указала в противоположную сторону, — видишь два невысоких холма за лесом? — Вроде вижу, — сказал Эдмунд. — Вот и прекрасно. Мой дворец — между теми двумя холмами. В следующий раз, когда ты появишься здесь, тебе всего-то и надо будет, что найти фонарный столб, а потом прогуляться по лесу до тех двух холмов, и ты — у меня. Только помни: ты должен прийти вместе с остальными. Придешь один — я рассержусь! — Я постараюсь, — пообещал Эдмунд. — Да, кстати, — проговорила королева, — думаю, не стоит им рассказывать про меня. Пусть это будет нашей тайной, ладно? Устроим-ка им сюрприз. Приведи их к двум холмам — вот и все… Ты парень умный, сам сообразишь, что и как сделать. К примеру, вот вы подошли к моему дворцу, а ты возьми и скажи: давайте глянем, кто здесь живет, или что-нибудь вроде этого. Я думаю, так будет лучше. Потому что, боюсь, твоя сестрица, познакомившись тут кое с кем из фавнов, понаслушалась обо мне, знаешь, всяких бредней и после этого побоится зайти ко мне. Фавны, они всегда болтают вздор… впрочем… время, тебе пора идти! — Будьте добры, — вдруг вскричал Эдмунд, — будьте добры! Пожалуйста, дайте мне хоть кусочек рахат-лукума на дорожку! — Э, нет, — рассмеялась королева, — Потерпишь до следующей нашей встречи, — она махнула гному, тот прищелкнул кнутом, и олени помчались прочь. Пока сани совсем не исчезли из глаз, королева махала Эдмунду рукой и кричала: — До встречи! До встречи! Не забудь. Возвращайся поскорее. Эдмунд все еще смотрел вслед саням, когда кто-то окликнул его по имени. Оглянувшись, он увидел Люси — сестра бежала к нему с другой стороны поляны. — Эдмунд! Эдмунд! — кричала она, — Неужели ты тоже здесь? Вот замечательно, вот… — Чего развопилась?! — осадил ее Эдмунд. — Совсем спятила? Так и быть, я согласен, что ты не врала, и этот шкаф — волшебный. И если тебе так уж хочется, я даже могу попросить прощения. А вот где ты сама пропадала столько времени? Я тебя всюду искал. — Если б я только знала, я бы тебя обязательно подождала, — сказала Люси. Она так обрадовалась, что не обратила внимания ни на грубость Эдмунда, ни на то, какое у брата странное, почти чужое лицо. — Я завтракала с милым господином Тамнусом! У него все хорошо, и Бледная Ведьмарка не наказала его за то, что он тогда отпустил меня, и он думает, что Ведьмарка на самом деле просто ничего не знает и, может быть, все в конце концов обойдется. — Бледная Ведьмарка? — переспросил Эдмунд. — Кто это? — Жуткое существо, — ответила Люси. — Она именует себя королевой Нарнии, хотя не имеет никакого права на престол, и все-все-все — и фавны, и дриады, и нимфы, и гномы, и животные — во всяком случае, все порядочные существа, просто ненавидят ее. Она любого может обратить в камень и творит всякие ужасы. Это она заколдовала Нарнию, и поэтому здесь зима — всегда, а Рождества не бывает. Она ездит в санях, запряженных северными оленями, в руке у нее — волшебный жезл, а на голове — корона. Эдмунду и так уже было дурно от рахат-лукума, а тут еще — вот те на! — дама, с которой он подружился, оказалась страшной колдуньей. Ему стало совсем худо. Однако с некоторых пор по-настоящему он хотел лишь одного — рахат-лукума. — Кто это наплел тебе про Бледную Ведьмарку? — спросил он. — Господин Тамнус, фавн, — ответила Люси. — Не всегда верь тому, что говорят фавны, — произнес Эдмунд таким тоном, будто знал о фавнах куда больше, чем Люси. — Почему? — удивилась Люси. — Да потому, — махнул рукой Эдмунд, — Спроси у кого хочешь… И вообще, хватит торчать в этом снегу. Пошли-ка домой. — Пошли, — согласилась Люси. — Знаешь, Эдмунд, я так рада, что мы вместе. Теперь все должны поверить в Нарнию — ведь мы оба побывали тут. Вот повеселимся! Эдмунд про себя усмехнулся. Ему-то, пожалуй, будет не так весело, как ей. Ведь придется признать, что Люси права. Кроме того, он ничуть не сомневался, что Питер и Сьюзен станут на сторону фавнов и животных, а он, Эдмунд, так или иначе, но уже оказался на стороне Ведьмарки. И сможет ли он сохранить свою тайну, если все остальные начнут болтать про Нарнию? Они шли довольно долго, и вдруг как-то сразу оказались среди шуб, а не в гуще леса, и тут же оба вывалились из платяного шкафа в каморку. — Что с тобой, Эдмунд? — воскликнула Люси. — Ты ужасно выглядишь. Ты не заболел? — Да нет, все в порядке, — отмахнулся Эдмунд, хотя на самом деле его мутило. — Тогда бежим, надо найти наших и все рассказать! Теперь, когда мы все вместе, у нас начнутся замечательные приключения. Глава 5 Снова по эту сторону А ведь они играли в прятки, и потому Эдмунду и Люси довольно долго пришлось искать сначала Сьюзен, которая водила, а потом Питера, который прятался. Когда наконец все нашлись (а случилось это в той комнате, где стояли рыцарские доспехи), Люси выпалила: — Питер! Сьюзен! Это все взаправду! Эдмунд все видел. Туда можно пройти через шкаф. Эдмунд и я, мы оба там были. Мы встретились в лесу. Давай, Эдмунд, расскажи им. — О чем это она, Эд? — спросил Питер. Тут и произошло самое скверное во всей этой истории. Эдмунда подташнивало, он был мрачен и злился на Люси за то, что она оказалась права, однако сам еще не знал, что собирается сделать. И вот когда Питер обратился к нему, он вдруг решился на такую гадость, на такую подлость, хуже какой не бывает. Он взял и предал Люси. — Давай, Эд, рассказывай, — торопила Сьюзен. И Эдмунд напыжился и оглядел всех так, словно был гораздо старше Люси (на самом-то деле они были погодки), и затем, усмехнувшись, проговорил: — Это все глупости! Я с Люси играл… ну, в эту самую, в ее страну, как будто она находится в шкафу. Просто так, ради смеха. На самом деле там ничего нет. Бедная Люси только разок взглянула на него и выбежала из комнаты. А Эдмунд злорадствовал все больше, думая, что одержал великую победу, и добавил вслед: — Ну вот, опять пошло-поехало! Ох, уж эта мне малышня — морока с ней! — Послушай, ты, — разъярился Питер, — а ну-ка, заткнись! Ты и так вел себя с ней как последняя скотина, а теперь еще играть вздумал! Зачем? Чтобы она снова завелась? Уж кто-кто, а я тебя знаю, вреднюга. — Но ведь она болтает чушь! — опешил Эдмунд. — Конечно, чушь, — согласился Питер, — в том-то и дело. Дома с ней было все в порядке, а здесь она то ли потихоньку ума решается, то ли научилась здорово врать. Но так оно или этак, а ты — ты что же, думаешь, ей станет лучше от того, что сегодня ты издеваешься над ней, а назавтра наоборот — поощряешь? — Я думал… я думал… — бубнил Эдмунд, но так и не смог придумать, что сказать. — Ничего ты не думал, — подхватил Питер, — ты просто вреднюга, вот и все. Тебя хлебом не корми, дай младших помордовать; так и в школе было. — Хватит вам! — вмешалась Сьюзен, — От того, что вы поругаетесь, тоже мало пользы. Надо пойти поискать Люси. Искали ее долго, а когда нашли, сразу увидели, что она все это время, понятное дело, плакала. И слушать не желала. И стояла на своем: — Мне все равно, что вы думаете. Мне все равно, что вы говорите. Хотите, пожалуйтесь профессору, хотите, напишите маме. Что хотите, то и делайте. Я-то знаю, что встретила там фавна и… и очень жалею, что не осталась там насовсем… а вы все — гады, гады. Это был печальный день. Люси горевала, а до Эдмунда дошло, хотя и не сразу, что все получилось совсем не так, как ему думалось. Потому что Питер и Сьюзен не на шутку испугались: а вдруг у Люси и вправду нелады с головой? Она уже спала, а они еще долго стояли в коридоре и перешептывались. На следующее утро они решили, что, пожалуй, надо посоветоваться с профессором. — Если с Лу что не так, профессор напишет отцу, — сказал Питер. — Сами мы с этим не справимся. И вот они постучали в дверь профессорского кабинета, и профессор сказал: «Войдите!» — и встал им навстречу, и пододвинул им стулья, и сказал, что он в полном их распоряжении. Потом он сидел, сложив ладони лодочкой, и слушал, ни разу не прервав, покуда они рассказывали. И потом, когда они все рассказали, он долго-долго молчал. Наконец, прочистив горло, он произнес нечто совершенно неожиданное: — А почему? — спросил он, — почему вы, собственно, полагаете, что ваша сестренка лжет? — Да как же? Ведь… — начала Сьюзен и осеклась. По лицу старого профессора было видно, что он не шутит. Тогда Сьюзен собралась с духом и продолжила: — Ведь Эдмунд говорит, что они просто играли. — Вот именно, — покивал профессор своей лохматой головой. — Именно об этом надо подумать. И подумать хорошенько. Зададимся вопросом — и я заранее прошу прощения за этот вопрос, — кому вы больше доверяете, брату или сестре? То бишь кто из них честнее? — В том-то и штука, профессор, — ответил Питер. — Раньше я твердо сказал бы — Люси. — А что вы об этом думаете, душенька? — обратился профессор к Сьюзен. — Вообще-то я согласна с Питером. Но ведь все эти леса и фавны — этого не может быть! — Чего не знаю, того не знаю, — продолжал профессор, — а вот обвинить во лжи кого-то, о ком известно, что он не лжец, — это не шутка, совсем, совсем не шутка. — На самом деле мы боимся другого, — заявила Сьюзен. — Мы боимся, что у Люси с головой… не все в порядке. — Сошла с ума, вы хотите сказать? — Профессор оставался совершенно невозмутимым. — Нет, этого можете не бояться. Достаточно взглянуть на нее и поговорить с ней, чтобы удостовериться — девочка совершенно нормальна. — И что же получается? — воскликнула Сьюзен и примолкла. Ей и не снилось, что кто-то из взрослых станет разговаривать с ней так, как этот старый профессор. И она растерялась.