Смотрю на озадаченное лицо Дымарского и сдержанно улыбаюсь. – Аля, где ты научилась играть в настольный хоккей? – восхищенно спрашивает Олег. – Ты не даешь мне шанса! Я лишь довольно пожимаю плечами. Приятно, что моя игра производит на него сильное впечатление. – Гены, наверное. Папа – бывший хоккеист. Разве я тебе не рассказывала? – Ты еще многое о себе не рассказывала, – улыбается Олег, оглядывая меня. Когда он так смотрит – я немного смущаюсь. Становится не по себе. – А я хочу знать о тебе все-все… С этими словами Олег подходит ко мне и берет за руку. Мы шагаем к кожаным диванчикам, которые расположены на некотором расстоянии от бара и игровых автоматов. По пути заказываем два безалкогольных коктейля. Здесь, в глубине зала, музыка играет тише. Мы плюхаемся на диванчик, и я опускаю голову на плечо парня, а Олег, в свою очередь, осторожно меня обнимает. У него обалденный парфюм и новая стильная рубашка. Это уже наше второе свидание, если брать в расчет тот спонтанный воскресный завтрак… На субботу мы уже договорились погулять по парку, а потом согреться где-нибудь глинтвейном. С Олегом интересно. Правда, встречаемся мы в этот раз почему-то у черта на куличках… Слишком далеко от дома. Приходится тратить время и деньги на дорогу. Олег сказал, что ради наших встреч прогуливает репетитора по английскому языку, и если нас в городе заметит мама, ему несдобровать. А я и не против прокатиться в другой район. В том, чтобы ехать в автобусе, держась за руки и слушая музыку в одних наушниках, тоже есть своя романтика. Сегодня наше второе свидание… А значит, возможен и первый поцелуй. Я страшно волнуюсь, но стараюсь не показывать вида. Олег чмокает меня в макушку и спрашивает: – Как тебе здесь? – Балдеж, – откликаюсь я, не поднимая головы. – Классное заведение! Ты раньше жил в этом районе? – Да, и часто здесь бывал. – Скучаешь? Олег некоторое время молчит, а затем сухо отвечает: – Если только совсем немного. Мне не в первый раз кажется, что Дымарский не любит вспоминать старую школу. Хотя кто любит вспоминать о школе в принципе, какой бы старой или новой она ни была? Это ж кошмар! Когда нам приносят коктейли, я первой хватаю бокал. Почему-то в горле пересохло. Жадно тяну напиток через трубочку, а Олег с умилением наблюдает за процессом. – Ну как тебе? – снова спрашивает он. – Балдеж! – восторженно отзываюсь я, оторвавшись, наконец, от коктейля. Олег смеется, запрокинув голову. – Аля, ты просто прелесть! От его приятного комплимента хочется мурлыкать, как кошка, но Олег сразу продолжает: – Поверить не могу, что кто-то может считать тебя… Он озадаченно смотрит на меня и замолкает. Мурлыкать больше не хочется: я чувствую странную тревогу. – Кем? Не прелестью? Кто говорит гадости за моей спиной? У меня со всеми в школе отличные отношения. Не считая Лизы Коробкиной и ее подруг… Ах, ну да. Они ведь учатся с Дымарским в одном классе. Что успели эти дуры наплести про меня Олегу? – Лицемерной, – отвечает Дымарский, а лицо у него такое растерянное… Ясно как божий день – он не хотел меня задеть. Я издаю нервный смешок. – Передай своим одноклассницам… – начинаю я. И замечаю, как удивленно Олег поднимает бровь. Стоп. Лицемерной меня считают не они? Но тогда кто? Вид у меня, вероятно, озадаченный. Олег вздыхает: – Ладно, забей. Зря я начал. Как-то не к месту вырвалось. Извини. – Да ничего… – Это ваши личные девичьи терки… – Наши? – не понимаю я. – Ну… С Тасей Козырь, – огорошивает меня Олег. – Разве вы не в ссоре? – Почему в ссоре? Просто… мы больше не общаемся, – бормочу я, пытаясь взять себя в руки. Тася назвала меня лицемерной? Но почему? Когда? И главное – за что? Я ведь все-таки призналась ей в симпатии к Олегу. И на свидания с ним начала ходить лишь после того, как мы выяснили отношения. Я и не думала делать или говорить что-то плохое о Козырь! Тогда почему она назвала меня лицемерной? Может, из-за того, что в школе я веду себя сдержаннее, чем дома? Но Тася в курсе… И вдруг начинает считать это лицемерием? Или всегда так считала? Но почему она обсуждает все с Олегом? Тогда я задаю волнующий меня вопрос Дымарскому: – А вы разве говорили обо мне с Тасей? Когда? Дымарский на мгновение тушуется, а потом, словно нехотя, признается: – Ну-у… Ты ведь помнишь, что мы в одной команде по баскетболу? Я сегодня сказал на тренировке, что мне нужно уйти пораньше, потому что у меня свидание. С тобой. А Козырь вдруг так завелась… – Понятно, – мрачнею я. Тася специально выкладывает Олегу про меня всякие бредни. Делать такую подлость по отношению к подруге… Пусть и бывшей! Новость просто выбивает меня из колеи. Олег, заметив мое состояние, кладет руку мне на талию и притягивает к себе. – Не представляю, что вы не поделили. А может, кого… – шепчет он мне на ухо, и от его слов бежит холодок по спине. Он знает. Все знает! Возможно, понимает, что и Тасе небезразличен… В доказательство моих мыслей Олег продолжает: – Но я выбрал тебя. Мне нравишься только ты, Аля. А потом Олег находит мои губы. «Вот и наш первый с Олегом поцелуй», – услужливо сигнализирует мне мозг. Будто я без него не знаю! Я так долго этого ждала… Еще с начала сентября. С того самого дня, когда впервые увидела парня в школе. Вообще-то поцелуй должен был стать первым в моей жизни. Именно с этим человеком – с красавчиком Дымарским. Но разумеется, не все так просто. Кое-кто нарушил мои планы… Макар снова все испортил. Зачем в тот раз у железнодорожных путей полез меня целовать?.. С Олегом мы целуемся уже больше минуты. Монотонно, размеренно и, как положено, с языками. И все время я прокручиваю недавние события в голове и думаю только о Бойко. Что за наказание?! Чем я провинилась в прошлой жизни, что судьба в этой наградила меня Макаром? Сравниваю эмоции и с ужасом понимаю, что сравнение – не в пользу Олега. Нет, целуется он очень даже хорошо, чувствуется опыт… Но у меня внутри ничего не дрожит и не обрывается, как в те мгновения, когда я целовалась с Макаром. Тогда ноги были ватными, а сердце прыгало в груди словно сумасшедшее. Тогда вообще все было как во сне… …Мы долго целуемся под грохот колес. Макар крепко обнимает меня и гладит по щеке. И мне в ту минуту кажется, что важнее любви, нежности и поцелуев нет ничего на свете. Гремящий поезд проезжает, и мы с Макаром еще какое-то время стоим обнявшись. Лишь когда вокруг становится тихо-тихо, я, словно очнувшись, отпихиваю Бойко. – Ты зачем меня поцеловал? – шиплю я на парня. – Да я вообще-то давно хотел, – отвечает Макар. – Надо же! Хотел он! – продолжаю возмущаться я. – Бойко, ты совсем дурак? – Ты вроде была не против, – усмехается Бойко. – Тебе ведь понравилось? Можем повторить… С этими словами Макар наклоняется ко мне, но я в ответ опять с силой отпихиваю парня. – Иди ты! Ненавижу тебя! Конечно, о том, что мне понравилось (и еще как понравилось!), говорить не хочу. Я, наконец, перехожу через пути и направляюсь к парку. Необходимо остыть и все хорошенько обдумать. Но Бойко, разумеется, увязывается за мной. Мы молча заходим в пустынный осенний парк. Здесь никого, кроме одинокого дворника на соседней аллее, который медленно шуршит метлой. – Больше никогда не прикасайся ко мне, понял? – сержусь я, ни разу к Макару не обернувшись. – Угу, – лениво отзывается он. Эмоции после всего происходящего захлестывают. И коленки по-прежнему дрожат от слабости. Я останавливаюсь посреди голой аллеи и резко оборачиваюсь. – Если ты еще раз решишь что-то испортить в моей жизни… Макар приближается ко мне практически вплотную и раздраженно перебивает: – Макарова, думаешь, мне легко жить, влюбившись в тебя по уши? Тебя ж, дуру, из башки не выкинуть! – Ты кого дурой обозвал?.. – Это кто из нас еще кому жизнь портит, – с горечью продолжает Макар. – Я, может, сам тебя сто лет бы не видел… Сдалась ты мне. Но ты вечно мельтешишь перед глазами.