34 Нора присела на корточки и обвела взглядом результат своих трудов – раскопанную стоянку Гоуэра в Хай-Лонсаме. Она обследовала шесть квадратных метров и обнаружила все самое важное: кострище, мусор, сгнившую палатку и повергающее в трепет количество пустых бутылок из-под виски «Рич энд Рэар». День выдался странный и неприятный: стена облаков скрыла солнце, сильные порывы ветра гоняли по развалинам перекати-поле, покрывая все вокруг тонким слоем пыли, попадавшей в глаза и застревавшей в волосах. Однако раскопки прошли чудесно. Работа продвигалась гораздо быстрее, чем рассчитывала Нора, и ее это радовало. Хотя Вайнграу без возражений дала Норе дополнительный день, на этот раз у президента института поубавилось энтузиазма относительно сотрудничества доктора Келли с ФБР. Адельски отлично поработал на раскопках в Цанкави, однако без Норы он, разумеется, немного отстал от графика. А еще Нору беспокоило то, сколько времени и внимания в институте уделяют Коннору Дигби: он временно взял на себя некоторые ее административные обязанности и, похоже, неплохо с ними справлялся. Нора постаралась выбросить эти мысли из головы. Она проработала в институте десять лет, а Дигби – всего несколько недель. Он на пять лет моложе ее, а его список научных публикаций пусть и смотрится весьма достойно, однако не сравнится с ее списком. Дигби никак не могут повысить вместо Норы. С ее стороны довольно-таки мелочно и даже немного нелепо беспокоиться по этому поводу. Она снова сосредоточилась на раскопках. Сфотографировала и упаковала почти все обнаруженные артефакты, включая очень необычный предмет – сверток из кожи, который она идентифицировала как магическую связку[21]. Они со Скипом за одиннадцать часов управились с работой, на которую, по подсчетам Норы, должно было уйти два дня. Результаты впечатляли. Нора с удовлетворением подумала, что то, что они обнаружили, должно было полностью перевернуть их прежние представления о деле и прояснить ситуацию. Скип собрал оставшиеся инструменты и закрыл крышку ящика: – Может, отпразднуем? Выпьем по стаканчику холодненького. Нора, не удержавшись, улыбнулась. Скип никогда не упускал возможности выпить пива, однако Нора вынуждена была признать, что сейчас это как раз кстати. – Не возражаю. – Пойду принесу. – Давай сначала закроем квадраты, – сказала Нора. – Тебе решать. Они натянули поверх места раскопок большой кусок брезента и как следует закрепили его при помощи колышков. Потом вернулись в свою палатку, которую установили в пятидесяти ярдах от стоянки Гоуэра. Нора радовалась, что ветер наконец утих и можно наслаждаться приятным вечером, не дыша при этом пылью. Скип залез в сумку-холодильник и принес две бутылки «Дрэгонс Милк» с прилипшими к стеклу кусочками льда. Эффектным жестом открыв обе бутылки, он протянул одну Норе и сел рядом с ней, скрестив ноги. – За успешные раскопки! Скип победным жестом вскинул бутылку. Они чокнулись бутылками и отпили по глотку. – Ну и что ты обо всем этом думаешь? – спросил Скип. – Что ж, – произнесла Нора, – во-первых, очевидно, что у Гоуэра был напарник, иначе зачем в гнилой старой палатке второй спальный мешок? А судя по количеству угля в кострище и отбросов в мусорной куче, они провели в Хай-Лонсаме довольно много времени: пожалуй, недели две. Скип кивнул: – А про магическую связку что скажешь? Нора и Скип нашли этот предмет в палатке. Сверток был сделан из оленьей кожи и украшен бахромой, однако он сильно съежился от времени и дождевой воды. Нора аккуратно развернула его и стала доставать предметы один за другим: наконечник доисторической стрелы, агатовая статуэтка-фетиш в виде волка, пучок травы зубровка душистая, связка мелких перьев и шалфея, а также пять кожаных мешочков с горстями земли. – Полагаю, магическая связка принадлежала спутнику Гоуэра, – произнесла Нора. – А значит, это представитель коренного населения США. Скорее всего, он был из народа апачей. – Откуда ты знаешь? – спросил Скип. – Это связка с горной почвой. В четырех мешочках земля с вершин четырех священных гор, а в пятом должна быть земля с родины человека. Такие связки в ходу только у апачей и навахо. Не удивлюсь, если напарник Гоуэра принадлежал к племени мескалеро. – И что же случилось с этим напарником? Нора на некоторое время погрузилась в задумчивость. – Должно быть, он скрылся, причем в большой спешке. Бросить магическую связку, в которую входят мешочки с землей… Видимо, этот человек ударился в панику и спасся бегством. А потом так и не вернулся. – Нора помолчала и отпила еще глоток крепкого портера. – Думаю, сегодняшние открытия помогут нам составить более ясную картину того, как прошел последний день Гоуэра. Скип энергично потер руки: – Ух ты! Солнце опустилось за горы Азул, и пустыню заполнила лиловая туманная дымка. Темные тучи стремительно заволакивали небо. Осталась лишь тонкая светлая полоска над горами, но и она вскоре пропала. Нора видела, как за горами вспыхивают молнии, однако раскаты грома не долетали до их лагеря. Такие темные вечера всегда кажутся людям зловещими: возникает чувство, будто вот-вот начнется светопреставление. Солнце садилось, и температура стремительно падала. – Давай-ка разведем костер, а потом я расскажу тебе, что обо всем этом думаю. – Договорились. Скип срезал ножом траву и полынь для растопки, и через несколько минут огонь разгорелся, создав среди окружающей темноты теплый круг света. Нора начала делиться своими соображениями: – События разворачивались пятнадцатого июля тысяча девятьсот сорок пятого года. Гоуэр вместе с напарником… – Погоди. Давай его как-нибудь назовем. Так история будет звучать лучше. – Хорошо, пусть будет Икс. – Нет, так не годится. Это клише затерто до дыр. – Скип задумался. – Пусть будет Апач. Нора выразительно закатила глаза: – Так вот, они поставили палатку в Хай-Лонсаме и провели здесь пару недель. Они что-то искали то ли в Хорнаде-дель-Муэрто, то ли в предгорьях Сан-Андрес. – Клад! – предположил Скип, открывая другую бутылку. – Может быть. Или замаскированную шахту. Или какие-то ценности, оставшиеся на ранчо Гоуэра. Но как бы то ни было, их стоянка находилась здесь. Апач, наверное, видел перед собой тот же пейзаж, что и мы сейчас. Возможно, это был точно такой же вечер: сгущались тучи, надвигалась буря. Я поискала информацию про испытания «Тринити», и оказалось, что их отложили из-за грозы. – Наверное, боялись, что молния ударит в бомбу. – Скип сверкнул глазами в свете костра. – Именно. Гоуэр ехал по пустыне верхом на лошаке. Апач оставался в лагере и ждал его возвращения. Но оба даже не подозревали о том, что в это время строго засекреченный проект «Манхэттен» достиг кульминации и вот-вот должны состояться испытания первой атомной бомбы. Время шло, наступила ночь. По несчастливой случайности маршрут Гоуэра пролегал недалеко от эпицентра взрыва. Бомбу поместили на вершину металлической башни сто футов в высоту, все было подготовлено к тому, чтобы привести бомбу в действие. Ученые сидели в бункерах и пережидали разыгравшуюся грозу. Наконец перед самым рассветом небо прояснилось. Ровно в пять двадцать девять ученые нажали на кнопку, и прогремел взрыв. Испытания увенчались успехом, но Гоуэра зацепило. А в лагере Апач наблюдал взрыв с самой удобной точки: испытания «Тринити» проходили всего в двадцати милях от Хай-Лонсама, и отсюда полигон просматривался полностью. Он прямо перед нами. Нора указала на погруженную в темноту пустыню между горами, заполненную лиловыми тенями. Она окинула взглядом это забытое богом безлюдное место, где произошло одно из самых значительных событий в человеческой истории, и почувствовала, как по коже пробежал холодок. – Ох и перепугался бедняга Апач, – заметил Скип. – Не то слово. Только представь: он увидел вспышку света, затмившую солнце. А потом в небо взлетел огромный огненный шар размером с город. Вокруг распространился обжигающий жар. Минуту спустя до Хай-Лонсама дошла ударная волна, а вместе с ней оглушительный грохот. Взрывов, подобных этому, еще не бывало. Даже ученые, знавшие, чего ожидать, были ошеломлены и утратили дар речи. Оппенгеймер сравнивал вспышку с тысячью солнц. Нора помолчала, глядя на пустыню. – Гоуэр сильно пострадал. Ему повезло, что у него не расплавились глаза: именно это произошло с жителями Хиросимы, смотревшими на бомбу во время взрыва. – И как же поступил Апач, увидев взрыв? – А что он мог делать? Стал ждать, когда вернется Гоуэр. Подумай, какое надо иметь мужество, чтобы сразу не кинуться наутек. Наверное, прошло часов десять или даже больше, и наконец Гоуэр еле-еле добрался до Хай-Лонсама. Каким же его увидел Апач? Гоуэр был весь в крови, обожженная кожа покраснела и слезала лоскутами, волосы и одежда обгорели. Лошак тоже, скорее всего, вернулся окровавленный и с подпаленной шерстью. Оба получили смертоносную дозу радиации, и осталось им недолго. Один из симптомов лучевой болезни – сильное помрачение сознания и жгучая, неутолимая жажда. Гоуэр бредил. Апач пытался оказать ему помощь, но вскоре бедняга умер. Скончался с криками, в страшных мучениях. – Ужас какой… – Трудно вообразить, какие чувства испытывал его напарник: сначала он стал свидетелем взрыва, а потом увидел, как его товарищ превратился в обезумевшее чудовище с содранной кожей. Должно быть, это показалось ему делом рук дьявола. – Почему ты уверена, что Апач не сбежал сразу после взрыва? – Как я уже сказала, он бы не бросил своего напарника. К тому же этот человек был верующим – не христианином, а последователем традиций апачей, о чем свидетельствует магическая связка. Апачи верят, что мертвые обязательно должны быть погребены. Это его священный долг. У сообщника Гоуэра не было выбора, и он похоронил своего друга. – Значит, ты считаешь, что Гоуэра похоронили? – Да, и я ругаю себя за то, что не догадалась об этом раньше. Апач не залезал Гоуэру в карманы и не знал, что у него с собой золотой крест. А если и знал, то ему было не до того. Скип подбросил в костер еще несколько веток, и огонь вспыхнул ярче, отгоняя обступившую их со всех сторон темноту. – Значит, Апач похоронил Гоуэра в подвале. – Да, потому что туда нанесло много песка. Он мягкий, глубокий, и в нем нетрудно вырыть яму. Теперь я поняла, почему мы обнаружили тело в неестественной позе зародыша: так у апачей принято хоронить умерших. Рука, торчащая наружу, скорее всего, выскочила случайно, когда Апач опустил тело в яму. Предав тело Гоуэра земле, его напарник тут же бежал оттуда. Он выполнил свой долг, но это не значит, что он не был напуган. Напуган так, что бросил все: магическую связку, палатку, спальные мешки и другие вещи, которые мы нашли в лагере. Впрочем, Апач сделал кое-что еще: застрелил лошака, чтобы животное не мучилось. После этого он никогда не возвращался в Хай-Лонсам – не хотел или не мог. Как бы то ни было, его магическая связка до сих пор оставалась здесь. – Как думаешь, что произошло с ним потом? Нора ответила не сразу: – Все это случилось семьдесят шесть лет назад, а значит, нашего героя, по всей вероятности, нет в живых. Но не надо обладать способностями к ясновидению, чтобы понять: этот день изменил его жизнь. – Интересно, рассказал ли он кому-нибудь о произошедшем? – Вряд ли. Они с Гоуэром незаконно проникли на закрытую территорию военной базы. К тому же исчезновение Гоуэра так и осталось тайной. Уверена, Апач унес секрет с собой в могилу. – Вот так история! – Скип допил пиво. – После страшилок у меня всегда разыгрывается аппетит. Давай ужинать. – Давай.