Когда президент был доволен собой, он начинал шутить. Но затем он вернулся к делу. – Я пытаюсь сказать вам, что имел дело со всеми этими людьми. Моего опыта достаточно, чтобы судить, с кем можно вести дела, а с кем нет. Есть секреты, которых я не могу вам рассказать, но Саддам Хусейн, там, в Ираке, вполне может быть тем человеком, которого можно задействовать в этой истории с новым Гитлером[113][В статье «В петле: Секретная миссия Буша», Мюррей Ваас и Крейг Ангер, «Нью-Йоркер», от 2 ноября 1992 года, сообщается, что когда Буш был вице-президентом, директор ЦРУ Билл Кейси отправил его на секретное задание: установить контакт с Саддамом Хусейном через Мубарака в Египте или короля Хусейна в Иордании, с которыми Буш должен был поговорить во время поездки на Ближний Восток. Кейси хотел побудить Саддама использовать свои ВВС для бомбардировок в глубине Ирана. Ирану понадобится американское вооружение для самообороны, что даст США рычаг для получения лучших условий в сделке «оружие в обмен на заложников», которая впоследствии стала скандалом «Иран – контрас». Ирак так и поступил. Взамен Саддам получил экономическую и военную помощь, включая доступ к спутниковой разведке, западному оружию и технологиям. Иран ответил на воздушные атаки отчаянным и кровавым наземным наступлением под Басрой. Другими словами, Буша и Саддама связывали отношения задолго до «Бури в пустыне». И Саддам совершил определенные военные действия по просьбе правительства Соединенных Штатов, несмотря на то, что эти действия стоили Ираку многих жизней среди его народа.]. – Мне нравится в Саддаме то, что он честно играет в игру. Он заключил сделку и, черт возьми, выполнил свою часть. И он не сливает информацию в прессу. Не то что эти иранские ублюдки. Они сливают информацию, а в мокрых штанах остаемся мы[114][То, что стало известно как «Иран – контрас», началось со статьи, опубликованной 3 ноября 1986 года в бейрутском новостном журнале «Аль-Шираа», в которой сообщалось, что администрация Рейгана поставляет оружие в Иран. Предположительно информация поступила из Ирана.]. А когда он узнал, что мы помогаем Ирану противостоять ему, разве он удрал с позором? Нет. Он сразу же вернулся и знаете, что он сказал? Он сказал: «Эй, ребята, если вы решили так поступать, то давайте мне еще. Уравновесьте все, вы у меня в долгу». Понимаете теперь, почему мы можем иметь с ним дело? Мы можем сказать Саддаму Хусейну: «Как насчет вторжения в Кувейт? Ты будешь выглядеть героем для арабского мира, таким же великим, как Гитлер. У нас будет война, и пусть победит сильнейший». Он любит добрую драку. Бигл, достаточно раскрепостившись с президентом, чтобы начать делиться своими ощущениями и видением, воодушевленно сказал: – Я это вижу как множество низкотехнологичных видеозаписей высокотехнологичных операций. Например, ночные бомбардировки в инфракрасной съемке. С точки зрения образов одна вещь должна занимать абсолютно центральное место. Я уверен, что вы знаете – у меня был доступ к пленкам и видео Пентагона, даже к совершенно секретным материалам, и я хочу сказать за это спасибо, это помогло, очень помогло. У них есть такие умные бомбы, с лазерным наведением, с компьютерным наведением, они могут сбрасывать их на малюсенький пятачок – по крайней мере, так говорят. И я хочу снять, как одна из этих умных бомб летит прямо в дымоход Саддама. Она попадает прямо в дымоход, затем все здание как бы раздувается и – бум! Взрывается. Прямо у него в дымо– ходе. Это покажет Америке, что это операция, а не бойня. Что мы поражаем военные цели, а не женщин и детей. Это не Вьетнам. Это хирургически точные удары. Мы покажем по каждому телевизору в стране и – через спутник – по каждому телевизору в мире, что это, черт возьми, операция. Буш ответил: – Я хочу увидеть героического летчика-истребителя, это мне близко – мне не нужно вам об этом рассказывать, это всем хорошо известно. Я хочу увидеть истребителя-бомбардировщика, заходящего низко под вражеским радаром. Вы знаете, что в носах истребителей установлены камеры? Конечно, если речь о бомбардировщике, камеру надо ставить ему в брюхо, чтобы показать, что вы не врете, когда рассказываете о своем счете. Никто не ожидает, что такой молодой парень, который не боится управлять одним из наших мегаскоростных, ультрасовременных реактивных самолетов, вдруг станет врать. Нет, никто не ожидает. А он и не будет врать. Но в пылу боя не всегда можно оглянуться назад, и хорошо бы иметь запись, чтобы понять, куда двигаться дальше. – Конечно, это можно устроить, Джордж. Я обожаю кадры с истребителей и бомбардировщиков. Это прекрасный материал. А чтобы они выглядели настоящими, как раз нужно использовать простые технологии. Ведь когда смотришь старые фильмы о Второй мировой войне, всякий раз, когда показывают поцарапанную, грязную пленку с пятнами, все знают, все понимают: это настоящие боевые кадры. Бейкера все еще сильно беспокоило одно обстоятельство. С его помощью он намеревался сорвать весь проект. – Как, черт возьми, мы будем платить за это? Вопрос об оплате войны обязательно всплывет. – Господин министр, господин президент, – подал голос Дэвид Кравиц. Он был готов к этому вопросу. – В данном случае Соединенные Штаты – это студия. Когда крупная студия снимает фильм, скажем, за 40 000 000 долларов, она не лезет в карман за этими деньгами. Это было бы безумием. Допустим, мы снимаем «Женщину-кошку», третий сиквел «Бэтмена». Для начала 15 % возвращается на студию для покрытия накладных расходов. Затем на всю сумму с первого дня начисляются проценты. Так что беспокоиться приходится только о 30 000 000 долларов. Если мне захочется, я могу покрыть эту сумму за счет зарубежного проката, кабельного телевидения и кассет. Еще до начала съемок. Англия – два миллиона. Германия – шесть миллионов. Франция – три миллиона. Италия – два миллиона. Скандинавия – еще миллион. Испания – миллион. Это пятнадцать. Мне нужно еще тринадцать. Я забираю три в Южной Америке, восемь в Японии, и у меня еще есть Африка, Азия, Австралия, «ЭйчБиО», «Шоутайм», «Нетворк TВ». Понимаете, к чему я веду? Эту картину могут сделать только Соединенные Штаты. Кто будет платить? Зависит от войны. Президент говорит – Саддам Хусейн. Допустим, он вторгнется в Саудовскую Аравию. Допустим, эта война будет стоить 50 000 000 000 долларов. Многое из этого – накладные расходы. У нас есть постоянная армия и запас, оборудование, генералы и их штабы, боеприпасы и танки – все это стоит миллиарды долларов, которые мы платим независимо от того, используем мы их или нет. Хорошо, давайте сдержанно предположим, что 50 % стоимости войны – это настоящие накладные расходы. Но для выставления счетов предположим, что наши накладные расходы составят 20 % – десять миллиардов долларов. Теперь нам нужно найти 40 000 000 000 долларов. Как вы думаете, сколько заплатят саудовцы, чтобы вернуть свою страну? Пятьдесят процентов их нефтяных доходов в течение следующих десяти лет? Мы бы никогда даже не попросили у них столько. Как насчет 15 000 000 000 долларов? Плюс горючее. Для самолетов, танков и всех кораблей в море. Позвольте мне на мгновение забежать вперед. Подумайте, сколько вооружения они закупят после этой войны. Ого! Мы ведь не хотим, чтобы нас снова захватили. Надо бы удвоить ВВС! Самолеты. Запчасти. Обучение. По 5 000 000 000 долларов мы получим от Кувейта, Эмиратов, Катара. У нас получилось 30 000 000 000. Между тем в день, когда Саддам вторгается в Эр-Рияд, цена на нефть поднимается с 3,5 долларов за баррель до 25 за баррель? 35 за баррель? 50! Индекс Никкей падает на 2 000 пунктов за день[115][На самом деле нефть выросла с 3,56 до 28,05 долларов. Никкей упал на 1 264,25 пункта – около 5 %. Конечно, Ирак вторгся только в Кувейт, а не в Саудовскую Аравию. Кравиц, возможно, высасывает цифры из пальца, но стоимость войны позже была оценена в 60–70 миллиардов долларов. Ожидалось, что денежные взносы покроют 42 миллиарда долларов, плюс взносы «натурой» в виде топлива, продовольствия и других товаров.]. Господин министр Бейкер берет трубку, говорит: «Господин премьер-министр, во что обойдется вашей стране цена на нефть, если она останется выше 30 долларов за баррель? Моя армия готова пойти туда, все уладить, снизить цену до разумных пределов, по крайней мере ниже десяти. Сколько это будет стоить Японии? 5 000 000 000 будет достаточно? Господин Коль, сколько людей будут ездить на “Мерседесах” и “БМВ”, если бензин в Америке будет стоить 4 доллара за галлон? А в Европе – по 15 долларов за галлон? Что это сделает с немецким экономическим чудом?» – Я хочу сказать, – сказал Кравиц, – вся долбаная война будет оплачена еще до того, как прозвучит первый выстрел. – Поправьте меня, если я ошибаюсь, но мне кажется, что я очень хорошо осведомлен об этом, – сказал президент. – Согласно сценарию Джона Линкольна – я правильно выразился? Это сценарий? – согласно его идее, это аналог вторжения в Польшу, и в этом контексте Саудовская Аравия была бы эквивалентом Франции. Может быть, Франции и Англии вместе взятых. Я бы не хотел, чтобы ситуация вышла из-под контроля, если вы понимаете, о чем я. Поэтому я думаю, что наш Гитлер должен завоевать какое-нибудь место поменьше и только пригрозить «Франции». Которой будет Саудовская Аравия. Она будет следующей, если мы не вмешаемся. Это сработает, даже если Саддам окажется не Саддамом, а, скажем, страной-агрессором будет Иран. Против любой из маленьких стран – Катара, Кувейта, Эмиратов. Любая подойдет, как вы думаете? – Это блестяще, господин президент. Это именно то, о чем я говорю. Именно то. Допустим, это Ирак. Они захватывают Кувейт. Кажется, что следующим шагом будет Саудовская Аравия. Ведь когда немцы взяли Польшу, все знали, что следующей будет Франция. Нужно работать с пространством, с ожиданием. Идеально, сэр, идеально. Бейкер держал рот на замке, пока президент говорил. Но идея развязать войну на деньги других народов продемонстрировала не просто железные, а начищенные и сверкающие яйца. Теперь он решил высказаться. – Да уж, вы – умный голливудский еврей, – сказал он Дэвиду Кравицу. – Можете называть меня Бубба. Глава сороковая Наблюдение редко работает безупречно. Особенно когда оно пассивное и ограниченное в ресурсах. Поэтому нет ничего удивительного, как и постыдного в том, что «Юниверсал Секьюрити» полностью пропустила первый звонок Тедди Броуди Джо Брозу. Это был один из тех самых пробелов. В офисе Джо не было прослушки – по разумным причинам, о которых было доложено вплоть до самого верха командования. Все предполагали, что слежка засечет контакт с другого конца, как это было с Пшишевски. В конце концов, квартира Тедди прослушивалась, как и офисы «CинéMатт». Из чувства приличия он позвонил в рабочее время, а из осторожности он воспользовался телефоном-автоматом за пределами «CинéMатт», вот его и пропустили. Тедди был приятно удивлен тем, как охотно мистер Броз согласился его принять. Конечно, он не знал и не подозревал, что только что заглотил наживку, которую Джо Броз предусмотрительно приготовил специально для него, Тедди Броуди. И очень жаль, потому что Тедди был бы польщен этим. Он находился на том этапе жизни, когда ему не помешала бы лесть или что-то в этом роде. Это и побудило его сделать звонок. Ему нужны были перемены. Любые перемены. Он хотел в жизни только двух вещей. Снять фильм и найти любовь. Под любовью он не имел в виду кого-то, с кем можно было бы обжиматься, держаться за руки, ходить в кино, целоваться, заниматься сексом, даже жить вместе, деля готовку, уборку и счета. Хотя и это было недалеко от желаемого. Он хотел, чтобы кто-то любил его настолько, что они поклялись бы быть верными друг другу, сходили бы в клинику или в кабинет врача, прошли бы вместе тест, а потом, показав друг другу, что оба ВИЧ-отрицательны, не инфицированы, чисты, непорочны, – отдались бы друг другу в полной физической и эмоциональной капитуляции, обмениваясь телесными жидкостями в таком сексе, каким он и должен быть: без резинки, без защиты, по-настоящему, естественно, вкусно, влажно и весело. Весело! И по любви! По ночам он страдал оттого, что в его жизни этого не было. Тревожные сны и плачущие голоса заставляли его резко подскакивать, с влажными глазами и опущенными вниз уголками губ, как у маленького мальчика, который плачет и зовет маму. Он родился слишком поздно. Слишком рано. Просто слишком. На протяжении столетий человеческого существования смерть не сопровождала секс. Тедди мучил один постоянный кошмар. Лицо, прекрасное, милое, доброе лицо, красивые глаза, длинные светлые волосы, сладкий и пухлый рот, занимающийся с ним любовью. И когда он кончал, эякулировал в этот рот, зубы сжимались, впиваясь в кожу его члена настолько, что слюна, кровь и сперма смешивались. Лицо ухмылялось, отпускало его, смотрело вверх и оказывалось таким же аляповатым, уродливым и смертоносным, как упырь из дешевого фильма ужасов. Это был безвкусный и тривиальный образ. Но избавиться от него не удавалось. Все, чего он хотел, – это одна настоящая любовь. Не навсегда. Только на время. Он совсем не приближался к тому, чтобы снять свой собственный фильм. Работа с Биглом не давала никаких контактов, не позволяла подняться выше, получить доступ или показать кому-нибудь его синопсис. Он просто бегал от аппарата к аппарату, от стеллажа к стеллажу в этой проклятой комнате. Затем ему позвонил приятель, Дон Буркхольц, – не то чтобы друг, едва знакомый, но он учился в Йельском университете, а значит, имел связи. Буркхольц теперь был агентом в «АйСиЭм», ездил на арендованном кабриолете «Лексус» и уже владел квартирой почти в Малибу и другой, в Аспене, недалеко от дома Дона и Мелани. Он сказал: – Этот парень, Джо Броз, который только что начал штурмовать Мэгги Лазло, причем по-крупному – некоторым парням везет во всем, – похоже, пролез на должность президента по развитию фильмов Мэгги Лазло. Я слышал, он ищет помощника, читателя, разработчика – кого угодно. Нужен парень из Йеля. Образованный. Потому что сам он, судя по всему, едва окончил среднюю школу. Так что его впечатляет наша фигня. Он даже в кино не разбирается, поэтому он ищет кого-то с энциклопедическими знаниями об индустрии. Звучит очень похоже на тебя. И я подумал, что, если тебе надоел весь этот лай в «CинéMатт», тебе стоит пообщаться с этим парнем. Конечно, это звучало очень похоже на Тедди. Он сам себя так позиционировал в телефонном разговоре, где он жаловался на свою участь другу. Этот звонок был записан Рэем Матусоу и скопирован Джо Брозом, который затем каждый раз, когда встречал паренька из Йеля, из кожи вон лез, чтобы выразить восхищение, которого он на самым деле не испытывал по поводу их образования. Он использовал характеристики Тедди как идеальные качества для его помощника. Этой работы, конечно же, не существовало, потому что вся эта история с поисками, вся эта кутерьма была уловкой, призванной выманить кого-то, кто мог бы объяснить тайну Джона Линкольна Бигла, – вроде Тедди Броуди. По крайней мере, именно так это задумывалось. Теперь создатели сказки – подобно человеку из рассказа Марка Твена, который пустил слух, что в аду есть золото, а затем последовал за всеми остальными, чтобы найти его, – в состоянии благоговения, удивления и возбуждения начинали верить в свой собственный вымысел. Анита Хеспер Барроу, аналитик разведки ВВС США, подполковник в отставке, работающая сейчас в «Юниверсал Секьюрити» в отделе стенограмм и анализа, наткнулась на последующий разговор между Тедди и его другом Сэмом, фитнес-инструктором из «Бест Бодс», который зимой был лыжным инструктором в «СтимБоат». Они обсуждали возможности, открывающиеся в связи с предстоящим интервью Тедди с любовником Магдалены Лазло. Она быстро отправила стенограмму руководителю отдела, который передал ее Мэлу Тейлору. Тейлору удалось уведомить Чикаго, но он не смог связаться с Дэвидом Кравицем. Дэвид Кравиц был на встрече с президентом Соединенных Штатов. Тейлор был впечатлен. Если бы он был менее военным человеком, его бы это, возможно, расстроило. Но он знал, что делать, когда не удается связаться с командиром: действовать по правилам и использовать все способы, которые могут прикрыть его задницу. Что он и сделал. Он усилил наблюдение за Броуди, хотя точно знал, когда должна была состояться встреча: на следующий день в полдень. Офис был перегружен, поскольку ходили слухи о забастовке Гильдии сценаристов, а продюсеры хотели, чтобы «Юниверсал Секьюрити» тщательно изучила должностных лиц профсоюза и их позиции. По возможности выяснить, какова реальная конечная цель профсоюза, а не его переговорная позиция; есть ли внутренние разногласия в переговорной команде профсоюза, и, конечно, у кого из этой группы есть личные или финансовые проблемы. Нужно было прослушивать дома и телефоны, опрашивать друзей и соседей, проверять кредитные истории. Свободны были разве что Чез Отис и Бо Перкинс. Но хватило бы и их. Если кто-то закажет перехват – а судя по тому, что произошло с Пшишевски, вероятно, так и будет, – Тейлор в любом случае назначит Отиса и Перкинса. Но если бы потребовалось что-то более тонкое, они бы уже не так подошли. К тому же у него не было для них резервного варианта, что ему не нравилось, поскольку это был вопрос политики. Он подал запрос на дополнительных людей, чтобы, если что-то пойдет не так, обвинить систему в том, что она не выполнила его прозорливую рекомендацию. Проект определенно находился на новой стадии. У него даже было рабочее название – «Американский герой» – и кодовое имя «МВП» – «Межведомственный видеопроект». Бигл настоял на кастинге генералов. Для «ВМВ-2, видео» ему нужен был талант на роль Джорджа Маршалла и Дуайта Дэвида Эйзенхауэра. Президент был в восторге от идеи объединить союзников. Он знал, что сможет заставить японцев подчиниться. И китайцев тоже. Это было захватывающе. И ООН. Это дело было под силу только Джорджу Бушу. Президент действительно хотел этой войны. Она послужит стране во благо. Докажет, что Америка снова на коне, – как внешнему миру, так и американцам в самой Америке. Это доказало бы, что Джордж Буш с честью выполнил президентские обязанности. Было только одно «если». Это было очень голливудское «если»; без подходящей звезды, в данном случае настоящего Гитлера, которого поддерживает целая армия, они не могли дать зеленый свет картине. Конечно, не обошлось без краткого обсуждения вопросов безопасности. До сих пор только четверо из них знали настоящую историю. С учетом предполагаемого Гитлера их было бы пятеро. Был ли кто-то еще? Потому что, если это всплывет, при определенном раскладе Уотергейт покажется мелочью. Когда Кравиц и Бигл ушли, президент поднял трубку. У него была защищенная городская линия и скремблер. Он позвонил в СНБ и сказал Роберту Гейтсу: – Сделай одолжение, Боб, позвони старому К. Г. Бункеру и скажи ему, что работа, над которой он работает с этим голливудским парнем, должна рассматриваться как совершенно секретная, дело национальной безопасности. Даже вопрос жизни и смерти. Это не так, конечно, но скажи ему, что это так. Парень собирает много средств для партии. И Боб, спроси у К. Г., как поживает его внучка Марта[116][Буш славился тем, что знал всех в политике. Каждого председатель округа, всех вкладчиков – это считалось одним из его самых больших достоинств. До тех пор, пока он не проваливал дело – тогда это считалось слабостью по сравнению, например, с видением и принципами Рейгана.]. У нее свинка, сам знаешь. Скажи ему, что Барб передает, чтобы он не волновался. Свинка закаляет характер так же, как синяки и шишки. Спасибо, Боб. Лимузин увез Кравица и Бигла из дома Хоуп. Кравиц был в восторге, и его директор тоже должен был быть в восторге. Но Бигл смотрел в окно, в пустынную ночь, и когда агент взглянул на него, то увидел слезу, скатившуюся по щеке Джона Линкольна. – Что такое, Джон? Бигл посмотрел на него. Его глаза были карими и печальными, как у собаки. Они были полны слез, и это выглядело почти комично – этот парень, который работал Гуфи в Диснейленде и его никогда не взяли бы на другую роль, – однако его печаль была реальной и огромной. – Что такое, Джон? – Джеки подала на развод. – Он поднял руку, как бы показывая: подожди, это только начало, а не суть. – Это, наверное, нормально. Но… Какого черта, это ведь не был реальный брак. Она – красавица, я – гений, оба в выигрыше. Она хотела, чтобы я снял в ее кино. Но… Она действительно красивая, но – играть? Она же сучка. Это ничего общего не имеет с тем, умеет она играть или нет, есть сучки, которые могут играть. Но у нее дурная слава. Ты понимаешь, о чем я говорю? Доходит? А, Дэвид? Он утер слезы рукой, нечаянно потянув немного соплей из носа и размазав их по щеке. Он не осознал этого. А если и осознал, то ему было все равно. Кравиц протянул ему носовой платок. Бигл взял его, вытер глаза и сжал платок в руке. – Она заберет сына, Дэвид, она заберет моего мальчика. Вот это будет паршиво. Мы затаскаем друг друга по всем судам, телевидению и гребаным газетам. Выльем друг на друга тонну дерьма. Как это повлияет на ребенка? Господи, да любит ли она его? Она хорошая мать? Может, я люблю его больше? Я буду лучше с ним обращаться? Хотел бы я, господи, хотел бы я, мать его, сказать: «Да! Она – дерьмовая, негодная мать. А я – образцовый отец». Бороться до смерти, чтобы спасти его от нее. Но это херня. Я буду скучать по нему. Это все чушь, Дэвид? Этот брак? Семейные дела. Откуда, черт возьми, взять время на это? У меня чертов мегакассовый реалити-фильм, который совершенно секретен, который является вершиной достижений и съедает все мои часы, все мои дни, потому что так и должно быть. В этом вся загвоздка, странность, хитрость. Так и должно быть. Это то, ради чего я родился, работал. Это поможет мне стать круче всех. Это стоит мне моего сына. – Знаешь, ты сделал самую большую часть своей работы. Теперь наступил перерыв. Для тебя, во всяком случае, как я думаю. Пока мы не выясним, в какую сторону нам двигаться. «МВП», «Межведомственный видеопроект» – мне это нравится. 990, 991, 992. «Американский герой». Ты отлично подбираешь названия, Джон. Действительно, здорово. Ты можешь взять отпуск. Хотя бы неделю. Может быть, ты сможешь все исправить. Если хочешь. – Я не знаю, хочу ли я этого. Я ненавижу ее, Дэвид. Что сильнее – моя ненависть к ней или моя любовь к нему? – Так всегда, когда разводишься с детьми. Каждый раз. Это как уравнение. Дети минус супруг, поделить на имущество, плюс доход, равно боль, умноженная на константу. – Классная метафора, Дэвид. – Ну а что, ты думал, что агенты не способны на образное мышление? – Я возьму неделю. Отойду от дел. Я попробую. – Вот и хорошо. – По крайней мере, тогда я смогу сказать себе, что пытался. – Хорошая идея. – Но если я неделю буду с женой… – Да? – Что, черт возьми, мне делать с сексом? На следующее утро Кравиц встал рано и отправился в додзё. Он тренировался почти два часа. В девять он пошел попариться и написать сообщение. Он чувствовал себя чистым и пустым. Мифическим воином, который шел по Пути, по Дао Продаж. Затем он зашел в офис и увидел сообщение от Мэла Тейлора о том, что Теодор Броуди, кинобиблиотекарь из «CинéMатт», собирается встретиться с Джо Брозом по поводу работы в полдень. Через два часа. Он поднял трубку. – Что происходит? Тейлор знал, о чем был этот вопрос.