У нее в руке букет. И открытка. – Он мне нравился. – Ага. Слушай, у меня для тебя плохие новости. Очень плохие. – Что? – Он умер. – О… О черт. – Мне жаль. – Как? – Ограбление. Его слишком сильно ударили. – Гребаный Лос-Анджелес. Гребаный Лос-Анджелес. Я, нахрен, ненавижу гребаный Ла-Ла-Ла. Ла-ди-да, Ла-Ла-Ла. Она бросает цветы на пол и открытку вместе с ними. Она смотрит на коробку. – Что мне с этим делать? – Что это? – спрашиваю я ее. – Дискеты Тедди. Я принесла их обратно. Использовала их как предлог, чтобы приехать. Он приходил ко мне сегодня утром. У него сломался принтер. Он хотел воспользоваться моим. Я посмотрела на него… Я… Я подумала… Знаете, бывает, смотришь на кого-то… и думаешь… черт, может быть, черт возьми, да? Может быть, у тебя есть шанс… Дискеты Тедди Броуди. Ого. Спасибо тебе, Господи, думаю я. Вслух я говорю: – Мне жаль, Сэмми. Слушай, я могу что-нибудь для тебя сделать? Отвезти тебя домой или к твоей машине? – Нет. Нет. Я хотела… Какая вам разница? Вам все равно. Вы просто… – Мне жаль. – Ну его нахрен, – говорит она и начинает выходить. – Что мне с ними делать? Дискеты. – Я позабочусь о них ради тебя. Если есть ближайшие родственники или что-то в этом роде, они захотят получить их как часть его вещей, я позабочусь… ну, ты понимаешь. – Хорошо, конечно, – говорит она и выходит. Хорошая девочка. Я сосредоточиваюсь на дискетах. Мне так и не приходит в голову поднять открытку с пола. Мэгги подбирает ее позже. На самом деле она не имеет никакого отношения к тому, чем занимаются Джон Линкольн Бигл и Дэвид Кравиц. Там написано небольшое послание, которое либо написала сама Сэмми, либо это просто не слишком оригинальная шутка нынешнего поколения, но что там написано, то написано: У меня нет ВИЧ, я только что узнала, разве это не здорово, а ты проверял? Я бы хотела отпраздновать с тобой, если ты захочешь быть со мной. Глава сорок третья Перкинс не был полностью уверен в том, что убил парня. – Вроде скопытился. Но не факт. Может быть, просто в отключке. Может, еще оклемается с башкой набекрень и яйцами всмятку. Поэтому Тейлор решил проверить, жив ли Броуди. Может, ему не придется говорить Кравицу, что Броуди, ну, – в таких случаях никто не любит слышать слово «убит» – устранен? Ликвидирован? Убран? Выведен из игры? Выдал сбой? Обезврежен? Инициализирован? Порешен? Изничтожен? Поглощен? Усоп[117][Публицист Уильям Сафир, консервативный эксперт и один из спичрайтеров Никсона, пишет лингвистическую колонку для «Нью-Йорк таймс». Он питает особую любовь к этимологии сленга, изменениям в его употреблении. В статье об эвфемизмах для убийства он приходит к онтологическому выводу, что происхождение нынешнего сленга указывает на поколение более грамотных наемных убийц. «Инициализация» и «сбой» – это компьютерные термины, «порешен» – британизм, «поглощен» – термин литературной критики, а слово «усоп» пришло из монолога Гамлета.]? Тейлору нужно было делать запросы осторожно и осмотрительно, чтобы к «Юниверсал Секьюрити» не было никаких вопросов. В результате он подтвердил устранение только к часу дня. Затем он отчитался перед клиентом. Кравиц выслушал его и повесил трубку. В 13:01 он позвонил К. Г. Бункеру в Чикаго. Когда-то Бункер стремился странствовать. Ему нравилось отправляться на задания в мгновение ока, вскакивать в ночи с ложа прекрасной любовницы и мчаться туда, где происходит действие. Он десятилетиями мечтал о личном самолете (который в конце концов приобрел) и о жизни, в которой у него будет личный водитель. Отчасти он создал всемирную империю служб безопасности для того, чтобы заниматься именно этим. Но он состарился. Настолько, что его возраст выдавали звуки: скрип и похрустывание суставов, сиплое дыхание, стоны и хрипы, сопровождающие такие простые действия, как надевание ботинок или даже рубашки. Теперь ему нравился большой старый особняк у озера Мичиган с его строгой столовой, настоящей библиотекой и детской комнатой, полной игрушек для внуков, приезжавших в гости. Ему нравились слуги, знавшие его прихоти и ритмы. Ему разонравилось путешествовать. Тем более в спешке. Даже если проигнорировать скорость – он ведь летал не коммерческими рейсами, а самолетом компании, который находился в резерве и вылетал в удобное для него время, да еще и выигрывал два часа в перелете на запад, – тот факт, что старик добрался до Лос-Анджелеса к трем часам дня, громко и четко сигнализировал о двух вещах: что Дэвид Кравиц и операция «Собачий лай» были чрезвычайно важны – красный флаг, ультра, полная тревога – и что кто-то поплатится работой за то, что старик Бункер был вынужден покинуть свой очаг. Шихан отправился с ним. Тейлор встретил их в аэропорту на лимузине, где был бар и телевизор, который никто так и не включил. Бункер выпил виски с содовой, такой разбавленный, будто одного запаха ячменя было достаточно, чтобы его клетки вздохнули и перестали страдать. Он сидел на заднем сиденье. Тейлор – лицом к нему. В самолете имелся телефон, но Бункер не любил обсуждать деликатные вопросы по широковещательным каналам, даже если на обоих концах стояли шифровальные аппараты, а его собственные эксперты заверяли его, что связь надежна. Поэтому Тейлор информировал его, пока они ехали в машине с пуленепробиваемыми стеклами. Тейлор рекомендовал им встретиться в «Кубе». Клиентам нравился его некомфортный гламур и дороговизна. Тейлора озадачило и расстроило то, что Кравиц не пожелал встречаться там. «Куб» был центром прибыли, и встреча в нем была бы очком, а то и полутора, в пользу Тейлора: даже на недовольном клиенте мы зарабатываем деньги, пока пытаемся его переубедить. Тейлор, конечно, чувствовал, что ему нужно заработать как можно больше очков. – Выкладывай факты, Тейлор. Без объяснений. И без оправданий. Тейлор рассказал все без явных купюр, но со своей точки зрения, которая заключалась в том, что он бросил все силы на перехват Броуди, как только получил приказ. Ведь никто не говорил ему: «Перехвати его, но только определенным образом с участием определенных людей». Он использовал имеющиеся ресурсы и выполнил задачу так, как ее понимал. Бункер спросил, видел ли Джо Броз Перкинса. Тейлор ответил, что вряд ли. Бункер спросил, видел ли Броз Тейлора. Тейлор ответил утвердительно. – Мне очень понравились записи Джозефа и Магдалены Лазло, – сказал старик. Он говорил как всегда медленно, немного официозно. У него был довольно приятный баритон. – Очень. Есть ли у вас еще? – Да, – сказал Тейлор. – Хм. Стоило бы сделать и… видеозаписи. Он сменил тему, не меняя интонации. – Там был рюкзак с документами? Тейлор, державший бумаги наготове, предложил их Бункеру. Бункер проигнорировал протянутую руку. Однако Шихан, сидевший рядом с Бункером, взял документы. – Вы можете определить по этим материалам, над чем работает Джон Линкольн Бигл? – Нет. Не могу, – ответил Тейлор. Шихан бегло просмотрел бумаги, как будто он мог найти там что-то, чего не заметил Тейлор. Бункер молчал, пока Шихан не закончил читать и не покачал головой. – Есть еще кое-что, – сказал Тейлор. У него была еще одна стопка бумаг, больше 400 страниц. – Это все, что было в компьютере Броуди. Бункер снова сделал вид, что не должен прикасаться к материальным объектам, и Шихан взял бумаги. – Вы выяснили суть проекта? – спросил Бункер. – Нет, сэр, – ответил Тейлор. – Но у меня еще не было возможности прочитать все это. – Хм. Шихан прошел курс скорочтения. Это значительно повысило производительность его бумажной работы. Тейлор ничего не убирал из своей находки. Да и не должен был. Важная информация могла быть замаскирована в рассказе или любовном письме или спрятана в игре. Тейлор оправдывался: – Мне сложнее работать, не зная этого, сэр. – Хм-м, – промычал Бункер своим великолепным баритоном, обращаясь то ли к Тейлору, то ли к Шихану, то к собственным мыслям. Жаль, что Джон Хьюстон умер раньше, чем Картер Гамильтон Бункер. Никто другой не смог бы сыграть старика с правильным сочетанием уверенности, плутовства, коварства, самодовольной хитрости и власти. Может быть, Николсон, когда станет старше, при условии, что он не растолстеет с возрастом, что казалось маловероятным. Бункер обещал явиться к 15:30. Кравиц хотел показать, кто тут главный – ему было мало того, что он заставил старика пролететь три тысячи километров, – и выразить недовольство. Он считал, что тридцать минут ожидания будут в самый раз. На 15:00 у Кравица была назначена тридцатиминутная тренировка с Сакуро Дзюдзо в тренажерном зале, пристроенном к офису. Это полностью устраивало Кравица. Он мог попросить Сакуро остаться и постоять на страже внутреннего офиса лицом к лицу с Бункером и его командой, все это время глядя на них немигающим взглядом воина. Этот взгляд выражал великую ки[118][Японское слово, синоним китайского слова «ци», – внутренняя сила, дух или мощь. Боевые искусства предназначены для развития ци. «В самом широком смысле ци означает энергию… фундаментальный компонент Вселенной, который также проявляется в пределах Земли. Туман, ветер и воздух содержат много ци, как и люди. Дыхание – это ци… это жизненная энергия. Китайцы считают, что ци пульсирует в теле подобно крови (но иначе)… Акупунктура – это… [система] манипуляций с потоком ци». «Боевые искусства», Рейд и Кроучер, «Саймон и Шустер», 1983 г. Первоначально была опубликована в Великобритании под названием «Путь воина».], и многие сильные бойцы сникали под его воздействием. Когда прибыла группа из «Юниверсал Секьюрити», Сакуро был на месте. Он выглядел смертельно опасным и непостижимым. Фрэнк Шихан подошел к Фионе, секретарю Дэвида Кравица. Фиона утверждала, что выросла в той же толпе «Слоун-Рейнджеров»[119][Британский сленг, ссылка на район Слоун-сквер в Лондоне – очень дорогой и шикарный.], что и Ферги и Диана, и доказательством тому был ее акцент. Это делало ее одной из самых высокооплачиваемых секретарш на Западном побережье. Она сказала: – Пожалуйста, присаживайтесь, мистер Кравиц скоро подойдет к вам. – Насколько скоро? – спросил Фрэнк. – Не могу сказать, – ответила Фиона. – Милая девушка, – сказал К. Г. Бункер, – не будете ли вы так добры сообщить мне, есть ли огонь в очаге? – Вы хотите сказать, в главном зале? – Да, в главном зале. – Конечно, есть. В главном зале всегда горит огонь. – Тогда передайте уважаемому мистеру Кравицу, что я буду ждать его там. Когда он… гм… освободится. Скрипя и хрипя, он зашаркал к выходу. Это была очень приятная комната, духовная сестра его собственной библиотеки. Конечно, она была огромной и полуобщественной, но тем не менее в ней царила та же атмосфера: «мы владеем миром, и нам это нравится». В конце концов, помещение предназначалось для гарвардцев в плутократические двадцатые. Шихан знал, что К. Г. любит сидеть у огня. Он придвинул одно из кожаных кресел с высокой спинкой поближе, чтобы старик чувствовал тепло. Бункер с удовольствием сел, и Шихан протянул ему сигару и экземпляр «Холодного дома» Диккенса в кожаном переплете. У Бункера с собой не было никаких вещей, а Шихан принес и то и другое в своем портфеле. Стюард, увидев сигару, хотел было сообщить К. Г., что он находится в Калифорнии, где не курят. Но в нем было что-то настолько похожее на Бога в исполнении Джона Хьюстона, что вместо этого стюард достал из кармана пиджака коробок спичек, чиркнул одной и поднес ее к кончику гаванской сигары. – Немного содовой, пожалуйста, – попросил Бункер. – Спасибо. Кравиц знал, что он думал о сложившейся ситуации, но не до конца понимал свои ощущения. Поначалу он решил, что это провал. С другой стороны – и это чувство подкрадывалось к нему в течение нескольких часов, пока он ждал приезда Бункера, – в случившемся было что-то очень сильное. Человека убили, чтобы сохранить его – Дэвида Кравица – секреты. Это было мощно. Даже если они перегнули палку, он все равно никогда не испытывал подобной силы ни в одном своем деле. Она почти пьянила. Хотя нет – опьянение подразумевало дезориентацию, замешательство, потерю ясности. Напротив, когда он практиковал кэндо со своим сенсеем, он испытывал ясность и сосредоточенность. Он впервые по-настоящему почувствовал свою ки. Раньше ему иногда казалось, что он чувствует ее, но теперь он понимал, что просто заблуждался. Он как будто забрался высоко на гору, куда мало кто доходит. Это событие открыло перед ним дверь, и сквозь нее он увидел, кем становится: создателем войны, вершителем человеческих судеб. Пути к власти пролегают через странные леса: голливудские заросли сделок, вспомогательных юрисдикций и десяти процентов сверху. Эти же пути выводят за линию деревьев к зазубренным вершинам над облаками, где воздух тонок и чист. Туда приходят только сильнейшие, и оттуда они могут видеть весь мир. Легендарное чувство. Прошепчите это: те, кто совершает восхождение, буквально обладают силой богов. Своеобразным результатом этой панорамной экзальтации было то, что он больше не знал, чего ждет от этой встречи. Это было очень странно. Кравиц всегда знал, чего он хочет. Это был один из ключей к его успеху. Чья-то голова должна была покатиться, чтобы все поняли, что он рубит с плеча. Но чего он хотел? Уверенности в том, что ни одна ошибка больше не повторится? Или он почувствовал вкус крови?..