– Вадим, я сразу понял, что ты человек. Спасибо тебе за Феньку, что привез ее сюда, вернул нам, так сказать. – Он не привез, – вношу я поправку. – Он живет в нашем городе. – Так он специально за тобой на юг ездил? – не унимается Леха. – Ну, ты молодец, Вадим. Вот мужик, вот это я понимаю. Женщина в беде, человек все бросает и на юг. А я и не знал, а то бы тоже поехал. – Ты мне перевод прислал, – напоминаю я. – Правда? Не помню. Значит, и я молодец. Выпьем, мужики. То, что Лешка успел забыть о совершенном им добром деле, меня нисколько не удивляет. Между тем Олег оценивающе разглядывает Вадима, тот делает вид, что этого не замечает. Лешка хлопает Олега по плечу и говорит: – Вот этот тип у меня жену увел. Другой бы ему в морду дал, а я его люблю, как брата. Потому что человек хороший. Фенька плохих не выбирает. – Чего ты мелешь? – добродушно усмехается Олег. – Когда мы с Фенькой познакомились, вы уже развелись. – Точно. А потом она и тебя бросила. Дурак ты, брат, такую девку проворонил. – Ага, – хмыкает Олег. – Чего «ага»? Скажешь, не проворонил? И не вздумай болтать, что ни в чем не виноват. Все равно не поверю. Бабы от мужиков просто так не бегают. – Бабы такой хитрый народ, – затягивает Мин херц, который испытывал к Олегу большое почтение. – Умолкни, старец. Может, Фенька четвертую фотографию на стенку приляпать хочет, а ты лезешь. Не слушай его, Вадим, женись, Фенька – баба мировая, я бы сам женился, да она за меня не пойдет. Хорошо, что времена, когда я краснела от смущения, давно прошли, я смотрю на Вадима и пожимаю плечами. Когда все хором обсуждают мои душевные качества, он, изловчившись, шепчет: – Они что, сегодня все придут? – Нет, – отвечаю я. – Первый не заглядывает. Хотя как знать, вечер сегодня занятный. Обсуждение внезапно прерывает Леха. Мысли у него скачут, точно блохи, он хватает Олега за локоть и предлагает: – Мент, купи пушку, а? Хорошая вещь, в хозяйстве пригодится. Из-под летной рубахи Леха достает пистолет и кладет на стол. Дуська, взвизгнув, хватается за сердце. – Ты совсем сдурел? – качает головой Олег, несмотря на выпитое, выглядит он абсолютно трезвым. – Да ладно, чего ты, – отмахивается Лешка. – Вадим, может, ты купишь? Задешево отдам. – Леха, – возвышает голос Олег, Лешка убирает оружие, рука его тянется к бутылке. Далее вечер продолжался без особых событий. Лешка то пел, то лез ко всем целоваться, Олегу это вскоре надоело, и он поспешил откланяться. Вслед за ним отбыла в свою комнату Дуська, через полчаса задремал Мин херц, Леха, взвалив старца на спину, отнес его на родную жилплощадь. Вернувшись из похода, он с воодушевлением продолжил сватовство, предлагая Вадиму жениться на мне не раздумывая. Тот сверлил его особенным взглядом, который на Леху не действовал. Вадим вызвал меня в кухню и предложил: – Слушай, давай я его вышвырну. – Бесполезно, – качаю я головой. – Ты его вышвырнешь в дверь, он полезет в окно, потом начнет ходить сквозь стены или спрыгнет на балкон с парашютом. После нашего разговора Вадим сменил тактику, вознамерившись Леху напоить. Бывший муж то пел, то байки рассказывал, то вдруг замирал с открытыми глазами, находясь в полной прострации, а очнувшись, задавал все те же вопросы, начисто забыв, что я на них уже отвечала. Провалы в Лешкиной памяти вещь обычная, он зачастую попросту не способен вспомнить, что делал пять минут назад, но Вадима это в отличие от меня здорово раздражало. Вконец устав от затяжной бессонницы, я бухнула доверчивому Лешке три таблетки снотворного в стакан и злорадно наблюдала за тем, как он пьет. – Ты уверена, что он выживет? – спрашивает Вадим. – Доза лошадиная. – Проверено. Выживет. Через двадцать минут Леха засыпает в кресле. От непривычной тишины звенит в ушах. – Извини, – говорю я Вадиму, убирая со стола. – Тебе давно пора домой. – Никуда я не пойду, – отвечает он, косясь на Леху. – Не беспокойся. Он пьет так лет семь и для дам совершенно не опасен. – Я могу спать в кресле, – настаивает Вадим. В конце концов я ложусь на кушетку, Вадим на сдвинутые кресла, а несчастного Леху он сваливает на пол. Не веря своему счастью, я отхожу ко сну. Утром я просыпаюсь ровно в девять: солнечный зайчик на стене и легкий шорох тюля на двери балкона. Я глубоко вздыхаю. Вадим поворачивается и открывает глаза. – Привет, – говорю я. – Что дома врать будешь? – Ничего, – улыбается он. – Некому врать. Жены у меня нет. Развелись шесть лет назад, сын – взрослый парень. Я тоже улыбаюсь и спрашиваю: – Не знаешь, чего это я так обрадовалась? Он протягивает мне руку. – Проснулись? – радостно вопрошает Леха, ворочаясь на полу, вчерашняя пьянка на нем никак не сказалась, человек бодр и весел. – Похмелиться надо, ребята, – резонно замечает он и орет во все горло: – Старец, долго спишь, беги за бутылкой! Через полчаса вчерашним составом, за исключением Олега, мы сидим за столом. – Это надолго? – шепчет Вадим. – Ты иди, когда все кончится, я позвоню. – Ну, уж нет. В этом сумасшедшем доме я тебя не оставлю. В 10.30 в нашей квартире появляется симпатичный молодой человек в форме летчика. – Лешка, кончай загул, поехали в часть, – говорит он, поздоровавшись. Сердце мое сладко замирает. Однако Лешка начинает сверкать глазами и гневаться. – Еще чего, я к жене пришел. Человек я, в конце концов, или нет? Могу к жене прийти? Валька, пистолет купи, – внезапно меняет он тему. Вновь прибывший закатывает глаза и пытается воздействовать на Леху добрым словом. Пререкаются они минут пятнадцать, побеждает мой бывший муж, однако в душу ему закрадывается печаль, он берет гитару и поет со слезой, доводя Петра Алексеевича, меня и Дуську до умиления. Когда мы уже готовы зарыдать, Лешка неожиданно вспоминает анекдот и пытается его рассказать. Но это ему не удается, так как дверь комнаты открывается и входит мой бывший свекр в погонах генерала. – Батя! – радостно завопил Леха. – Садись. – Раздолбай, твою мать, – отозвался батя. – Встал и бегом в машину. Леха горестно вздохнул и побрел к выходу, бубня: – Вот жизнь, никакой радости, одна служба. Леха исчезает за дверью, Федор Михайлович со вздохом произносит: – Извини, Фенечка. Давно он бузит? – Не очень. – В воскресенье не забудь, в пять, мы с Софьей Васильевной ждем. – Обязательно буду, – заверяю я, а Леха внизу у машины истошно орет: – Батя! Дуся снимается с места, прихватывает Петра Алексеевича, а тот бутылку. Мы с Вадимом смотрим друг на друга и начинаем смеяться. – Господи, неужели все? – вопрошает Вадим. – Бежим отсюда, пока кто-нибудь еще не явился. – Давай, – соглашаюсь я. – Поехали ко мне. Обещаю, никаких гостей. Я торопливо собираюсь, но в дверь опять настойчиво звонят. – Ты скажешь, что приема нет, или лучше я? – спрашивает Вадим. – А я вообще открывать не буду. Когда звонят четвертый раз, во мне пробуждается совесть, и я иду открывать. На пороге стоит сестрица Агата в летнем платьишке за четыреста евро, скромненько и со вкусом. Когда мы бываем вдвоем, Агатка совершенно нормальная, и я ее даже люблю, но видеть ее сейчас я не расположена. – Привет, – говорит она. – Велено тебя доставить. – А нельзя сказать, что меня нет дома? – подхалимски спрашиваю я. – По-твоему, я на самоубийцу похожа? И вообще, чего это ты меня в квартиру не пускаешь?