Это что, ревность? Когда она открыла входную дверь, Роберто с Джошем сидели перед телевизором. – Почему так рано? – с издевкой спросил итальянец. Рано? Ее не было несколько часов. Элино хорошее настроение потухло. – Я нашла работу. В кафе. Приступаю на днях. – Рад за тебя, – так же холодно изрек Роберто. Зазвонил телефон. – Это опять тебя, Элли. Тебя, тебя! – крайне раздраженно добавил итальянец. – Ты же сказала, что попросишь снять свое объявление? – Я это сделала. – Может, ты забыла? Сегодня опять звонило несколько десятков мужчин. Мы все давно уже перестали подходить к телефону. Это невыносимо! – Может, это продолжаются звонки по газете недельной давности? Просто временное «обострение» ближе к выходным. Но дня через два, вот увидишь, все закончится! – Хочется верить, – Роберто немного отмяк. Но в его глазах теперь не было и тени нежности: только холод, отчужденность и огромная настороженность. Эле стало совсем не по себе. Да, эти звонящие всех их здорово достали – но это все же какая-то преувеличенная реакция! Все-таки, Роберто ревнив? Или его достал непрерывно трезвонящий аппарат? – Я оставил тебе пиццы на плите, – отводя недружелюбный взгляд, добавил Роберто. – Спасибо! – Эля пошла на кухню ставить чайник. Когда она вышла в living room с чашкой чая, Джош уже убежал наверх, а Роберто переместился с дивана за стол на любимое место сына посередине. На его привычном месте громоздилась гора грязной посуды. Убрать ее – пять минут, но почему они до сих пор сами этого не сделали? Странно, обычно Роберто все относит сразу… Пока Эля будет убирать, ее чай остынет, а она замерзла, надо согреться. Впрочем, осталось еще одно свободное место – на ледяном сквозняке. Но она и так продрогла, пока болталась с Пашей по улицам в слишком легкой одежде. А от взгляда Роберто ей сделалось еще холодней. Садиться рядом с ним за стол не хотелось. Секунду поколебавшись, Эля примостилась на диванные подушки перед телевизором. Красота! Правда, теперь Роберто смотрит еще невыносимей, уже просто неприязненно. Да что она сделала?! Достал он со своими многочисленными правилами: за стол без скатерти не садись, попортишь; много не готовь – пропадет (хотя так можно сэкономить на том же газе); водой, газом и светом нужно пользоваться крайне экономно, они в Лондоне очень дорогие. Да, дороже, чем в России, но не золотые! И если сравнивать доходы и тарифы на коммунальные услуги, они дешевле для англичан! Хотя это Россия сырьевая страна. Есть на диване для Роберто, очевидно, тоже нонсенс. Ну и наплевать. Господи: она ведь живой человек! Могут у нее быть свои маленькие, совсем крошечные, слабости? На фоне Донны Эля вообще святая, без дураков! Лучше бы он как следует руки и фрукты-овощи мыл, чем вот так на нее смотреть! Ой! Капля томатного соуса шмякнулась прямо на футболку! Красное на желтом выглядит особенно вызывающе. Да, вот что значит есть не за столом… Правда, дома (где она постоянно ела за работой на компьютере) подобные неприятности происходили редко. А здесь первый раз – и как назло. Закон подлости все-таки есть и действует! Под сверлящим взглядом Роберто Эле делалось все неуютней. Он выглядел таким злым! И в то же время она заметила, что у него мощная эрекция. Эля ожидала взрыва, скандала – и, затем, бурного примирения со смехом и слезами облегчения (ничего ведь не случилось – все хорошо! И работа найдена наконец!). Но этого не случилось. Итальянец принялся вытирать пыль на мебели. Эля днем помыла и почистила все: оба унитаза, ванну, раковины, пол, пропылесосила и выбила все ковры и коврики. Но про пыль забыла! И не мудрено, ведь ее на Робертовой мебели просто нет. Если бы она была, Эля бы, само собой, ее заметила и ликвидировала. Но Роберто все равно озадачился протиранием. Зачем? Для чего? Что он решил там вывести – какие несуществующие пятна? – Я сегодня убрала дом, не волнуйся, – робко сказала Эля. – Это ты называешь убрала?! – слава Богу, он не стал перемывать пол. Но все равно Эля почувствовала себя оплеванной. Она ведь правда старалась! А он все делает идеально? Про все всегда помнит? Вовсе нет! Не будет она больше убираться в его доме. – Что это за желтая коробка в холодильнике? Ты что-то купила? – Мужчина, с которым я встречалась, угостил меня пирогом, – Эле было стыдно признаться, что ее хладнокровно и откровенно бросили. – Хочешь? Он сладкий. – Нет, – теперь Роберто смотрел на нее чуть ли не с ненавистью. Как он не понимает: если бы между ней и противным Пашей хоть что-то было, разве стала бы она о нем так спокойно говорить? И, он же знал – это деловая встреча. С всеобщего согласия Роберто отключил телефон. Остаток дня он провел в комнате сына: читал ему, они о чем-то разговаривали, по-дружески тепло смеялись. А Эля, одна, немного посмотрела телевизор. Потом поучила английский. Затем, уже в первом часу, когда все давно спали, она, устав сопротивляться грызущему чувству под ложечкой (и это был не физический голод), пошла и заглотила вишневый пирожок – как будто, уничтожив его, можно разом уничтожить все возникшие проблемы. Пирог был вкусный, но Эле стало еще тревожней и тоскливей. И не только и не столько из-за того, что она поглощает на ночь массу лишних калорий: просто… Что «просто», Эля даже себе не могла толком объяснить. Почему он так изменился? Это я виновата? Утром в мойке на кухне, как всегда, высилась гора грязной посуды после поздней трапезы Майка и его подружки. Эля, как всегда, принялась все это мыть, чтобы была возможность в чем-то приготовить ланч себе и Роберто с Джошем. Почему канадцы не в состоянии за собой убрать? Майк ездит на репетиции после дня в офисе и устает. Но Мэгэн абсолютно ничего никогда не делает! На кухню зашел Роберто и вместо «хеллоу» сказал раздраженно: – Прекрати мыть посуду, в ванной сейчас Мэгэн и там из-за открытого крана здесь идет недостаточно теплая вода! Эля послушно оставила намыленные тарелки, поднялась наверх. Хотела немного поучить English, но дверь в bathroom оказалась распахнута – Мэгэн там уже не было. Эля решила закончить с посудой и готовкой. Но Роберто тут же прибежал опять: – Я ведь сказал тебе! – Но Мэгэн уже нет в ванной. – Я сказал тебе, прекрати! – он был так зол! Хотя когда Эля принимала душ, итальянец сам параллельно не раз мыл посуду. Вода наверху от этого правда делалась прохладной. Но вполне нормальной. «Почему Роберто подобным образом никогда не подумает обо мне? Он что, теперь увлекся Мэгэн? Так скоро? Или параллельно? Но теперь канадка ему явно более интересна, как еще не сдавшаяся крепость. Наташа была права: все мужики козлы. А эта белобрысая бездельница – сука! Добилась своего? Небось рада!». А вот настроение Эли совсем упало. Одновременно она потеряла и желание что-то делать, и для Роберто, и для себя. Безумно хотелось только одного – шоколада. Но купленная итальянцем плитка давно закончилась, она ведь не Джош, который послушно съедал по крошечному кусочку в день (хотя Эля очень старалась действовать так же). Так, в морозилке должно быть шоколадное мороженое. Эля мороженое не любила, но сейчас можно съесть пару ложечек: авось полегчает. Пара ложек не особенно помогла (она жевала, не чувствуя вкуса, и мрачно думала: «Ну погоди, Роберто! Вот я совсем похудею, стану тощая, как Мэгэн, ты в меня снова влюбишься – и тогда я тебе отомщу! Буду вести себя как ты!»). Может, надо съесть больше? В какао ведь содержаться вещества, подобные гормонам счастья. Ой! Оказывается, незаметно для себя, уткнувшись в учебник, она уже съела полбанки. Хотела попробовать так, чтобы Роберто ничего не заметил (мороженое было уже початое). Но теперь слишком поздно. Значит, можно есть дальше. Когда мороженое оставалось на донышке, Эля ощутила тошноту. Наверно, от той многочисленной химии, что здесь пихают в сладости. А может, от «дружеского» поведения Роберто и дебильного ее собственного. «Как же нехорошо! Надо прилечь». Из комнаты, где лежала Эля, было слышно, как внизу то и дело звонит телефон. А Роберто и Джош терпеливо отвечают: «Нет, ее нет. Она уехала. Нет, когда будет, не знаем». Вдруг Джошуа встревоженно воскликнул: «Пап! Элли съела слишком много мороженого. У нее будет болеть живот!». В его голосе была искренняя тревога. В чем-то этот мальчик был мудрее многих взрослых, и все же он оставался ребенком, раз до сих пор верил в педагогические сказки своего отца. Эля и ее приятели в детстве могли съесть тонны дрянных сластей, и ничегошеньки с ними не случалось. Но, все-таки, что это с ней? Может, Роберто своими баснями «от сладкого будет болеть живот» ее тоже загипнотизировал? – Тебя к телефону, – итальянец появился в дверях. –Какой-то очень настойчивый человек. Почему ты сама не подходишь? – Роберто был по-прежнему не в настроении. – Мне нехорошо, – объяснила Эля. Однако спустилась и взяла трубку. Надо же! Это вчерашний Паша! – Я так и знал, что ты дома. А мне какой-то мужик и ребенок еще со вчера твердят, что ты уехала! – Считай, что для тебя да. – Что-то ты сегодня не в духе. – Не догадываешься, почему? – А что? Ты меня долго ждала, что ли? Так я вчера обегал все банкоматы вокруг – ни один не работал! Я так устал! Вернулся – а тебя уже нет. – ага, совсем за дурочку ее держит! – А через сколько ты вернулся? – Минут через сорок. Я на часы не смотрел. – Что тебе надо? – Ну, ты как-то совсем! Я хотел тебя в гости к себе пригласить. Ты говорила, готовишь хорошо. Посмотрим телик, усовершенствуем свой английский. – все ясно: 25-летняя потенция ищет выхода. – Мне нездоровится. И, знаешь, не звони мне больше. – Да что случилось? – Ровным счетом ничего! Кроме того, что ты бросил меня в кафе практически без денег. За тебя расплачиваться. – Я тебя не бросал! Могла подождать. – может, он и в самом деле вернулся? – И, здесь вообще-то равноправие! Ладно! Я понимаю все. Это я так, ваньку валял. Мне правда перед тобой очень неудобно. Но ты прости меня, а? Давай встретимся. Поболтаем, музыку послушаем. Ну, давай сходим, куда ты хочешь. Только чтобы не очень дорого. – Паш, ты сам не видишь: у нас не клеится. Я желаю тебе всяческого счастья. А сейчас… слушай, меня совсем тошнит. Пока. – Ага, ну бывай… Какие вы, все-таки, бабы! – Какие? – устало вздохнула Эля. – Жадные и меркантильные! – в трубке раздались гудки. А Эля еще больше уверилась в народной мудрости «кто как обзывается, тот так и называется». – Еще бы тебе не было плохо! Съесть столько мороженого, в котором полно вредной химии, – заметил итальянец. – Роберто, пожалуйста! Итак фигово. Мне пришла отличная идея, как от всего этого телефонного кошмара избавиться: говорите всем мужчинам, что я уехала насовсем. Чтобы не перезванивали больше. – Ты что, думаешь, нам приятно и есть время с ними разговаривать? Ты все это затеяла, вот сама им и отвечай! Во что ты нас втянула и втягиваешь? Тебе это кажется смешным, да? Что мой сын вынужден лгать, а я не могу сосредоточиться на работе? – Вовсе нет, Роберто. Я чувствую себя очень виноватой, – Эле правда было совсем невесело. Она доплелась до «своей» комнаты, где из глаз у нее потекли слезы. Как часто она стала здесь плакать! И пребывать в паршивом настроении. Потому что устала, выдохлась от постоянного нервного напряжения, непонимания, пренебрежения и бесконечных мелких уколов. Как будто она из последних сил делает еще один шаг в надежде найти выход – но опять натыкается на глухую стену. Будто она бьется головой снизу о лед в отчаянной надежде прорваться к воздуху – но не выходит. Она не плакала даже когда мама нечаянно (хотя психология учит: случайного не бывает!) опрокинула на 12-летнюю Элю бак с кипятком, что привело к ожогам трети поверхности кожи. Ее тогда несли к «скорой» по снегу, завернутую в одеяло – натянуть одежду было никак, а рядом рыдала мать. Прослезилась даже докторша, хотя она видела обожженную первый раз в своей жизни и к разным травмам должна была привыкнуть. А Эля их еще и утешала! Но сейчас она лежала в чужом доме и разводила сырость. Потому что как бы ни старалась, Роберто все равно считает, что Эля плохая. Хотя все люди совершают ошибки. Но ее любимый не хочет, не может ей простить – ничего! Он снова так резко и разительно изменился из-за какого-то из пальца высосанного пустяка. И неизвестно, когда ветер подует в другую сторону. Как она устала от всего этого, от превращений Роберто из доктора Джекила в мистера Хайда и наоборот! Ей все труднее расслабиться рядом с ним, быть естественной, веселой, непринужденной. Она теперь не то что пошутить боится, а даже сказать лишнее слово. Вдруг Роберто опять все неправильно поймет? За стеной, в детской, начал горько всхлипывать Джош. Он не знал, из-за чего плачет Эля, но явно это услышал. И ему стало тоскливо тоже. Наверняка у него была масса своих поводов для плохого настроения и для обид, особенно на мать. Кроме того, в подростковом возрасте, в который он вступает, психика особенно неустойчива. Но все же: какой пример она ему подает! «Все, прекратила реветь, встала и пошла». Пока Эля умывалась, приводя лицо в порядок, внизу хлопнула дверь. Что это – голос Донны? Почему она здесь, во внеурочное время? Эля услышала, как Роберто говорит в прихожей: – Элли останется еще на несколько дней, хорошо? Какие лебезящие, заискивающие у него интонации! Как будто он боится свою ex-wife. Может, и в самом деле боится – что она отнимет у него сына. Хотя как Донна может это осуществить – бывшая наркоманка, алкоголичка и мать-кукушка! Ни один суд ей Джоша не отдаст.