Волшебство не могло продолжаться вечно. Рен потеребила одну из его расстегнутых пуговиц между подушечками пальцев, затем положила ладонь на его обнаженную грудь, чтобы почувствовать тепло. – Я так боюсь. Он не сразу ответил. Звуки разговоров вдалеке и ветер, сотрясавший дом, наполняли тишину. Наконец она почувствовала вибрацию его голоса под ладонью. – Я тоже. – Правда? Я все еще не могу поверить, что ты чего-то боишься. – Когда-то я ничего не боялся. – Хэл рассеянно рисовал пальцем узоры на ее пояснице. – В Весрии говорят, что смерть – это благословение, что мы возвращаемся в пустоту, наши страдания заканчиваются. Что умереть за свою страну – большая честь. Когда-то я верил в это. – А теперь? – Теперь я верю, что смерть не такая уж и простая вещь. Я не могу перестать думать о том, что ты спросила. Что мы будем делать, когда наступит мир? Я не уверен, что хотя бы раз в жизни принял решение сам, до того, как оказался здесь. Я стал солдатом, потому что моя семья этого хотела. Я стану верховным магистром, потому что это мой долг перед народом. Это конечная точка моего пути, и я никогда не оборачивался назад. Мечты о том, что могло бы быть, не принесут пользы. Но выбрать что-то для себя? Надеяться? Это пугает меня. – И чего ты хочешь? – прошептала она. – Я не знаю. – Хэл закрыл глаза. – Разве я могу позволить себе стать эгоистом? Прямо сейчас я хочу только этого. Рен попыталась не обращать внимания на болезненное чувство тоски в груди. Она уткнулась носом в его грудь, чтобы не видеть его лица, и сказала: – Могу я поспать этой ночью с тобой? Пожалуйста. Я не хочу оставаться одна. В этот раз он не мешкал. – Конечно. – Ты же понимаешь, что взял на себя серьезные обязательства? – Она обвила руками его шею. – Я могу не отпустить тебя. – Действительно, ужасная судьба – быть твоим пленником. Когда Хэл вновь поцеловал ее, Рен не смогла не улыбнуться ему в губы. Это чувство – что ты нужен, – слишком близкое к счастью, было опасным. Оно могло как исцелить ее, так и сломать. Учитывая все риски, шансы были примерно одинаковые. 26 Никто бы не смог обвинить Алистера Лоури в отсутствии чувства юмора. На туалетном столике лежала маска с длинным крючковатым клювом из белого дерева. Казалось, будто ее привезли сюда из прошлого столетия. Однако, в отличие от масок, которые целители носили во время вспышки чумы, клюв был тонким и заостренным, оставляя открытой нижнюю половину лица. Подавив дрожь, Рен положила ее на стол. По ее мнению, эта маска портила красоту платья, которое ей сейчас зашнуровывала Ханна. Хотя служанка ухмылялась, она все еще не смотрела Рен в глаза. Ранним утром стук в дверь разбудил Рен и Хэла. Прежде чем она успела жалобно крикнуть: «Подожди!», Ханна уже ворвалась в комнату. – Доброе утро! Я не нашла вас в вашей комнате, поэтому подумала, что вы… – Она резко замолчала, когда мельком увидела Хэла с растрепанными волосами, пытающегося скрыться под смятыми одеялами. Ее лицо вспыхнуло. – Ох. Найдете меня, когда будете готовы. Рен все еще хотела провалиться под землю от смущения, но Ханна вырвала ее из воспоминаний, когда туго затянула шнурки лифа. – Богиня небесная, – пробормотала Рен. Она сделала несколько глубоких вдохов, пока ее ребра привыкали к давлению корсета. Никто не снял с нее мерки для платья, и портной Лоури явно переоценил ее худобу. – Вы выглядите очаровательно. – Ханна сделала шаг назад, чтобы восхититься садистской работой, уперев руки в бедра. – И зажато! – Чего еще я могу желать? По правилам зимнего светского сезона, платье было черным и аккуратно ниспадало на пол шлейфом, похожим на масляное пятно. Рукава, однако, были абсурдным, непрактичным кошмаром. Они вздувались на плечах, затем сужались и ниспадали с локтей водопадом шифона и кружев. Если бы Рен вытянула руки, то стала бы похожа на ухоженную летучую мышь. Ханна одобрительно кивнула ей. Однако вскоре ее воодушевление исчезло, и в комнате воцарилась мрачная тишина. – Удачи вам сегодня вечером. Рен она точно понадобится, хотя в теории план был простым. После того как Рен заберет ключ у Лоури, они с Хэлом отправятся в восточное крыло, найдут доказательства и незаметно покинут Колвик-Холл. Сегодня вечером они уберутся как можно дальше от этого адского места. Наступит утро, и их пути разойдутся. Хэл отправится в Весрию, Рен – в Дану. Об этой части она старалась не думать. Вместо этого она представила облегчение от того, что Хэл будет дома, в безопасности, – и триумф, когда она предоставит их находки королеве. – Спасибо. – Рен встретилась с Ханной взглядом через зеркало. – Если мне не удастся… – Не надо. – Служанка взяла маску с туалетного столика и задумчиво посмотрела на нее. – У вас все получится. Кроме того, вы будете не одна. Вы никогда не были одна. Рен проглотила комок в горле. – Верно. – А если вы нервничаете, – продолжала Ханна, – поверьте, сегодня вечером не будет недостатка в жидкой храбрости. Я видела винные погреба, и они почти опустошены. – Ох! – сказала Рен с наигранной радостью. – Как обнадеживающе. Ханна приложила маску ей к носу и завязала ленты на затылке. Закончив приготовления, она хлопнула в ладоши. – Теперь вы готовы. Вы выглядите пугающе. Так и было. Маска просто ужасна. В зеркале из-за глубоко посаженных прорезей казалось, что у нее вообще нет глаз. Круглые пустые глазницы уставились на нее в ответ. Ханна приколола головной убор с черными перьями к ее кудрям. – Все. – Рен отвернулась от своего отражения и посмотрела на Ханну. После нескольких напряженных секунд служанка взяла ее за руки. – Будьте осторожны, хорошо? – Хорошо. Я обещаю, мы все исправим. – Рен сжала ее руки. – Я напишу тебе, как только все закончится. Ханна оставила ее наедине с ужасом, подступающим к горлу. Рен рухнула на стул у туалетного столика и достала из ящика флакон. Он был наполнен густой прозрачной жидкостью. Эта доза хлоралгидрата лишит Лоури сознания в течение тридцати минут. Все, что нужно сделать, – это добавить ее в его напиток на глазах у сотен потенциальных свидетелей. Она сталкивалась с вещами и похуже. Но тем не менее желудок скрутился в скользкие тревожные узлы. Рен сжала флакон, чтобы успокоиться. Раздалось три резких удара в дверь. – Заходи. Отражение Хэла появилось в зеркале. Одетый в короткий пиджак и белый галстук, он прислонился к дверному косяку, держа маску за ленты. Рен не ожидала, что сердце так бурно отреагирует на его появление. Прошлая ночь все еще казалась нереальной, как туманный, полузабытый сон. Как только они свернулись калачиком рядом друг с другом, они заснули, и, когда наступило утро, она почти могла поверить, что их поцелуя никогда не было. Так было правильнее. Ее собственные слова эхом прозвучали как предостережение: «Только в этот раз». Встав и подойдя к нему, она не упустила из виду, как его взгляд задержался на изгибе ее талии и шеи. Да благословит Богиня эту отвратительную маску за то, что она скрывает ее несомненно свекольно-красное лицо. – Тебе есть что сказать? – резко спросила она. Хэл протянул ей руку, и, когда она приняла ее, он наклонился и прошептал ей на ухо: – Нет. Нечего. – Как и всегда, Кавендиш. – Она закрыла глаза от приятной дрожи, пробежавшей по спине. Через магическую связь она чувствовала неровное биение его пульса. – Теперь надень свою маску. Как только часы пробили восемь, они вошли в зал. У них было время только до полуночи – конца бала, – чтобы раскрыть секреты Лоури и разоблачить его. Гул сотен разговоров эхом разносился по всем трем этажам Колвик-Холла, заглушая звуки оркестра. Внизу и вверху толпились высокопоставленные лица и придворные, все одетые в черное и в масках – каждая более извращенная и гротескная, чем предыдущая. В Дану празднествам середины зимы не хватало фанфар. В аббатстве они часами молились, пока солнце не показывалось на горизонте. «Для возрождения, – как сказала бы Элоиза в те черные часы перед рассветом, – сначала должна прийти смерть». В те моменты Рен была близка к тому, чтобы поверить во что-то божественное. Но в Керносе это был праздник драматизма – шоу света. За перилами, увитыми остролистом, темнота казалась холодным ночным небом. Сотни огоньков свисали с тонких нитей. Они сверкали в изогнутых канделябрах в форме оленьих рогов. Огоньки сыпались, как град, с изящных люстр. Впечатляюще, как и обещал Лоури. Словно тысяча искусственных звезд опустились на землю. Сжав руку Хэла, Рен спустилась с лестницы – ткань ее платья шелестела при каждом шаге. Они растворились в толпе. Все выглядели одинаково. Одинаковый черный цвет, одинаковые злобные маски, одинаковый неразличимый гул голосов. С каждой стороны оказывался еще один острый локоть, возвышающееся тело, слишком громкий смех. Сплетни уже поползли. Лоури планировал провести спиритический сеанс. Лоури привез сотню ящиков данийского вина. Лоури планировал сделать предложение по меньшей мере пяти разным людям. Она даже услышала собственное имя в шипящих звуках шепчущего разговора. «Притворщица. Незаконнорожденная. Опозоренная. Предательница». Если сегодня их постигнет неудача, неужели это все, кем она будет всю оставшуюся жизнь? Голоса становились все ближе и ближе. Корсет не давал вздохнуть. Запахи жареной дичи и духов из грушанки душили ее. Это было слишком… слишком раздражающе. – Мне нужно на воздух. – Пойдем, – ответил Хэл. Как только он сердито посмотрел на гостей, те расчистили им путь. Он вел ее до тех пор, пока они не оказались в относительно свободном углу. Только несколько придворных, оценивающих всех и вся, стояли у окон и кокетливо размахивали веерами. Стекло было покрыто коркой инея, и через него можно было увидеть стол, достаточно роскошный, чтобы превзойти королевский пир. Там лежали сыры, нарезанные тонкими ломтиками, как бумага, и свернутые, как розы; нежное мясо, обжаренное в корочке с ароматными специями, его сок впитывался в круглые корнеплоды; фрукты всех цветов, политые медом и запеченные в слоеном тесте; а еще там были крошечные пирожные, покрытые глазурью из сливочного крема и украшенные мятой, выстроенные в ряд, как сверкающие белые батальоны. Хэл жадно смотрел на них. – Сосредоточься. – Рен раскрыла свой веер. – Ты видишь где-нибудь Лоури? Только она произнесла эти слова, как в толпе воцарилась взволнованная тишина. Он прибыл.