Рен встала на носочки. Там, высоко над скоплениями цилиндров и головных уборов, стоял Лоури. Они с Барреттом спустились по парадной лестнице под аплодисменты и вспышки камер на штативах. В то время как Барретт был одет в практичный, хорошо сшитый пиджак, выбор Лоури пал на длинную, усыпанную черными агатами мантию. Здесь, в своей стихии, Лоури будто бы создал собственное гравитационное притяжение. Толпа благоговейно расступалась перед ними. Некоторые презрительно усмехались, а другие смотрели на них с открытым обожанием. Но все без исключения смотрели на него с восхищением и даже не моргали. Лоури повернул голову и лукаво улыбнулся в камеру, показав свою маску. Волк зарычал на Рен настолько реалистично, что она побледнела. Она подумала о клыках, впивающихся в нее, и о том, как она будет истекать кровью на мраморном полу. «Дыши, – напомнила она себе. – Ты можешь это сделать». Мимо прошел слуга с подносом, уставленным бокалами, полными искрящегося золотистого вина. Рен протянула руку и схватила один. Для верности она сделала глоток, и, хотя оно было шипучим и стоило дороже, чем ее жизнь, жидкость неприятно осела, как жир, в бурлящем желудке. Рен повернулась к Хэлу. – Охраняй торт, пока меня не будет. И оставь для меня танец, ладно? – Раз уж это необходимо. Я буду со страхом ждать твоего возвращения. Рен ухмыльнулась и развернулась, чтобы уйти. Прежде чем она успела сделать хотя бы шаг, Хэл схватил ее за руку. Она поняла невысказанные слова по теплоте его пальцев и беспокойству в глазах. «Будь осторожна». – Я скоро вернусь, – сказала она более нежно, чем намеревалась. – Обещаю. Хэл отпустил ее. Рен понадобилось несколько минут, чтобы пробраться сквозь толпу. В конце концов она оказалась в гостиной. Здесь, приглушенные тяжелыми дверями, звуки музыки были слабее. Вдоль стен стояло примерно тридцать человек, положив локти на столики для коктейлей и повернувшись спинами к потрескивающему огню в камине. В центре всего этого Лоури нежился на бархатной кушетке, как на троне. Барретт и две женщины, которых она не узнала, купались в мерцающем свете драгоценных камней на его руках и куртке. Рен замерла. Он смеялся. Вокруг глаз появились морщинки, выражение лица было слишком добрым. Среди друзей он выглядел почти… счастливым. Затем ее взгляд упал на золотой ключ, выделяющийся у него на шее, как набухшая артерия. Рен сжала флакон с хлоралгидратом в ладони. «Сейчас или никогда». Когда она подошла к компании, Лоури встретился с ней взглядом. Удивление успело промелькнуть на его лице, прежде чем он скрыл его за широкой приветливой улыбкой. Она соответствовала его маске: одни клыки. Не обращая внимания на любопытные взгляды других гостей, Рен протиснулась в их круг. – Прощу прощения, что прерываю вас. Вы, кажется, веселитесь. – О да. – Лоури провел тыльной стороной ладони, чтобы вытереть слезы в уголках глаз. – Наконец-то кто-то украсит нашу компанию. – Барретт выдвинул стул рядом с собой. – Присоединяйтесь. Прошу. Рен села. Два графина стояли на краю стола: один был наполнен темно-красным вином, другой уже пуст. Потом она заметила главный экспонат комнаты, и кровь застыла в жилах. Пять черепов, расположенных по кругу, у каждого начисто была отрублена теменная кость. Красные и золотые лепестки, все из смертоносных сортов, высыпались из их пустых глазниц и открытых черепных коробок. По одному черепу за каждого пропавшего солдата – всех, кроме одного. Рен подняла руку к губам, чтобы попытаться скрыть ужас. Так долго она желала найти ответы. Она желала найти их. Теперь она жалела, что не может обратить время вспять. Некоторые ужасы лучше не знать. – Кажется, она заметила твой новый декор, Алистер, – ухмыльнулся Барретт. – Если хотите знать мое мнение, эксгумировать родственников – это откровенное святотатство. В лучшем случае безвкусно. Серьезно? Пятерых? – Это их дебют, так что они должны произвести неизгладимое впечатление. А в виде коллекции это сделать проще всего, – запротестовал Лоури. Его глаза заискрились любопытством, голодным восторгом, когда он наблюдал, как меняется выражение лица Рен. – Хотя мне все еще не хватает одного. Если он рассказывал о своих планах так легкомысленно, так открыто, то Алистер Лоури был еще большим монстром, чем она себе представляла. Он что, издевается над ней? – Мисс Сазерленд, вы как целитель, несомненно, можете оценить красоту обнаженной анатомии, – продолжал Лоури. – Будьте честны со мной. Я смогу это принять. – Это кошмар, – выдохнула она. – Я никогда не видела ничего настолько жуткого. Когда лицо Лоури вытянулось, Барретт радостно стукнул кулаком по столу. Вино задрожало в бокалах. – По крайней мере, в этом месте есть хотя бы еще один человек со вкусом. Лоури поднял череп и усмехнулся про себя, когда челюсть открылась, как будто увидела что-то скандальное. – Осмелюсь предположить, что я здесь единственный, кому хоть немного весело. Рен никогда не ненавидела его так сильно. К счастью, ей удалось натянуть улыбку и указать на его пустой бокал. – Как же вы правы. Я такая угрюмая, хотя сегодня праздник. Может, выпьем? – Хорошо. – Лоури поставил череп на стол и качнул головой, как будто оправляясь после особенно хорошей шутки. – Кажется, я обещал Генри выпить за ваш талант. – Именно это я и хотел услышать! – Барретт перегнулся через стол, чтобы наполнить бокал Лоури остатками вина из графина. Рен наблюдала за тем, как Лоури рассеянно вертел бокал. Вино переливалось на его стенках. Это был ее шанс. Она всего лишь должна отвлечь его, чтобы влить снотворное. Флакон в ее руках обжигал руки, словно горящие угли. Но повсюду вокруг нее находились голодные глаза, скрытые за масками из белого дерева. Она чувствовала, как взгляды постоянно бегают по ее телу. Если она замешкается, то упустит возможность. Вот только если ее раскроют, все станет еще хуже. Не будет справедливости ни для нее, ни для Ханны, ни для Хэла. Для Дану и Весрии не будет мира. И ее повесят за диверсию. Рен открыла рот, чтобы привлечь внимание Лоури, но оглушительный голос Барретта прервал ее, и ей пришлось захлопнуть его обратно. – Мисс Сазерленд, я так рад, что вы пришли. Мы с вами так и не познакомились как следует. Он говорил слишком громко, и от него сильно пахло алкоголем. Каким бы дружелюбным он ни был, у нее не было времени на праздную беседу. – О, ваша светлость, вы слишком добры. Боюсь, я веду скучную жизнь по сравнению с остальной частью нашей блистательной компании. – Напротив, я умирал от желания поговорить с вами, как только приехал. Я считаю себя кем-то вроде военного аналитика. – Он гордо выпятил грудь. – Я надеюсь, вы не сочтете это назойливым, но я должен спросить. Вы участвовали в дану-весрианской войне, верно? – В медицинском подразделении, да. – Какую честь вы оказали своей стране! – Барретт говорил с мрачным восхищением. – Я много читал, но никогда не слышал информацию из первых уст. Вы должны рассказать мне, каково это – служить под началом генерала Флинн. Она создала одну из лучших военных тактик в истории. Рен видела генерала Флинн всего раз. – Хм… спасибо? – Фици, прошу, – простонал Лоури. – И ты называешь меня жутким. Не подвергай моего почетного гостя своему бреду. – Да иди ты к дьяволу! – отреагировал Барретт. – Вот почему, Алистер, альянс имеет решающее значение. Королевская Гвардия не имеет себе равных. Ведь в знаменитой битве при Донн… Рен никогда раньше не встречала человека, который обсуждал бы фланговые маневры и тактику выжженной земли с пылом одурманенного школьника. Ей не верилось, что Барретт хотя бы раз видел битву своими глазами, и тем не менее она сомневалась, что даже генерал Флинн могла бы проявить такое рвение. Лоури испустил многострадальный вздох и что-то прошептал светловолосой девушке, чьи ярко-красные губы выглядывали из-под маски. Что бы он ни сказал, наверное, это было забавно, потому что она запрокинула голову и разразилась звонким смехом. Ее сверкающее ожерелье подчеркивало элегантные изгибы ключиц. Глаза Лоури проследили за ними, когда он перекинул руку через спинку ее стула. Хотя все взгляды в комнате были устремлены на него, он был воплощением непринужденности. Сегодняшний вечер, поняла она, был для него настоящим праздником. Он считал, что одержал над ней верх. Заманил ее в ловушку. И теперь его бдительность ослабла. Он оставил бокал без присмотра. Внезапно Рен почувствовала, словно погрузилась под воду. Каждый звук в комнате – даже непрекращающаяся болтовня Барретта – стал приглушенным и звучал словно издалека. Она открыла флакон в рукаве. Смог бы кто-нибудь еще почувствовать этот характерный аромат, как будто откусили грушу? Лоури бесстыдно флиртовал, его рука скандально высоко лежала на ноге его спутницы. Барретт рассказывал девушке рядом о военных победах Дану. Сердце слишком громко стучало в ушах Рен, когда она вылила содержимое в бокал Лоури. Раздался всплеск, такой же пугающий, как выстрел. – Что такое? Рен отдернула руку прежде, чем смогла влить полную дозу – но недостаточно быстро. Девушка рядом с Лоури злобно посмотрела в ее сторону. «Она видела». Рен стало холодно. Она была готова поклясться, что вся ее кровь сгустилась. – Я… Лоури обернулся, но его взгляд упал на что-то позади Рен. В его глазах плясало веселье. Ее дыхание с трудом вырвалось из легких. Позади нее прогуливался мужчина, полы его переливчатого фрака волочились почти в десяти футах позади. – Ты можешь в это поверить? – усмехнулась девушка. Когда она отбросила волосы, кристаллы, усыпавшие ее косы, замерцали в свете свечей. – Как неуклюже. Лоури рассмеялся и поднял бокал. Он отбрасывал мерцающую красную ауру на белую скатерть, темную, как пятно крови. – Тост, – сказал он, обращаясь к компании за столом. – За нас, самых неуклюжих и жутких из всех. – За новых друзей, – добавил Барретт. «За Дану. За Весрию. За всех, кого мы не смогли спасти, и всех, кого мы спасем». Зазвенели бокалы. Опьяненный собственным высокомерием, Лоури выпил вино одним громким глотком. Рен надеялась, что оно сожжет все внутри него. 27