Вершигора даже головы не поднял, чтобы взглянуть на истинный облик старика. Он только проследил за тем, как волна, которая плавно переходила в тело водяного обратилась в грязный поток увешанный тиной и водорослями. От прозрачной горной водицы и следа не осталось, а Даниил лишь ровно ответил: - Не пустишь сам... - мужчина поднял взгляд и осмотрел сморщенное лицо старого деда, который дышал над ним запахом торфа и озерного перегноя, - ...пройду силой! И ты меня не остановишь! - Пустой человечишка!- прокряхтел сухим голосом водяной и оскалился, - Сидел бы в своей людской лаборатории и дальше, покуда опоздал и девка твоя за Князя Киевского замуж пошла! Вчера ночью... Я и великий Симаргл следили за обрядом! Не твоя судьба эта девка! Не твоя, мольфар! А ты, дурак, на смерть к моим девам в воду холодную идёшь ради неё! Даниил застыл, холодным потоком выпуская силу наружу и еле сдерживая её, чтобы не убить дух созданный не его руками. Мужчина неотрывно смотрел в глаза водяного и пытался забыть всё, что услышал. - Пропускай! Посмотрим чего стоят твои прислужницы, старик, - прошипел Даниил и обнажил меч, дарованный отцом, как знак власти. - Твоя воля, - водяной скосил взгляд гнилых глаз на металл клинка и продолжил, играючи, - великий карпатский князь Верши Го́ра! Хочешь сгинуть и удобрить мои воды - милости просим... - закончил Любомир шепча, и упал бурным потоком обратно в воду. За ним поднялся вихрь ветра, а со всех сторон послышался девичий смех. - Помни, что я сказал о ней, некромант! Помни и не мешай! Она не твоё предназначение! - пробасил Фалько и опять схватил Даниила за плечо, повернув молодого мужчину к себе, чтобы заглянуть в черные как сама ночь глаза. - Иди! - Фалько с некой долей жалости осмотрел Даниила, и отошёл в сторону, когда смех стал становиться всё громче. Ветер нарастал, как и звонкий хохот, пока всё не исчезло, а водная гладь не замерла полностью. Совершенно и так, словно над ней остановилось время. Даниил сжал челюсть, смотря только на озерное зеркало перед собой. В нём отражались сотни звёзд, а в черных глазах парня застыли слезы. "Я знал, что она часть моего мира. Знал, и не уберег. Чувствовал, что назвал Станиславу не просто так Стежей, сравнив с тем, как стужа во мне утихала рядом с ней, и этот мир больше не прогонял меня. Не пытался уничтожить и вытеснить. Рядом с ней, я мог жить обычной жизнью. Мог принять, что чужой здесь, что вся моя семья умирает день за днём, и перестать ждать смерти. Ведь она была неизбежной, и своё существование я бы закончил, как мои старшие братья - в страшных муках. Они умирали несколько месяцев, потому что этот мир не принимал нас... Убивал и заставлял гнить изнутри. Но только встретив яркую девушку, я смог понять, что у меня ещё есть время. Что будучи самым сильным после отца, у меня есть ещё несколько лет, чтобы прожить их не как носитель метки богини смерти, а как простой человек. Обычный мужчина в этом обычном мире, из которого ушла вся сила и боги. Мой отец запечатал проход тридцать лет назад, а в благодарность нас закрыли, как скот в чуждой реальности, чтобы точно так же уничтожить, и не впустить обратно. Чтобы мы вымерли здесь как вид, и не мешали никому из междумирья. Ведь люди всего лишь слуги богов. Мы не мифические существа, не поднятые души и не обращённые духи. Озерное умертвие право - я лишь сосуд для богини, которой служу..." Даниил вошёл в воду, и как только стал идти вперёд увереннее, из воды показалась первая нагая девушка. Русалка хохотнула, оглаживая рукой своё тело, когда вторая схватила мольфара со спины, и обвив руками зашептала на ухо Даниила: - Утя-ну! Утя-ну! В водной глади утоплю... Разум страстью отправлю... Насмерть мужа щекочу... - Пощекочи меня за ушком, красавица! - Даниил повернул лицо, прошептав у гнилых и посиневших губ русалки, прежде чем она втянула его под воду. Даниила сковал озноб, однако он призвал силу Мораны, и взмахнув мечом проткнул тело русалки. Она запищала, объятая синим пламенем, а звук её кончины вынудил показаться всех сестриц утопленницы. Мужчина осмотрелся, стоя на дне озера. Под водой звуки изменились полностью, но мольфар продолжал идти вперёд по тине, следя за тем, как его окружают сотни русалок. Они хохочут и кружат вокруг его фигуры, пока черный туман указывает путь Даниилу, выбрасывая из своих клубов крохотные молнии. Туман искрит, а потом потухает, призывая мужчину двигаться быстрее, а русалок бесноваться и кружить вокруг его фигуры, взбаламучивая воду и поднимая тину, чтобы та заслонила всполохи молний. Каждое движение тянуло из мужчины всё больше сил, но он упорно делал шаг за шагом, отбиваясь от русалок, которые нападали по нескольку и пытались ухватиться за тело Даниила и потянуть в глубины озера прочь с тропы. Меч гудел в руке, впитывая силу и раскидывая утопленниц всё увереннее и безжалостнее. Темное колдовство некроманта уничтожало тела несчастных девушек, освобождая их дух и отпуская из плена. Каждая из них, белым свечением поднималась вверх, пока не исчезала, растворяясь золотистыми искрами, которые уносила толща воды. Когда Даниил почти добрался до подъёма наверх, уходившего каменными ступенями на поверхность, перед ним возник водяной и хмуро осмотрев русалок, остановил их новые попытки напасть. - Две луны, карпатский князь! - голос Любомира прозвучал словно из дна колодца, - Две луны, и ты должен пройти через переход обратно, иначе я сам приду за тобой! Я есть в каждой капле! Запомни это! Попробуешь обмануть меня - Морана тебе не поможет! Даниил лишь усмехнулся и прошел сквозь фигуру водяного, уверенно шагнув на первую ступень, ведущую на поверхность. "Двадцать семь лет назад к моему ученику приехала женщина из стольного Киева. Она вся в слезах оббегала долину в поисках ведуна или знахаря, который помог бы её дочери избежать смерти. У девочки был очень сложный синдром. Человеческая хворь. Кожа на спине подобна коже бабочки. Любое неосторожное или слишком крепкое прикосновение превращало спину в сплошную рану. Естественно, Гелько не мог не сжалиться, и это стало его роковой ошибкой... За что он и помер..." Даниил поднимался по ступеням всё выше, а в его мыслях продолжал звучать голос Фалько, который рассказывал ему о том, как ребенок из его мира, потомок нявок - одних из самых могущественных лестных ведьм, родившийся в княжеском роду холодного мира, попал в совершенно чужой. "У друидов таких младенцев называют эльфийскими подкидышами, но суть одна и для нас, и для всех, кто служит богам. Ребенка заменили, Даниил. Гелько отнес малышку к горному ручью и посадовил мать рядом, с наказом следить за девочкой, не смыкая глаз, пока полная луна не встанет прямо над ними. Человеческая женщина так и сделала. Сидела рядом с дочкой, пока лунный диск не отбросил лучи на лицо малышки, и не появились нявки. Они и усыпили мать, поменяв девочек местами и отдав карпатскую княжну в другой мир, забрав всю её силу себе. Только при свете луны, на спине девочки видны отметены, как у истинной нявки. Это невозможно скрыть или отобрать. Это её суть, как полукровки, и потому твоя Стежа стала полицаем. Сила не уходит просто так, а предназначение бороться не покинет такое существо никогда... Даже если теперь она просто человек, у неё в крови живёт стремление защищать людей. Так было испокон веков." Медленно Даниил вышел на другом берегу всё того же озера, но смотрел на совершенно другой мир. Мужчина сделал глубокий вдох и почти упал, если бы не упёрся о рукоять меча, который вогнал в землю, пытаясь не задохнуться от того, насколько стремительно сила наполняла его, как сосуд. Мольфар упал на одно колено и почти хрипел, ощущая как грудная клетка рвётся словно на куски, а следом он сплевывает в траву собственную кровь. - Я был прав... Это слишком, даже для такого, как ты, князь Вершигора. Даниил отдышался, вытирая лицо рукавом плаща. Плавно мольфар скосил взгляд на мужскую фигуру, которая стояла прямо над ним. - Арвай Нармаев... - усмехнулся Даниил и сплюнул под ноги монгола остатки крови, поднимаясь в вихрях холодного ветра, который тут же высушил его одежду и тело. - Или мне лучше обратиться к вам с почтением, хан монгольских степей Шерхан, перворожденный наследник и правитель орды по праву сильнейшего? - Рад, что меня знает даже патологоанатом из зеркального мира. Я польщен... - Шерхан улыбнулся хитрой и холодной ухмылкой, ловя на себе такой же полный отвращения взгляд Даниила. - Такова моя работа - иметь дело с трупами, Ваше Ханское Величество. 6.2 Треск горящих дров - звук того, как они изнывают в огне. Первое, что я услышала, когда темнота стала отступать, а сон растворялся прямо передо мной. В нём была моя обычная жизнь. Прошлое, где я обычно садилась в свою машину и весело смеялась с новой глупости, которую успела натворить моя подруга. В том сне мой братишка с утра запрыгивал на кровать и будил меня с криками о том, что уже пора вставать. Помню запах маминого завтрака. Он ощущался во всей квартире, потому что вытяжка на кухне была неисправна слишком долгое время. Всё это сменялось круговоротом кадров, как в быстром фильме. Документальном, потому что каждая новая картинка выглядела, как серая дымка перед глазами. Однако сейчас моего носа касался другой запах. Совершенно не похожий на букет ароматов из прошлого. Именно он возвращал в реальность слишком беспощадно. Запах хвои, огня и холода заставил вынырнуть из сна, как из слишком сладкого омута. Нереальность - это видимо именно то слово, которое превратит мою жизнь в совершенно другую. "Не хочу открывать глаза..." - я сжала в руке приятную на ощупь бархатную ткань, вынуждая себя не просыпаться. Потому и зажмурилась, вжав лицо в подушки, словно они могут спрятать от того, что уже было осознано. Я слышала, как трещит огонь в камине, чувствовала, как по телу гуляет прохладный воздух, ощущала, что на мне нет ни клочка одежды. Более того, прекрасно сознавала состояние своего тела. Как наивная дура, нашла мысленно все места, которые ныли. Они явно доказывали, что нереальное стало вполне реальным. А ещё... Я хорошо знала, что его рядом нет. Просто потому что помнила момент, когда уснула, и как. Знала, что справа лежала словно огромная глыба. Именно к ней я прислонилась лбом, а по моей спине водила мужская ладонь. Бежала пальцами вдоль каждого позвонка то вверх, то вниз, пока я не уснула совсем. Медленно поднимая веки я понимала, что не проснусь в своей комнате, где на противоположной от кровати стене в пастельных обоях, висел портрет. Его подарил Даниил. Подарил именно то, что стало для Стежи одной из самых дорогих вещей. Улыбка, сквозь слёзы, коснулась лица, потому что я вспомнила этот момент слишком явственно. Ушастик пришел в отделение, а заметив на моём столе охапку роз, встал у двери. Он забавно нахмурился и только потом достал сотовый. Я наблюдала за этой картиной с минуту, пока не рассмеялась из-за выражения на лице друга. Даниил на полном серьёзе выглядел так, словно я обижусь на него, потому что он пришел без букета. - Восьмое марта? - Ушастик поднял на меня взгляд, кривясь и с досадой закусывая губу, а я только фыркнула со смешком, заметив его внешний вид. - Это же тот день, когда принято что-то дарить женщинам? - опять вопрос, на который я только кивнула, а Сашка, сидя напротив, тихо рассмеялся. - Я не принёс ничего, - ровно ответил Ушастик, а закрыв дверь, совершенно серьезно спросил, - Чего бы ты хотела в подарок? - Ушастик, брось эти глупости, - я отмахнулась и сняла куртку со спинки стула, - Уже то, что ты идёшь со мной и Даником в зоопарк - настоящий подарок. С этой юлой невозможно спокойно куда-то идти в одиночку. Я опять улыбнулась воспоминанию, явственно смотря на портрет, который не мог висеть на обитой деревом и дорогими панелями стене. Однако именно сейчас я хорошо видела на ней подарок Даниила, который он притащил через неделю после того дня прямо в отделение. Встал снова у дверей и посмотрел на Сашу только подмигнув ему, а следом вошёл и положил на мой стол огромный свёрток. - Что это? - я не успела даже часть упаковки сорвать, как сердце сжалось от необъяснимого трепета, когда заметила что в нём. - Мы, - кивнул Ушастик и откинув полы длинного пальто сел на стул у моего стола, - Ты, я и Даник. Фото из зоопарка. Я подумал, что это ценнее, чем те сто веников, которые мне предлагали подарить. Была конечно мысль превратить вашу квартиру с Людмилой Ивановной в оранжерею, но я откинул её, потому что весь тот хлам пришлось бы выносить потом тоже вам. И вот... Короче, отец сказал, что лучше портрета подарка нет. Ну, он так считает, поскольку свято верит, что время, как колдовство - способно вернуть всё вспять. А портрет, как застывший момент времени. - Что? - я хохотнула, а Ушастик только хмыкнул со смешком, и замер: - Не нравится? Значит, таки надо было отца не слушать, а послушать мать. Она предлагала украшение. Но... Она не знает тебя, а потому это тоже не подошло бы. Станислава Яровая и побрякушки? Нет... Это не о тебе, Стежа. Он говорил так, словно сделал какой-то необъяснимый подвиг, однако так и было. Всё потому что портрет оказался не просто фото распечатанным и увеличенным в несколько раз. Передо мной действительно лежал портрет. Картина нарисованная красками, и помещенная в золочёную, шикарную раму. - Спасибо... - прошептала и провела рукой по личику брата, - Это очень ценный подарок, Ушастик. - Мужик, теперь можешь выдохнуть, - рассмеялся Сашка и показал Даниилу палец вверх, - Ты в дамках. - Кстати о них... - Ушастик повернулся к Сашке, и словно забыл обо мне, пока я продолжала смотреть на портрет, - Не хочешь партию в шашки сыграть? У меня как раз перерыв в цеху. Отправил всех по домам, покуда важный клиент остановился. - Номер, надеюсь, выделил ему кошерный? - Саша поднялся из-за стола, достав из него доску для шахмат. - Лучший из всех, - хмыкнул Ушастик и опять подмигнув мне, поднялся и пошел в сторону пустующего стола у окна, где мы обычно держали тонны макулатуры и вещдоки. Светлый, почти седой цвет волос, и неизменно шикарный внешний вид, который подкреплялся ароматом дорогого одеколона. Мой друг, и человек, который пытался спасти меня от того, что догнало всё равно. Почему я вспомнила его именно сейчас? Почему, после близости с другим мужчиной, которая была отнюдь не просто сексом, в мою голову первым делом пролез Даниил? В ней загудело так, будто в черепную коробку методично стучали, как в дверь. "Всё произошедшее точно неспроста! Не могла какая-то непонятная девица, которая буквально свалилась в этот мир из неоткуда стать женой целого правителя! Такое только в сказках бывает! А этот мир совершенно точно не сказочное Зазеркалье Алисы!" Я поднялась, потянув на себя простынь, и осмотрелась. Естественно передо мной предстала всё та же спальня мужлана. За этим, несомненно, кошерным убранством в голове всплыла и вчерашняя перебранка с Всеславом, и то, что за ней последовало. "Так не спят с женщиной просто потому что женились на ней..." - я скривилась, а следом пришла и другая логичная мысль, - "А как спят с женщиной на которой женились? Ты что замуж выходишь в сотый раз и можешь составить статистическое сравнение разных мужских психотипов в условиях первой брачной ночи, когда в твоей реальности ей могла предшествовать и сотня таких сладких соитий? В этом процессе есть разница? Господи..." - Бо-о-оже... - я схватилась за голову и всадила пальцы между волос с такой силой, что кажется хотела себе скальп содрать. Осмотрелась по сторонам опять, с опаской оценив масштабы поля боя, в ворохе простыней которого и спала. - Мне конец... Я действительно вышла за него замуж... - убито прошептала, а потом спохватилась и посмотрела на руку в поисках того, что вчера так красиво и со всей страстью всадили на мой палец почти силком. Правда следует признать, что и сопротивление действиям Всеслава выглядело с моей стороны, как попытка самодурства. Мало того, как-то вяленько я сопротивлялась, когда он продолжил демонстрировать свою фантазию, о которой надо было ему не пенять. Молчала бы, не вылилось бы в то, что моя память явно с особым садизмом подсовывала слишком ярко. Каждый вдох и выдох, как чёртово музыкальное сопровождение кончины моего здравого рассудка. Я выдохнула и закрыла глаза, чтобы привести мысли в порядок. Очевидно, князь отбыл на работу, а вернее заниматься тем, чем обычно занят - раздавать приказы и казнить неверных. "Ну, и бред же лезет в голову!" - надев сорочку, я даже не успела толком встать ногой на деревянный паркет, как дверь открылась нараспашку и в неё вбежал Ярик. - Матушка!!! - ребенок настолько искренне прокричал, что первой эмоцией естественно стала моя улыбка.