И в то же время она была бы не прочь одернуть его: «Кончай, Джек. Дел у меня по горло. Не могу же я разорваться между гостями и тобой!» Казалось, будто пять сотен пчел жужжали у нее в голове. * * * В ту ночь Оливия долго не могла заснуть. Словно восторженная школьница, она припоминала снова и снова разговор с Крисом – как же она по нему соскучилась! – а когда проснулась, на кухне уже было шумно. Она торопливо вылезла из постели; обычно она вставала очень рано и никак не ожидала, что Энн с Крисом – и все их дети – соберутся завтракать раньше нее. И однако, спустившись на кухню, она обнаружила там всех своих гостей, одетых и причесанных. Оливия была не из тех, кто расхаживает в халате перед людьми, с которыми она, по сути, мало знакома. – О, привет, – сказала она, запахивая халат поплотнее. И не услышала в ответ ни звука. Старшие дети смотрели на нее с нескрываемой враждебностью, которую Оливия кожей чувствовала, и даже маленький Генри помалкивал, сидя на коленях у матери. – Мама, ты не купила «Чириос»? – спросил Кристофер. – Я же говорил тебе, нам нужен «Чириос». – Разве? – Если сын и упоминал об этом, в памяти Оливии ничего подобного не отпечаталось. Крис и Энн переглянулись. – Я съезжу, – вызвалась Энн. – Только объясните, куда ехать. – Нет, – сказал Кристофер. – Я поеду, ты останься. Крис договорить не успел, как слово взяла Оливия: – Нет, поеду я. Всем оставаться на месте. Оливия поднялась к себе, наспех оделась, прихватила куртку и большую черную сумку, миновала кухню почти бегом и поехала в торговый центр «Коттл». День выдался солнечным. И хотелось Оливии лишь одного – поговорить с Джеком. Но она выскочила из дома без сотового! И куда подевались телефоны-автоматы? Она была расстроена и спешила, зная, что дети дома ждут «Чириос». «Джек, Джек, – мысленно звала она. – Помоги мне, Джек». И зачем он покупал ей сотовый, если она забывает брать телефончик с собой? Наконец, отъезжая от магазина с пакетом, набитым «Чириос», она заметила в глубине стоянки телефонную будку; заново припарковавшись, Оливия рванула к будке. Четвертак в кошельке она нашла не сразу, а когда нашла и сунула монету в автомат, гудка в трубке не услышала. Чертов телефон не работал. Оливия была готова разгромить эту будку. На обратном пути ей пришлось держать себя в руках, иначе она бы врезалась в кого-нибудь. Плюхнув бумажный пакет с «Чириос» на кухонный стол, она сказала: – Прошу прощения, но я отлучусь на минутку. Поднялась к себе в комнату и слегка дрожащими пальцами написала Джеку. «Помоги мне, – печатала она. – У меня голова кругом». И вдруг сообразила, что он не сможет ей помочь, не сможет позвонить – они договорились, что не будут разговаривать по телефону, пока она не сообщит Крису… Оливия стерла написанное и начала сначала: «Все в порядке. Только я скучаю по тебе. Будь на связи! – И добавила: – Скоро напишу поподробнее». На кухне ее опять встретили гробовым молчанием. – В чем дело? – поинтересовалась Оливия и услышала раздражение в своем голосе. – Мама, у тебя молока не очень много. Совсем капля. Поэтому молоко отдали Аннабель, а Теодору приходится жевать «Чириос» всухую. – Кристофер стоял, прислонившись к рабочему столу и скрестив ноги. – Ты серьезно? – опешила Оливия. – Что ж, поеду обратно… – Нет, мам, сядь, успокойся. – Кристофер показал на стул, на котором сидел Теодор. – Все нормально. Теодор, уступи бабушке место. Не поднимая глаз, мальчик сполз со стула и остался стоять. Энн сидела спиной к Оливии с маленьким Генри на одном колене и грудной дочкой на руках. – А что насчет остальных? – спросила Оливия. – Что вам дать? Может, тост с маслом? – Все нормально, мам, – повторил Крис. – Я сделаю тосты. Ты садись. Оливия села напротив своей невестки, и та улыбнулась ей своей лицемерной улыбкой. Теодор придвинулся к матери и зашептал ей на ухо. Энн погладила его по руке и негромко сказала: – Знаю, лапа. Но люди живут по-разному. – У тебя проблемы, Теодор? – спросил Крис. За него ответила Энн: – Он просто обратил внимание на бумажный пакет, в котором лежали «Чириос», и удивился, почему Оливия не пользуется многоразовым пакетом. – Энн глянула на Оливию и пожала плечами: – В Нью-Йорке мы пользуемся многоразовыми. Приходим в магазин со своим пакетом. – Потому что так правильно, да? – отреагировала Оливия. – Что ж, молодцы. – Развернувшись на стуле, она открыла нижний ящик кухонной тумбы и выложила на стол многоразовый продуктовый пакет: – Если бы не спешка, я бы взяла с собой этот. – Ой, – сказала Энн. – Теодор, смотри-ка. Мальчик попятился от стола, а затем удалился в кабинет. Энн сунула в руку маленькому Генри колечко «Чириос». Этим утром малыш пребывал в не очень хорошем настроении. – Привет, маленький Генри, – обратилась к нему Оливия. Он даже не посмотрел на нее, но долго разглядывал колечко «Чириос» на ладошке, прежде чем положить в рот. * * * День был ослепительно солнечным, вчерашние тучи развеялись, и солнце просвечивало дом насквозь. Снаружи, за большими окнами гостиной, сиял залив, буйки на сетях, расставленных для лобстеров, лишь слегка покачивались, и к ним подплывало рыбачье судно. Было решено поехать в Национальный парк Рида посмотреть на прибой. – Дети никогда не видели океана. То есть настоящего океана, – сказал Кристофер, – а не ту вонючую лужу, что омывает Нью-Йорк. Хочу, чтобы они увидели побережье штата Мэн. Верно, оно у нас прямо под носом, – он кивнул на окно, за которым сверкал залив, – но я хочу, чтобы они увидели и другие места. – Ну, тогда вперед, – согласилась Оливия. – Придется ехать на двух машинах, – предупредил Крис. – Значит, поедем на двух. – Оливия соскребла со стола недоеденный Теодором тост и бросила в мусорное ведро. Ни разу в жизни Оливия не позволила Кристоферу отправить в помойку добротную еду, но теперь это была не ее забота. Пусть этот противный ребенок всю свою еду выкинет на свалку. Во дворе Кристофер огорошил Оливию вопросом: – Мама, когда ты обзавелась «субару»? – Судя по тону, Крис не слишком обрадовался этому приобретению. За день до приезда гостей Оливия поставила машину в гараж, но после поездки в торговый центр забыла упрятать обратно. – Хм, – ответила она, – мне нужна была новая машина, и я подумала, что старой леди, живущей одной, хороший автомобиль в снегопад не помешает. – Еще вчера могла ли Оливия вообразить, что солжет собственному сыну?! Причем глазом не моргнув. На самом деле машина принадлежала Джеку. И когда «хонде» Оливии потребовались новые тормоза, Джек сказал: «Возьми мою “субару”. У нас на двоих три машины, это неприлично, так что бери “субару”, а мы с тобой будем кататься на моем спортивном автомобиле, потому что я его люблю». – Поверить не могу, ты ездишь на «субару», – не унимался Кристофер. – Да, езжу, – сказала она. – И хватит об этом. Чему Оливия поверить не могла, так это тому, сколько времени у них заняли сборы в дорогу. Кристофер с Энн что-то долго обсуждали в дальнем углу двора, и Оливия то надевала, то снимала темные очки. Наконец Крис вернулся. – Теодор, ты поедешь с мамой. Генри, твое автомобильное кресло мы перенесем в машину бабушки. Несмотря на яркое солнце, Оливия ежилась от холода, пока Крис ставил детское кресло в ее машину, ругаясь из-за того, что ремень безопасности не пристегивался. – Это подержанная машина, Крис, – сказала Оливия. Наконец он закончил с креслом: – Все, можем ехать. – Ты поведешь, – сказала его мать, и он не возражал. * * * Энн сидела на камне с видом на океан, хотя камень наверняка был ледяным – ветер обдувал его, вмиг высушивая влагу, но не нагревал; Кристофер же бегал по пляжу с детьми. Оливия наблюдала за ними с парковки, обхватив себя руками. Через несколько минут она подошла к Энн, та подняла голову, малютка мирно спала у нее на руках. – Привет, Оливия. Оливия раздумывала, как ей быть. Камни широкие, но сидеть на них ей будет неудобно, да и не хотелось. Поэтому она просто стояла рядом с невесткой и молчала. – Как твоя мама, Энн? – спросила она наконец. Энн ответила, но ее слова унесло ветром. – Что? – переспросила Оливия. – Я говорю, она умерла! – прокричала Энн, повернувшись лицом к Оливии. – Умерла? – крикнула в ответ Оливия. – Когда?