– Как тебе Хелен? По-твоему, она хорошо выглядит? – Она прекрасно выглядит, – сказал Боб. – Она всегда прекрасно выглядела. Слегка похудела, но не постарела. – Она похудела, потому что я потолстел, – сказал Джим. – Мило с твоей стороны делать вид, что ты этого не замечаешь. – Ты выглядишь вполне прилично, Джим. – А что с волосами Маргарет? – спросил Джим после паузы. – Уф, – вздохнул Боб. – Говорит, ей надоело возиться с ними, поэтому она постриглась и прекратила краситься, мол, пусть растительность на ее голове будет естественной. Джим взглянул на брата: – Ладно. – И усмехнулся: – А ты думал, я скажу, что она походит на лесбиянку? – Я думал, – честно ответил Боб, – что первым делом, стоит нам остаться наедине, ты точно так и скажешь. – Не-а, ей идет. Да и кому какое дело. Я, знаешь ли, стал характером помягче. А что Сьюзан? – Отлично. Сам увидишь. Выглядит замечательно. Ну, для Сьюзан, то есть. – Поверить не могу, ее полоумный сынок собирается жениться, – сказал Джим. – Он казался практически нормальным, когда приезжал в Нью-Йорк в прошлом году. – Вот видишь, – Боб смотрел в окно на поле с торчавшими из земли камнями, трава ярко зеленела, солнце щедро светило. – Все поправимо, Джимми. – Он повернулся к брату. Джим не сводил глаз с дороги: – Ладно. * * * Хелен устала бродить по улице, останавливаясь у каждой палатки из белой холстины. Палатка за палаткой, битком набитые картинами, акварели вперемешку с масляной живописью. Хелен все эти работы казались ужасной любительщиной, на многих было изображено море, а также белые, обшитые досками дома и закутки во дворах, часто с розовым кустом. – Взгляни-ка, – сказала она Маргарет. – Разве не прелесть? Маргарет кивнула. Хелен беспокоил внешний вид Маргарет. Она и забыла, какая у невестки большая грудь. Огромная, по меркам Хелен. Маргарет надела длинный синий балахон, но грудь все равно выпирала. А ее волосы! Кому только взбредет в голову сделать такую прическу? Обкорнать себя. О боже, думала Хелен, поглядывая на Маргарет сквозь темные очки. О, Бобби, на кого ты променял Пэм! Его первая жена была модницей – чуть-чуть с перебором, на вкус Хелен, – но Боб уже лет десять живет с этой другой женой. И что с этим поделаешь? Ничего. – Эй, привет, привет, – поздоровалась с Маргарет какая-то женщина, на вид ее ровесница, и почти с такой же прической. – А, привет, – ответила Маргарет и разговорилась с женщиной, спросив о ее сестре, дела у которой вроде бы шли на лад, и лишь к концу разговора Маргарет сказала: – Ой, а это моя невестка, Хелен. Хелен протянула руку; женщина, кажется, удивилась, но руку пожала, и на этом они расстались. Ситуация не раз повторилась – люди останавливались, чтобы поговорить с Маргарет. И все были явно рады встрече с ней. Маргарет расспрашивала о детях, работе, чьей-то матери, но она больше не знакомила с ними Хелен, и та просто стояла рядом, изображая заинтересованность. В конце концов, когда Маргарет разговаривала с мужчиной, Хелен сказала: – Привет, я Хелен, невестка Маргарет, – и протянула ему руку, и мужчина – такой полный мужчина – вынул руку из кармана и вяло пожал ладонь Хелен. – Ты очень популярна, – сказала Хелен невестке, когда они зашагали дальше по улице. – Я служу в церкви, – объяснила Маргарет. – Когда мы переехали сюда несколько лет назад, мне крупно повезло найти работу на неполный день в унитарианской церкви. – В какой? – переспросила Маргарет. – Унитарианской. Хелен призадумалась на секунду: – Ладно, но ты все равно популярна. Маргарет глянула на Хелен сквозь темные очки и рассмеялась, и Хелен засмеялась вместе с ней. Они прошли мимо кафе с широко распахнутыми дверьми. Хелен вынула из сумочки соломенную шляпку, свернутую в трубочку, развернула ее и надела. – Ты похожа на туристку, – сказала Маргарет. – А я и есть туристка. Навстречу им шел человек с седой бородой, и Хелен не могла не заметить, что на нем вместо штанов – юбка. Она отвернулась, но затем опять посмотрела на него. Нет, это килт, сообразила она, хотя, пожалуй, коротковатый для килта. Кроме коричневого килта на седобородом были серая футболка и коричневые кроссовки. – Привет, Ферджи, – поздоровалась с ним Маргарет. – Привет, Маргарет, – ответил он. Когда он удалился на достаточное расстояние, Хелен спросила: – Почему он так одевается? – Наверное, ему нравится, – сказала Маргарет. – Я живу в Нью-Йорке пятьдесят лет и никогда не видела, чтобы мужчина разгуливал по улицам в юбке. В килте то есть, – поправилась Хелен. Маргарет посмотрела на невестку, и та подняла указательный палец: – Упс, я кое-что упустила. Был один мужчина, который совершал пробежку по Третьей авеню в черном нижнем белье. Но все-таки не в юбке. – Твоя взяла, – сказала Маргарет. – Насколько я знаю, у нас тут никто не бегает в черном нижнем белье. – К тому же он был старым. Тот тип в черном бельишке, – не унималась Хелен. Маргарет молча шагала вперед. – Было неприятно смотреть на него. Ну, ты понимаешь. Маргарет не ответила, но остановилась у очередной палатки с картинами. Хелен было жарко, не спасала даже шляпка, оберегавшая голову от прямых солнечных лучей; стоя за спиной Маргарет, она сказала: – Я и не знала, что в Мэне бывает так тепло. – Однако бывает. И тут Хелен решила купить какую-нибудь картину. Чтобы Маргарет не подумала, будто она сноб, а может, Маргарет уже считает Хелен снобом. – Погоди, – изящным движением она дотронулась до рукава Маргарет, – дай-ка я взгляну на эти картины. Морские пейзажи в основном, уйма пурпурных волн и пенистых брызг. Хелен выбрала одну картину маслом, маленькую, подвешенную высоко на белой холстине, – скала, а вокруг бушующие волны. – Я ее возьму, – сказала Хелен и достала кредитную карту. Продавец выглядел очень довольным. – Не надо заворачивать, я ее так заберу, – остановила Хелен продавца, уже схватившегося за рулон крафтовой бумаги. С картиной в руках Хелен отступила от прилавка и столкнулась с высокой полной старухой, громко говорившей своему спутнику: – С меня хватит, я сыта по горло этой фигней! Идем, Джек. – Привет, Оливия, – сказала Маргарет. – О, привет, Маргарет, – ответила старуха. И оглядела Хелен с головы до ног сквозь темные очки. О том, что ее разглядывают, Хелен догадалась по тому, как старуха медленно наклоняла голову. – Вы кто? – спросила старуха. – Невестка Маргарет, – ответила Хелен и, поскольку старуха не двигалась с места и молчала, добавила: – Мой муж – брат Боба, мы приехали сюда из Нью-Йорка, отвозили внука в лагерь. – Отлично, – сказала старуха и указала пальцем на картину в руках Хелен: – Поздравляю с приобретением. – Она развернулась, помахала рукой над головой и вместе со своим спутником зашагала прочь. * * * – Она пичкает меня антидепрессантами, – сказал Джим и улыбнулся брату и сестре своей фирменной кривой улыбкой. – Что я могу поделать? – У тебя депрессия, Джимми? – Сьюзан сидела за кухонным столом напротив Джима. Она работала окулистом и на полдня взяла отгул, чтобы повидаться с братьями. Солнце светило за окном, расчерчивая стол желтыми квадратами. – Ну, не сейчас, – рассмеялся Джим. Сьюзан и Боб не смеялись.