Идиотка! Еще раз стукнулась о столешницу. Сотню раз внушала себе, что разговоры между мной и Пашей не будут касаться ничего, кроме того, чей щенок больше, а чей тупее. Даже рану на его руке после укуса бродячей собакой можно обработать молча. Как было сегодня. Но нет. Всё испортил мой некстати открывшийся рот. Еще один глухой удар лбом о стойку. — Да брось, — донесся до уха женский почти всегда флегматичный голос. — Я опоздала всего на десять минут. Это не повод разбивать голову. Либо логичнее было бы разбить мою. Медленно выпрямилась и уперлась ладонями в стойку с нескрываемым раздражением глядя на свою ассистентку, которую наняла еще полгода назад. Она являла собой колючую, ядовитую язву, которую следовало уволить еще в первый день, а еще лучше — вообще не нанимать, но что-то в ней привлекло меня настолько, что я добровольно подписалась не только на ее профессиональные навыки, но и на всё то, что она говорит. Порой это бывают не самые приятные слова и высказывания, но каждое из них — правда чистой воды. — Ты опоздала, — включила строгую начальницу. Тем более, что здесь я и есть начальница. — Я тебе только что об этом сказала, — тонкая бровь изящно показалась над оправой очков. — Ты выходила, что ли? — Тася! — хотела я сказать громко и строго, но вышло так, что гаркнула как ворона из-за пересохшего от нервного напряжения горла. — Я надеваю фартук или нахрен иду? — спросила она равнодушно, выжидающе глядя на меня. — Как ты мне надоела, — вздохнула я обреченно и рухнула на небольшой стул в углу стойки. Оперлась локтями о колени и спрятала лицо в ладонях, продолжая себя ругать за длинный язык, но уже без битья головой и твердую поверхность. При свидетелях это уже походит на диагноз. — Обидно, вообще-то, — ответила девушка насмешливо. — Я к тебе опаздываю изо всех сил, а ты так просто бросаешь в лицо, что я тебе надоела. Я ведь могу и вовремя начать приходить. Рядом послышались приближающиеся шаги. Наступила пауза, во время которой несносная ассистентка решила немного помолчать, видимо, для того, чтобы перевести дыхание и начать свой, как я люблю его называть, приступ внезапной философии на ровном месте и из ничего. В общем-то, часто именно это бывает мне и нужно. На колени легли ладони, что и заставило меня открыть лицо и приглядеться к девушке, дабы узнать, что она задумала. Тася неспешно присела на корточки рядом со мной и заглянула в глаза снизу вверх с неподдельным участием. — Сонь, что у тебя случилось? Опять гоблин приходил? Давай я ему уже сделаю фееричную кастрацию? И себе сделаю приятное, и людям. Нельзя позволить, чтобы такое гуано имело хоть один малюсенький шанс на размножение. — Он тоже приходил, но не нужно ему ничего делать, — отвела взгляд от ее глаз, от которых ничего не спрячешь, и начала молча перебирать браслеты на запястьях, чтобы отвлечь себя от тяжелых мыслей. — Тоже? — донеслось снизу возмущенное. — Кто-то еще приходил трепать тебе нервы? Нам нужно больше секаторов? — Приходил. Но нервы, скорее всего, потрепала я. — Ты? Блин! Знала бы, что здесь может произойти нечто подобное, то пришла бы пораньше. — Тась, не смешно, — буркнула ей. Браслет, который сплел для меня Сема, шуршал перламутровыми бусинами и отвлекал внимание. — Есть один мужчина… — Мне уже нравится. Продолжай, — одобрительно хмыкнула Тася. Подняла на нее строгий взгляд, но ни один мускул на ее красивом лице не дрогнул. Она всё так же смотрела мне прямо в глаза и нетерпеливо подтолкнула. — Ну! Есть один мужчина. Дальше. — Иногда я тебя просто ненавижу, — покачала головой и вновь уставилась на браслеты на своих запястьях. — Чаще всего ненависть гораздо более искренне чувство, чем любовь, — ответила она тут же, не задумываясь. — Ну, так что тот мужчина? Он всё ещё есть или я пошла работать? — Да, есть один мужчина. Мы живем с ним на одной улице. У него есть дочь и такой же щенок, как у меня и… — И? — Тася перестала сидеть на корточках и просто уселась на пол. Сложив свои руки мне на колени, оперлась о них острым подбородком. — Рассказывай. Вижу же, что хочешь рассказать. И ты знаешь, что из меня никто не вытянет всё то, что ты мне говоришь. Так что давай, выговаривайся, Сонь. — И у него умерла жена, — произнесла я вполголоса и прикусила губу, ожидая вердикта от девушки, которая никогда не отличалась особой щепетильностью в отношениях с кем-либо. Иногда мне кажется, что она испытывает особое садистское удовольствие, говоря людям всё, что о них думает — У вас много общего, — произнесла она просто. Как констатацию факта. — И всё? — уставилась в её темные глаза. — Больше ничего не скажешь? — А что еще я могу сказать, если я не знаю, что между вами случилось? Пока я вижу лишь то, что вас связывает достаточно общих факторов. Но вряд ли это повод для волнения. Ведь так? — Не совсем, — снова опустила взгляд на браслеты. — Он сегодня приходил покупать цветы. И я ему их продала. — Я думала, в этом и заключается специфика твоего магазина — продавать цветы всем, кто за ними пришел. Я ошибалась всё это время? — Я тебя сейчас по голове чем-нибудь огрею, — пригрозила ей, пытаясь напустить на лицо суровости, но насмешливый взгляд за линзами очков уничтожал весь мой воинственный настрой еще в зародыше. — Так ты рассказывай без этих драматических пауз, и я перестану выдвигать свои предположения. — Ты в курсе, что из нас двоих я на десять лет старше? — Да? А ты знаешь, что возраст — не признак ума? — ехидно заявила девушка. — Так что тот мужчина? Вся соль истории в том, что он хотел купить цветы и ты ему их продала? — Нет. Он, по-моему, вообще, не хотел их покупать. Либо не планировал их брать в том количестве, в котором я ему их навязала. — Навязала? Это как? — тонкие брови свелись над переносицей. — Я решила, что он берет цветы для покойной жены, чтобы… — шумно вдохнула перед тем, как решится произнести это слово вслух. — …Чтобы унести их на кладбище и дала ему четное количество. Ирисы. Он попросил ирисы. — И? Он был недоволен? Конфликтовал? Или ты как-то еще потрепала ему нервы? — Нет. Он взял эти цветы, я обновила ему повязку на руке, и он ушел. — Угу, — задумчиво кивнула Тася и сняла очки, чтобы сжать кончиками пальцев тонкую переносицу. Зажмурилась, вобрала в легкие побольше воздуха и поинтересовалась. — А как зовут этого мужчину с дочерью, щенком и раненной рукой? — Паша, — выдохнула его имя и насторожилась, увидев легкую, несколько лукавую улыбку на губах девушки. — Чего ты улыбаешься? Я ничего смешного не сказала. — Ну, так и я не смеюсь. — Но ты улыбнулась. — Возможно, — дернула она бровью и вновь вернула очки на переносицу. — Так и в чем проблема-то? Ты продала цветы — он ушел. Обычная купля-продажа. — Нет, — качнула головой. — Он явно не хотел покупать четное количество цветов. Возможно, он вообще собирался ехать на свидание к какой-нибудь девушке, а тут я надавила ему на совесть, бескомпромиссно решив за него, что цветы он может покупать только для покойной жены. — Ты когда отсчитывала ему цветы, так и говорила? — Тася! — возмутилась я и резко встала. Обошла девушку по дуге и вышла из-за стойки, начиная мерить быстрыми шагами бутик. — Просто я понимаю, что я царапнула своими действиями рану, которая, возможно, только-только начала у него заживать. Понимаешь? — Понимаю, — выдохнула она, так и не показавшись из-за стойки. — А тебе не пришло в голову, что, скорее всего, ты задела его рану с той стороны, с которой ее, как раз-таки, и нужно было задеть? Ну, знаешь, чтобы отковырять старую сухую коросту и показать ему же самому, что рана под ней уже начала затягиваться и больше не кровоточит? И это только он боится ее коснуться, думая, что там всё так же болит и кровит. Раз уж мы решили общаться аллегориями… — Как разница, даже если это и так?! — в пылу эмоций взмахнула руками. — Он же не лезет ничего у меня ковырять. — А он хоть в курсе, что у тебя есть что поковырять? — последовал тут же вопрос из-за стойки. Остановилась. Замерла на месте как вкопанная и поднесла к лицу руку с кольцом на безымянном пальце. — Я ему ничего не рассказывала, — произнесла вполголоса. — Напомни мне, кто из нас старше на десять лет? — вырвалось из-за стойки. — Отвали. — Ты с кем тут? — голос гоблина, раздавшийся за спиной, разогнал пульс в висках до уровня отличной слышимости. Отпрянула от тучного мужчины и зашла за стойку, из-за которой уже выглянула Тася, оскалившись в улыбке, прикрываясь которой она обычно плещет куболитры яда на собеседника. — О! Какие люди! Сам гоблин к нам пожаловал! — хлопнула она в ладоши и подперла щеки кулачками, с любопытством глядя на мужчину. — Что? Опять чисто случайно под складками жира нащупал свои яйца и решил их сразу к Соне подкатить, пока они снова не потерялись? — Тася! — шикнула на ассистентку, но она это успешно проигнорировала. Как всегда, впрочем… — Тебя еще не уволили? — отскочил от стен магазина гулкий бас гоблина. — Я еще не все секаторы в тебя воткнула, — повела плечами Тася и достала новенький из них, который был еще в упаковке. — Опробуем? А то я погляжу, задница у тебя уже зажила, раз ты снова решил поискать на нее приключения. — Уволь её, — прорычал недовольно мужчина, и мясистая его рожа стала приобретать пунцовый оттенок. — Напомни мне день, когда твое мнение в моем магазине что-то значило? — рядом с Тасей и я становилась дерзкой девчонкой, не думающей о последствиях сказанных слов. Но, все же внутри себя не забывала трястись от страха, накручивая возможные последствия каждого сказанного из них. — Ты должна мне деньги! — надавил он на последнее и единственное, на что мог надавить.