— Седьмой, — ответил он, заплетающимся языком. Не хило его сморило. — Квартира? — спросил на всякий случай, пока он еще шёл на контакт. — Тридцать семь. Едва различила координаты. Так. Я живу в одиннадцатом доме, значит, придется сначала его закинуть в его дом. Хотела спросить еще про ключ и посоветовать позвонить жене, чтобы встретила, но поняла, что он меня уже не воспринимает. Мужчина просто смотрит себе под ноги и едва держит голову, которую так и клонит в сон, на плечах. Доставлю его до двери квартиры, позвоню в звонок и пусть его кто-нибудь из родных забирает с лестничной площадки. Из подъезда седьмого дома вышла какая-то женщина. Внутренне помолилась о том, чтобы это была не его жена, иначе ему потом придется долго объясняться, кто я такая и какого черта иду с ним под ручку. Либо мне прямо сейчас могут выцарапать глаза ключом. Никакой реакции от женщины не последовало. Даже банального человеческого любопытства. Она молча придержала для нас дверь подъезда открытой и пошла дальше, даже не отреагировав на моё «спасибо». — Этаж какой? — спросила у мужчины, когда мы подошли к лифту. — Четв… — прохрипел он сонно. — Четыре. Нажала нужную кнопку и прислонила вялое туловище к стене лифта. Заглянула в коробку к щенкам, которые с любопытством обнюхивали окружающую обстановку, но трястись так и не перестали. Намерзлись они, всё-таки, неслабо. Подняла взгляд на мужчину и в груди похолодело. До шевеления волос на затылке стало жутко. Снова эти темные глаза, которые были карими, как оказалось при нормальном освещении, смотрели на меня так… мёртво. В его взгляде не было совершенно ничего. Ни эмоций, ни интереса, ни хоть сколько-нибудь любопытства, хотя бы, к щенкам в моих руках. Так смотрят старые забытые игрушки, которых никто не хочет брать в новую жизнь. Так же холодно, отчаянно и бездушно. Он, словно пуст изнутри и нет ничего, что могло бы его наполнить. Лифт издал сигнал о прибытии. Протянула мужчине ладонь, на которую он медленно перевел взгляд, отвлекшись от моего лица. Проигнорировал и попытался своими силами выйти из лифта. Упал. Вобрав в грудь побольше воздуха, чтобы успокоиться и не сорваться на нем, помогла ему встать, то и дело, останавливая закрытие створок лифта. Я бы, конечно, покаталась в нем, но не с такой компанией. Тридцать седьмая квартира оказалась справа от лифта. Волоча на себе почти спящего мужчину, подошла к двери и позвонила в замок, надеясь на то, что в десятом часу в этом доме еще никто не спит. Снова начала мысленно молиться о том, чтобы его жена не убила меня сразу и позволила хоть немного объясниться. Заскрежетал замок, дверь медленно открылась и у порога нас встретила девочка лет десяти. Её светлые глаза смотрели почти так же тухло, что и глаза того мужчины, что я держала в вертикальном состоянии. — Вы кто? — бросила она мне со злостью в голосе. — Я… — постаралась улыбаться девочке. — Я никто. Ты его знаешь? Просто он сказал, что живет здесь. — Это мой папа, — хмуро отозвалась девочка. — Катюш, — промямлил мужчина и подался вперед, вваливаясь в квартиру. Потянул меня на себя, но в самый последний момент, перед тем, как мне упасть вместе с мужчиной, я успела выставить вперед ногу и удержаться от падения. Вот только щенки выпали из коробки и жалобно заскулили. — Ой-ой, мои хорошие! — спохватилась я и села на корточки, чтобы аккуратно вернуть их в коробку и тысячу раз извиниться. — Простите меня, простите! Пока я бережно укладывала в коробку одного щенка, другого подхватила девочка. — Это ваши? — её тон заметно потеплел. В глазах появился радостный огонёк. Она бережно держала щенка в ладонях и даже потерлась об его нос своим немного вздернутым носиком. — Я их только что на улице нашла, — ответила ей честно и выпрямилась рядом с ней. — Хочу пристроить в добрые руки. Может, кому-нибудь будут нужны. Может, одного себе оставлю. — А можно мне одного взять? — с надеждой заглянула она мне в глаза. — Ну-у… — протянула я. — Если твои родители не будут против, то, конечно, можно. — Мама умерла, а папе всё равно, — произнесла девочка буднично и прижала щенка к щеке. «Мама умерла…» Внутри меня что-то оборвалось. Словно упало в пропасть и провалилось под толстый лёд. Горло перехватило огромным острым комком сдерживаемых эмоций. Бросила взгляд на мужчину, который, держась за стены прихожей, уходил прочь. Вероятно, в свою комнату, а, может, и в ванную — проблеваться. «Мама умерла…» Поэтому он напился? Поэтому на его лице нет никаких эмоций? А кольцо? Перевела взгляд на свою руку и поняла его. — Можно? — напомнила о себе девочка. Её голубые глаза горели счастьем. На губах играла самая настоящая улыбка. — Конечно, можно, — улыбнулась ей в ответ, стараясь не позволить слезе пролиться. — А как вы их назвали? — спросила она и заглянула в коробку ко второму щенку. — А у этого ушки черные, а у моего — белые. — Фантик и Мультик, — выдала ей одну из версий их имен, которые придумала, пока несла на себе ее отца. — Смешно, — хихикнула она. — А кто из них Мультик? — Тот, у которого белые ушки. — Можно я тоже буду называть своего щеночка Мультиком? — Конечно, можно, — кивнула одобрительно. — Это же теперь твой щеночек. — Спасибо! — почти подпрыгнула на месте девочка и крепче прижала к себе своего нового друга. — Мультик. — А у меня останется Фантик, значит, — резюмировала я и погладила щенка по мягкой шерстке. — Только он грязный. Ты его помой и покорми молоком. Я со своим то же само сделаю. — Хорошо. Обязательно, — не сводила взгляд со своего щенка девочка. Я ей уже была неинтересна. — Ну, пока, — махнула ей рукой и стала медленно отступать к лифту. — До свидания, — крикнула она мне в ответ, но дверь закрывать не спешила, словно давала братьям возможность попрощаться друг с другом. Остановилась у лифта, чувствуя в груди невероятную тяжесть. Хотелось расплакаться. Лечь на пол прямо здесь в подъезде и рыдать. Отдать ей второго щенка и продолжить рыдать. — Меня, Соня зовут, — произнесла, улыбнувшись. — А меня Катя, — тут же поддержала девочка. — А с ним надо гулять? — Наверное, да, — пожала я неопределенно плечами. — Чтобы приучился делать свои дела на улице, а не в квартире.