– Я хочу отправить миссис Майлз под суд за нападение! Старая стерва! – завизжала она и снова разразилась истерическими рыданиями. – Как только мистер Литтлджон ушел, она вызвала меня наверх, заломила мне руку за спину и вынудила пересказать нашу с ним беседу, а потом избила. Я заставлю ее поплатиться… Что теперь делать? Она меня прогнала, я не смею вернуться домой. Там мне устроят новую взбучку. Отец поколотит меня за то, что потеряла работу. Литтлджон поспешно вышел, предоставив Хауорту разбираться с девушкой и ее обидами, пока холостяк Росс смущенно жался в сторонке. Миссис Майлз ждала инспектора за столиком, накрытым к вечернему чаю. Она наполнила чашки и предложила гостю располагаться поудобнее. – Наверное, вам любопытно, зачем я снова попросила вас о встрече, инспектор. – Хозяйка откинулась на спинку кресла. – Что ж, дело касается давнего убийства, как вы, наверное, догадались, а также смерти того мошенника, Трехпалого. В последние несколько дней события развиваются слишком быстро, моя старая голова идет кругом. Мне в моем возрасте хочется покоя. Я устала, и новые встряски мне уже не по силам. Я хочу снять груз с души и мирно жить дальше. Литтлджон достал блокнот и карандаш. – Вы владеете стенографией, инспектор? – К сожалению, нет, мадам. – Тогда вначале выслушайте меня. Я только устану и издергаюсь, если вы будете отвлекаться, царапать в своем блокноте и заставлять меня говорить медленно. Мне этого не выдержать. Можете сделать пару мелких заметок, если хотите, но придите потом ко мне с полной записью и я подпишу свои показания. Да, так будет лучше. Отметьте кое-что по ходу, но, пожалуйста, будьте снисходительны ко мне и моим слабостям. – Хорошо, мадам. Думаю, я должен вас предупредить, что оставляю за собой право записать любые ваши слова. В дальнейшем они могут быть использованы в качестве доказательства в суде. – Ладно, ладно. Давайте покончим с предисловием и перейдем к сути. Вы сегодня расспрашивали мою служанку и получили от нее кое-какие сведения о моих передвижениях в день смерти Трехпалого. Вам известно, что я сходила вниз, верно? Несомненно, вы сложили два и два и пришли к выводу, что я спустилась в подвал, добавила яд в бутылку с ромом, впустила Трехпалого, дала ему выпивку и отправила на верную смерть. Вы ведь так и решили, не правда ли? Пожилая дама усмехнулась, ее высохшее лицо походило на обтянутый кожей череп. – Это ваше предположение, а не мое, миссис Майлз. – Не надо со мной лукавить, молодой человек! Вы так думали, а может, навоображали еще больше. И только со слов глупой, помешанной на мужчинах потаскушки, кухонной служанки! Что ж, вы ошибаетесь. Я в состоянии спуститься на первый этаж, а затем подняться наверх в спальню, но лестница в подвал слишком крутая, мне ее не осилить. Я не смогла бы вернуться потом к себе в комнату: сердце не выдержало бы – слишком слабое. Я действительно отослала слуг и сошла вниз, однако по другой причине… – Миссис Майлз говорила быстро, щеки ее горели, и ей пришлось прерваться, чтобы перевести дыхание. – Эти двое, служанка и экономка, обкрадывают меня. Я кое-что заподозрила. Они считали, будто я не в силах одолеть лестницу, и можно тащить все, что плохо лежит. Один Бог знает, сколько статуэток, картин и миниатюр исчезло без следа. В этом я и хотела убедиться, когда спускалась вниз. Итак, Мириам я вышвырнула, а теперь ищу себе новую экономку. Как только я ее найду, миссис Кейси покинет этот дом, но прежде вернет все, что украла! А эта маленькая дрянь Мириам еще меня попомнит, так и знайте. Наверное, у нее уже большой синяк под глазом. Я не удержалась и всыпала ей. – Старуха засмеялась, отхлебнула чаю и протянула инспектору сигареты. – Но это еще не вся история. Вы, полицейские, послали кого-то ко мне в погреб под видом газовщика, и он отлил немного моего лучшего рома из бутылок. Славную шутку вы сыграли с беспомощной старухой. Не представляю, как вы можете сидеть тут, дымить моей сигаретой и смотреть мне в лицо! Очевидно, вы собираетесь доказать, что ром, убивший Трехпалого, и мой – одной марки. В наши дни такой ром большая редкость. Нынешние сорта уже не те, что прежде. Дешевая подделка. Что ж, я вас прощаю, ведь вы лишь исполняете свой долг. Но и это не все. Я скажу вам нечто удивительное. Мой ром такой же, как тот, что отправил Трехпалого в могилу, – вероятно, вы это скоро обнаружите. Литтлджон улыбнулся: – Вы правы, миссис Майлз. Мы это уже установили. – Быстро же вы работаете. Вот почему я хочу рассказать вам свою историю и жить дальше. Надеюсь, тогда меня оставят в покое. Терпеть не могу, когда вокруг кто-то вертится и задает вопросы, – это невыносимо. Но скажите мне еще кое-что. Ваш газовщик наведался к сэру Калебу проверить его счетчик, а заодно обыскать винный погреб, как у меня? – Да. – Тогда вы, видимо, нашли и у него ром той же марки. Нечего разыгрывать удивление… Он купил часть наших запасов рома, черт бы его побрал! А еще кларет и рейнвейн, когда мы продали дом. Хейторнтуэйт действовал через посредника, как вы можете догадаться. Я бы скорее вылила весь ром в канаву, чем позволила хоть капле драгоценного напитка попасть в грубую глотку этого мужлана. Да он не отличит вино «Либфраумильх» от пива милк-стаут! Но довольно о нем. – Миссис Майлз поднялась с кресла, достала из ящика комода полевой бинокль и приблизилась к окну. Уже спускались сумерки, но вдали отчетливо виднелись болота, по краю которых тонкой каймой вилась дорога. – Подойдите сюда. – Она передала бинокль Литтлджону и указала на темное пятно на дороге – силуэт дома, возвышавшегося над болотами. – Видите тот дом? Знаете, что это? – Да, думаю, знаю, миссис Майлз. Я был там на днях. Это Спенклаф-Холл. – Верно. Там Трехпалый получил свой ром, инспектор. Я заметила, как он выходил оттуда утром в день своей смерти. Я провела у окна много дней, наблюдая за болотами и дорогой. Помню, как вы и ваши люди толпились вокруг останков Сайкса. Я двадцать лет следила за пустошью, где его зарыли. Я знала, что он там, и, когда волонтеры откопали его, можно сказать, прямо у меня на глазах, поняла, что скоро избавлюсь от груза на своей совести. Так и должно было случиться. Ведь убийство не скроешь, верно? Правда всегда выходит наружу. Она вернулась к своему креслу и тяжело опустилась в него. Литтлджона поразило не только неожиданное, как взрыв бомбы, признание миссис Майлз, но и ее равнодушный будничный тон. – Наверное, вы считаете меня бесчувственной, инспектор, раз я с такой легкостью говорю об этом. Поверьте, это не так. Но когда доживете до моих лет и вынесете все, что выпало на мою долю, вас не так-то легко будет задеть за живое. Я не убивала Сайкса, но знаю, кто это сделал… и кто застрелил его дружка Трикетта. Сайкса убили хладнокровно. Трикетта застрелил мой верный слуга, ныне покойный, Буллер, егерь. Он пытался защитить меня. А Сайкса прикончил Хейторнтуэйт. Ну вот, теперь вы знаете… Литтлджон быстро записал признание миссис Майлз в блокнот, опасаясь упустить хотя бы одно ее слово. Пожилая дама решила, что разговор окончен, и принялась собирать на поднос чайные приборы, чтобы экономка унесла их. – Это еще не все, миссис Майлз? – Разумеется, нет, но этого достаточно, инспектор. – А вы не могли бы рассказать подробнее? Я хочу знать, как все случилось. – Я очень устала, и мне пора отправляться ко сну. Я уделю вам еще пять минут, но затем вам придется уйти. И считайте, вам повезло, раз вы услышали эту историю, ведь я могла умереть, так и не рассказав ее… Это напомнило мне одну пьесу времен моей молодости… «Ист-Линн», но давайте продолжим. В день убийства я ездила к Элверам в Уотерфолд. Они предложили поохотиться, и я захватила с собой ружье. Домой возвращалась по дороге, которую вы видели из окна, – ехала одна в машине, и до «Лошади и жокея» добралась уже в сумерках. Паб был полон. В тот день Хейторнтуэйт устроил охоту на куропаток, и загонщики и праздные гуляки продолжили веселье за выпивкой. Я проехала мимо и вскоре поравнялась с автомобилем. Он стоял на обочине, повернутый в сторону Хаттеруорта. Я миновала его и успела отъехать немного вперед, прежде чем сообразила, что это машина Хейторнтуэйта. Я свернула к обочине, вышла из автомобиля и зашагала назад. Решила сказать пару слов Калебу. Я говорила вам, если помните, что думала привлечь его к суду за нарушение патентных прав. Это я и собиралась сообщить ему. Я была в воинственном настроении и рвалась в бой. Миссис Майлз едва ли не со смаком облизнула сухие губы и, помолчав, продолжила: – В машине никого не оказалось, и я двинулась через пустошь, оглядываясь по сторонам в поисках Хейторнтуэйта. Я не успела пройти и трех шагов по торфу, как прогремел выстрел. Как вы наверняка слышали, было слишком темно, чтобы стрелять по куропаткам. Я подумала, что произошел несчастный случай, и побежала в ту сторону, откуда раздался выстрел. Когда я приблизилась к месту трагедии, с земли поднялся мужчина. Наверное, он сидел на корточках возле трупа. Это был Хейторнтуэйт. Его фигуру я узнала бы из тысячи. Он бросился к машине, и, прежде чем я решила, как поступить дальше, взревел мотор, и автомобиль унесся в сторону Хаттеруорта. «Наконец-то я тебя поймала, мой красавчик», – подумала я и кинулась туда, где он опускался на корточки. Там лежал Сайкс, мертвый, распростертый на земле, его кровь заливала кусты черники. – Рот старой дамы скривился, словно ужасная картина вновь ожила в ее памяти. – Но кое-кто другой тоже слышал выстрел. Со стороны пустоши появился Джереми Трикетт, смертельно пьяный, с ружьем под мышкой. Он едва держался на ногах. Трикетт постоял минуту, разглядывая труп в угасающем свете дня, а затем напустился на меня с яростной бранью. При мне не было оружия, но он, видимо, решил, что дробовик Сайкса, лежавший на земле, принадлежит мне. «Ну что, расправилась с ним наконец, стерва? – прорычал он. – Но тебе это с рук не сойдет. Инок был моим другом, и, видит Бог, я заставлю тебя поплатиться». Он вскинул ружье – наверное, собирался под прицелом отправить меня в тюрьму. Мне не понравился его взгляд. Я понятия не имела, что ружье у него не заряжено, как выяснилось впоследствии. «Послушай, Трикетт, – сказала я. – Не я его убила. Он был уже мертв, когда я его нашла. Но я знаю, кто это сделал». Джереми был слишком пьян, чтобы прислушаться к голосу рассудка, и ткнул дулом мне в грудь. Я не собиралась молча терпеть. Ухватилась за ружье и рванула стволы в сторону. Какое-то время мы боролись, но тут появилось третье действующее лицо. Трикетт оттолкнул меня и снова вскинул дробовик. Раздался выстрел, и Джереми свалился как кегля. Выстрелил Буллер, мой старый егерь. Литтлджон не проронил ни слова, лишь внимательно слушал. Воображение нарисовало ему страшную сцену на болотах в сгущающихся сумерках. Миссис Майлз плеснула в чашку холодного чая и смочила губы. – Мы в ужасе смотрели друг на друга. Я рассказала Буллеру о том, что произошло. Вначале мы хотели сходить за помощью и объяснить все полиции, но потом поняли, чем это обернется. Судя по всему, Сайкс шантажировал Хейторнтуэйта, и тот решил покончить со всем разом: встретился с ним один на один и убил. Эти двое вместе с Трикеттом считались моими врагами. Сказать по правде, я не скрывала своих чувств: о наших распрях знали все в городе. Как бы я смогла оправдаться, если бы меня обвинили в преступлении? Хейторнтуэйт стал бы все отрицать и уверять, будто я пытаюсь свалить вину на него. Вдобавок Буллер, хоть и появился вовремя, застрелил Трикетта без достаточных оснований. Даже если бы полиция поверила его словам, он избежал бы виселицы, но сел в тюрьму за непредумышленное убийство. Казалось, прошли долгие часы, прежде чем мы сообразили, как поступить дальше, хотя на самом деле все решилось за считаные минуты. Меня внезапно озарило. В городе только и говорили, что о ссоре Трикетта с Сайксом. Буллер пришел из «Лошади и жокея» и рассказал, что бывшие приятели там шумно повздорили. Вот я и подумала: если закопать одного из них, его заподозрят в убийстве и решат, что он сбежал. Я поделилась своим планом с Буллером, и тот меня поддержал. В багажнике моей машины лежала маленькая лопата: ей обычно пользовался Мики. Он увлекался древностями и любил бродить по болотам в поисках кремневых орудий каменного века. Буллер начал рыть могилу в темноте… Миссис Майлз подняла голову, взгляд ее застыл, словно она переживала вновь события той ужасной ночи. Уже стемнело, и пейзаж за окном исчез, будто стекло закрыли темно-синим занавесом. Из огня на каменную плиту перед камином выскочил тлеющий уголек. – Задерните шторы и включите свет! – приказала дама, и Литтлджон молча повиновался. – За полчаса мы зарыли тело Сайкса. Трикетта не тронули. У меня был карманный фонарик. Мы приглушили свет, оставив лишь тончайший лучик, и тщательно уничтожили свои следы, затем стерли отпечатки моих пальцев с ружья Трикетта. Конечно, вы со своими современными методами разобрались бы во всем, но дело вел Пикерсгилл, а он не слишком умен. Слава богу, Пикерсгилл не привел на место убийства своего тестя, инспектора Энтуистла. Тот въедливый и зоркий, все подмечает. Мы зарыли тело Сайкса под старым кустом утесника, на глубине около ярда. С тех пор я наблюдала за этим кустом: сначала из Ботли-Холла, потом отсюда. Когда осенью он сбрасывал листву и цветы, я дрожала от страха: а что, если дождями размоет почву и моя тайна раскроется? Но наступала весна, куст снова покрывался зеленью и цветами, набрасывая покров на мертвеца. Так прошло более двадцати лет. Я рада, что все закончилось. Я устала… Литтлджон оказался в затруднении. Пожилая дама выглядела измученной, но, принимая во внимание ее возраст, было бы непростительно откладывать официальное оформление показаний до утра. Подобные заявления следовало немедленно изложить письменно и подписать. – Если я коротко изложу все, что вы мне сейчас рассказали, вы подпишете показания сегодня же вечером, миссис Майлз? – спросил он осторожно. – Да. Только сделайте это внизу, в столовой. Миссис Кейси найдет для вас ручку и бумагу. Я просто умираю от усталости. Полежу пока в постели, там все и подпишу. Имейте в виду: я надеюсь, что вы доставите мое заявление в дом Хейторнтуэйта. Бедному Буллеру, упокой Господь его душу, уже безразлично. Он так и не оправился после той ночи. Начал пить, чтобы все забыть, и выпивка свела его в могилу. Престарелая дама вызвала звонком миссис Кейси и, когда грозная женщина появилась, приказала ей выдать инспектору все необходимое для письма. Литтлджон последовал за экономкой вниз по темной лестнице, которая, казалось, вела в саму преисподнюю. Оставшись одна, миссис Майлз поднялась с кресла и усталой шаткой походкой побрела в другой конец душной комнаты. Она улыбнулась фотографиям мужа и сыновей, задержалась перед картиной с изображением болот, которой так восторгался Литтлджон, потом вернулась к своему креслу, немного посидела и, наконец, приняла решение. Миссис Майлз вынула из кармана ключ, отперла ящик стола, взяла карандаш, набросала короткую записку, сложила ее и подсунула под розовую тесемку перевязанной пачки бумаг с надписью «Завещание», хранившейся в том же ящике. Затем достала большую коробочку для пилюль с аптечным ярлыком и припиской, сделанной ее собственной рукой: «Капсулы для усыпления собак». Ох, старость, старость, подумалось ей. Кокер-спаниели, сеттеры, фокстерьер и бобтейл… Все они нашли избавление от изнурения и дряхлости в этой коробке. А теперь настал черед их хозяйки. Миссис Майлз взяла две капсулы и проглотила, запив холодным чаем, сложила руки на коленях и закрыла глаза… Глава 17. Военный совет Их саван – кровавая глина, Их могилы – кусты да трава… Будь проклят ты, жестокий лорд, Злодей, проливший кровь![26] Падал снег, когда Литтлджон, Хауорт и Росс вернулись в полицейский участок после короткого расследования смерти миссис Майлз. Престарелая женщина, очевидно, устала от безрадостного существования, ее тревожили последствия сделанного признания, быстрая череда недавних происшествий явилась для нее слишком сильным потрясением. Она приняла дозу синильной кислоты, которую, вероятно, держала для подобного случая. Теперь ее мертвое тело ожидало дознания. Миссис Майлз стала еще одной жертвой, а ее смерть – очередным звеном в цепи ужасных событий, начало которым положило преступление Хейторнтуэйта. – Мы должны работать быстро. – Хауорт прошел в комнату для регистрации задержанных, отряхнул снег с пальто и смахнул со шляпы капли воды в камин. Он все еще немного прихрамывал, но носил теперь на больной ноге ботинок, разрезанный поверху до самого носка. Росс не сразу снял пальто, а постоял в задумчивости на коврике перед камином, заложив большие пальцы в карманы. На лице его читалось уныние. Трубка Литтлджона шипела от тающего снега. Щеки порозовели, нос покраснел. Шляпа сползла на затылок. Он снял пальто и шляпу, энергично отряхнул их в коридоре и повесил на крючок за дверью. – Нам нужно добыть хоть что-то перед дознанием, Литтлджон. – Хауорт закурил, затянулся и выпустил из ноздрей дым. – Вы у нас главный свидетель, и, прежде чем станет известно, что самоубийство миссис Майлз произошло после вашего визита, мы должны найти способ прижать Хейторнтуэйта к стенке. Если ваши показания перед коронерским судом получат огласку, а это неизбежно случится, миссис Майлз обвинят в убийстве. Весь город уже знает, зачем вы здесь, Литтлджон, и люди станут говорить, будто она выбрала самый простой путь избежать ареста. Мы не хотим, чтобы так получилось. Это будет несправедливо по отношению к старой женщине и, что еще важнее, помешает нам затянуть петлю на шее Хейторнтуэйта. – Да, – произнес Росс. – Но как нам добраться до него? Инспектор Литтлджон был с нею наедине, когда она призналась. Миссис Майлз не подписала показания, и опытный адвокат легко опровергнет ее обвинения, назвав их бреднями выжившей из ума старухи. А свидетельство полицейского, даже самого уважаемого и достойного, при отсутствии иных доказательств едва ли убедит суд. В общем, дела наши плохи, если мы не сумеем добиться признания от сэра Калеба. Литтлджон, в самом благодушном настроении как ни в чем не бывало попыхивая трубкой, заметил: – К этому мы и стремимся, Росс, но нам лучше успокоиться и пошевелить мозгами, поискать способ добиться своего. Я верю, что миссис Майлз сказала правду. Она была женщиной острого ума и находилась в здравом рассудке, несмотря на возраст. Я готов поставить на кон свою репутацию: она не лгала. Теперь нам предстоит решить, подступиться ли к Хейторнтуэйту с тем, что нам известно о его встрече с Трехпалым и об убийстве Сайкса, или продолжать поиски свидетеля, который видел бродягу возле дома сэра Калеба. Открылась входная дверь, в здание ворвался морозный восточный ветер и пронесся по комнатам, словно гонимый признак. Из коридора донеслись шаги, потом ворчание и пыхтение, и в комнату вошел отставной инспектор Энтуистл. Его седую бороду запорошил снег, дыхание сбилось, стало частым. На лице проступил румянец, но губы посинели от холода. Он немного постоял, чтобы отдышаться, потом снял шляпу, смахнул с нее снег, расстегнул пальто и, не снимая его, встряхнулся по-собачьи, отчего мелкие брызги полетели на пол. Затем размотал толстый шерстяной шарф, защищавший горло и уши, и улыбнулся полицейским. – Добрый вечер, – произнес он, прежде чем сесть на ближайший стул. Хауорт поспешно подскочил к шкафу, плеснул в стакан немного бренди и протянул гостю. – Вот, выпейте, инспектор, – предложил он. – Угораздило же вас выбраться из дому в такую погоду. Давайте-ка мы перейдем ко мне в кабинет. Там уютнее, и мы наконец прогреем как следует замерзшие кости. – Я не смог усидеть дома сегодня, – сказал Энтуистл, когда они перебрались в комнату поменьше. – Я только сейчас услышал о миссис Майлз и почувствовал, что должен прийти обсудить это с вами. Чарли с женой отправился в кино, так что я улизнул без помех. Не знаю, что скажет моя дочь, когда вернется и не найдет меня в теплой гостиной у камина, но я подумал, что мог бы немного помочь. Понимаете, я ведь хорошо знал миссис Майлз. Мы выросли вместе, так что знакомы всю жизнь, с самого детства. Я родом из той деревни, где она жила. Ее отец был местным сквайром. Старик не стал рассказывать, что еще молодым констеблем влюбился в дочь хозяина поместья. Он помнил, как в школьные годы они вместе искали птичьи гнезда и собирали чернику на болотах. Энтуистл прекрасно понимал: различие в их положении слишком велико, чтобы он мог на что-то надеяться, – и все же эта девушка была его первой любовью. Всякий раз, встречая ее где-нибудь на дороге (а она великолепно смотрелась в седле и была отважной наездницей), он останавливался переброситься с ней парой слов. Когда же подруга его юности стала миссис Майлз и переехала в Хаттеруорт, куда позднее перебрался и Энтуистл, получив повышение и заняв пост шефа местной полиции, они возобновили былую дружбу. Инспектор с затаенной радостью наблюдал за счастливой семейной жизнью миссис Майлз, видел, как растут ее чудесные сыновья, как процветает завод мужа, потому что все эти годы желал ей только добра. Вскоре на миссис Майлз посыпались несчастья: она лишилась состояния, потеряла обоих сыновей, а затем и завод. Для Энтуистла это стало жестоким ударом. Вмешаться он не мог, так что ему оставалось лишь беспомощно смотреть, как рушится ее жизнь. Последние двадцать лет миссис Майлз жила в затворничестве за чертой города. Каждое Рождество Энтуистл приходил поздравить ее с праздником, приносил яйца из собственного курятника и всякий раз замечал, что она дряхлеет, но смелый дух не сломлен, а воля так же тверда. Миссис Майлз оставалась самым старым и близким его другом, единственным уцелевшим осколком прежнего, более счастливого мира, который он когда-то знал. Услышав о ее ужасной смерти, Энтуистл решил добраться до правды, выяснить причины трагедии и очистить имя миссис Майлз от любого темного пятна. – Я подумал, что мог бы помочь, – повторил он и жалобно взглянул на трех своих собеседников. В глазах его читались десятки безмолвных вопросов. – Спасибо, что взяли на себя труд прийти сюда, инспектор, – отозвался Хауорт. – Мы как раз собирались провести совещание по данному делу, и вы могли бы к нам присоединиться. Не сомневаюсь: ваш опыт и знание предыстории нынешних событий для нас бесценны. Наверное, вы еще не слышали – пока это известно лишь нам троим, – но смерть миссис Майлз тесно связана с преступлением двадцатилетней давности: с убийством Сайкса и Трикетта. – Я подозревал нечто подобное, но буду рад, если объясните подробнее. – Я предлагаю, чтобы Литтлджон, который занимался расследованием и оказался на месте происшествия, обрисовал нам вкратце цепь событий вплоть до сегодняшнего дня. Его рассказ поможет нам собраться с мыслями, а заодно прояснит для вас картину случившегося. Литтлджон все больше восхищался Хауортом. С престарелым полицейским, давно ушедшим на покой, суперинтендант обращался безупречно вежливо и уважительно. Хауорт знал, с кем имеет дело. Старый Энтуистл был далеко не глуп: сохранил живой острый ум, а вдобавок обладал богатым опытом и знанием местной жизни. Такой человек мог стать бесценным союзником в предстоящей схватке с сэром Калебом. Инспектор Скотленд-Ярда начал свой рассказ: – В действительности история эта началась со смерти мужа миссис Майлз. Вдове пришлось взять на себя управление заводом, чтобы сохранить семейное предприятие, пока сыновья не подрастут. Тогда-то Калеб Хейторнтуэйт и стал управляющим. Повышение вскружило ему голову. Вскоре он вообразил себя главной фигурой, на которой держится завод, и самонадеянно сделал предложение миссис Майлз, однако получил решительный отказ.