– Что? – будто не веря своим ушам, протянул Браун. И Кристиан был готов присоединиться к нему. Какой отменный цинизм. – Анне нужно время, чтобы встать на ноги, и сейчас лишние траты могут уничтожить ее. Но я сделаю все возможное, чтобы сколотить для нее состояние. И вот тогда, господин Браун, снова наступит время для бриллиантовых запонок. Наступила оглушительная тишина, которая длилась так долго, что Кристиан успел вволю поиронизировать над собой. Как он умудрился поставить рядом слова «наивность» и «Лоттар»? – Забавно, что вы заговорили об этих запонках, – наконец обронил Конрад Браун, – ведь я получил их от Абельхарда Гё. – К-ха! Резкий звук, вырвавшийся из горла Лоттар, походил на смесь выстрела и смеха. – Так мы с вами, стало быть, оба исполняем духовное завещание господина Гё, – живо произнесла она. – Вы заботитесь о том, чтобы Анна была счастлива, а я – чтобы она не умерла с голода. Господин Гё действительно любил дочь. – Он просто боялся, что Анна доверится какому-нибудь проходимцу. – Поэтому позаботился о том, чтобы выбрать для нее проходимца лично? О, это вполне в его духе. У меня только один вопрос: почему вы не оставили ее после похорон? – Старик Гё был довольно щедр, а Анна – красивая женщина. Ну а теперь, госпожа Лоттар, вы и вовсе открыли для меня чарующие перспективы. – Чарующие перспективы, – эхом повторила Лоттар. – Прекрасно. Я рада, что мы понимаем друг друга. – Не совсем, – с неожиданной для такого изнеженного юноши жесткостью ответил Конрад Браун, – мне сложно понять вас, Эльза Лоттар. Вас едва не сожгли заживо, ваша спина обезображена, а сами вы вынуждены искать защиты от братьев Гё у этого мерзавца Эрре. Слухи о вас множатся с невероятной скоростью, и я не удивлюсь, если однажды Берта Эрре подсыплет вам крысиного яда в чай. У вас нет семьи, нет положения в обществе, нет дома. Но вы так высоко задираете свой нос, как будто носите на голове корону. – Когда нечего терять, тогда нечего и бояться, – просто произнесла Лоттар. – Я думаю, что мы с вами одного поля ягоды, – рассмеялся Конрад Браун. – Между прочим, – сказал Кристиан по дороге к мэтру Шварцу, – Конрад Браун совершенно прав. Вам нужен дом. – Для начала хорошо бы найти такого начальника, который бы не подслушивал у замочной скважины, – отозвалась она невозмутимо. Хауслер и Аккерман, тихие и мирные, молча подписали все бумаги, которые перед ними положили. – Безобразие, – осудил их мэтр Шварц, – нельзя так безропотно ставить свои подписи. Вы должны были внимательно все прочитать. – Они просто не хотят лишний раз сердить госпожу Лоттар, – с усмешкой произнес Кристиан. Лоттар в молчаливом изумлении подняла брови. Мэтр Шварц крякнул. – Человека, который составил эти учредительные документы, следует бояться, – проскрипел он. – Вы же сказали, что все утро провели, исправляя мои ошибки, – растерянно произнесла Лоттар. – Да, но я никогда не видел никого столь же въедливого. Вы исписали втрое больше листов, чем того требовалось. Лоттар вспыхнула, но промолчала. В паре Аккерман и Хауслер бывший семинарист исполнял роль администратора при капризном гении. И Лоттар тут же бестрепетно свалила на Аккермана все хлопоты, связанные с созданием опытного образца и переоборудованием здания под фабрику. Сама она совсем скоро приобрела у подрядчиков вполне заслуженную репутацию невыносимой склочницы. Лоттар столь придирчиво вникала во все мелочи, что стала притчей во языцех. Кристиан же держался от фабрики подальше, а на все расспросы отвечал, что Лоттар вольна поступать со своими деньгами как ей вздумается. Хочется ей строить фабрику – так его это вовсе не касается. Новость о том, что эта девица замыслила нечто столь несусветное, со скоростью вихря облетела город, и даже слухи об их порочной связи с Кристианом отошли на второй план. Всех больше интересовало, в своем ли Лоттар уме. Со стороны казалось, что Кристиан с ней вовсе не видится: ни разу за последующий месяц Лоттар не прошла через его приемную. Отчитывалась о делах фабрики в комнатке между их кабинетами, а в компании работала исключительно с Дитмаром Лонге. Удивительно, но этот упрямый старик, который начинал еще с отцом Кристиана и который принял Лоттар крайне неприветливо, постепенно сменил гнев на милость. Он тоже обожал замыкать на себе все потоки информации, умел складывать в единую картину множество мелких новостей, и они с Лоттар легко понимали друг друга. Вскоре Кристиан увеличил их бюджет на инвестиции и даже предложил еще несколько служащих. Но Лонге сварливо отказался, попросив вместо этого больше денег на оплату информаторов. Кристиан не возражал – ему тоже нравилось знать, что происходит в городе. Меж тем Ганс нашел Адель в небольшом, но уютном особняке на самой окраине города, где та вела тихий и замкнутый образ жизни. Слежка за ней не принесла ничего интересного. Так миновал сентябрь, а в начале октября Кристиана разбудил Мориц в тот особенно темный час, который предшествовал рассвету. – Мальчишка от Гарреля, – встревоженно сказал камердинер, – говорит, что в вашем пансионате случился пожар. – Кто-нибудь пострадал? – быстро спросил Кристиан, стремительно натягивая поданную Морицем рубашку. – Как не пострадать! Четыре этажа людей. По дороге Кристиан тихо молился о том, чтобы и в эту ночь Лоттар осталась у неведомой Марты, но мрачные предчувствия сжимали сердце все сильнее. Однако, прибыв на место, он с облегчением увидел, что пожар причинил весьма незначительный ущерб. На третьем этаже чернели сажей одно окно и кусок стены, а брандмейстеры уже уезжали. Во дворе, кутаясь в покрывала и одеяла, столпились перепуганные обитатели пансионата. Юркая старушка бросилась Кристиану навстречу. – Господин Эрре, – запричитала она, – это всё жильцы! Я всегда слежу за порядком, но они то и дело нарушают правила! Я сто раз говорила, никаких свечей… – Где Лоттар? – перебил ее Кристиан. – Кто? Ах, эта нервная дамочка! Мне пришлось дать ей нюхательные соли. А она казалась такой крепкой. Несколько высокомерной, как по мне… – Как вас там? Госпожа Готтен? Где Эльза Лоттар? – В моем кабинете. Это на первом этаже… Дальше Кристиан не слушал. Он пронесся мимо Гарреля, который только и успел что-то крикнуть про поджог, и ворвался в здание. Кабинет Готтен располагался сразу у входа, дверь была распахнута настежь. Так же, как и окна. Лоттар полулежала в кресле. Ворот скромного бархатного халата был распахнут, а бледная кожа покрыта испариной. Она дышала тихо и ровно, но, услышав шаги Кристиана, испуганно дернулась. – А, это вы… – Лоттар тут же снова откинулась на спинку снова. – Доброй ночи. – Уверены, что она добрая? – Кристиан сел в кресло напротив, внимательно разглядывая ее. – Я вам сто раз говорил, чтобы вы нашли себе нормальное жилье. – Здесь я чувствовала себя в безопасности. – Лоттар поежилась и обхватила себя руками за плечи. – Глупо, как оказалось. – Где Ганс? – У него дела в порту. – Голос у Лоттар был еще слабым. – Пожар начался на третьем этаже, Кристиан. Кто-то поджег кипу бумаги в коридоре. Было очень много дыма, и я страшно перепугалась. Пожарным пришлось выламывать мою дверь, потому что я не могла пошевелиться. Меня как будто паралич разбил, и это… так постыдно! – Глупости, – рассердился Кристиан. Почему-то ему было трудно дышать, как будто он тоже оказался в задымленном помещении. – Любой бы на вашем месте испугался. Но смею вас заверить, вам станет значительно легче после того, как я разорю братьев Гё. – Вы не знаете наверняка, они ли стоят за поджогом, – проговорила Лоттар устало. – А мне плевать, – пожал плечами Кристиан, – будет другим наука. – Да, – она опустила руки и выпрямила спину, – нельзя позволять поджигать вашу собственность. – Я развязываю войну не из-за пансионата, – спокойно произнес Кристиан, – а из-за вас. У Лоттар изумленно взметнулись ресницы. Она прямо посмотрела в лицо Кристиана, и на ее губах появилась понимающая усмешка. Глава 14 – Да что это вам, господин Эрре, в голову пришло? – спросила Лоттар, равнодушно срывая с вешалок все три своих совершенно одинаковых серых костюма. – Из нас с вами выйдут довольно никчемные любовники. Кристиан, который только и предложил ей временное убежище в своем доме, до тех пор пока Лоттар не обзаведется собственным жильем, изумленно опустился прямо на неприбранную узкую кровать. Разумеется, он бы не стал предлагать Лоттар подобное – по крайней мере, не столь открыто. Кристиан вообще не терпел подобных разговоров и даже с порочной Адель обходился неясными намеками. Даже делая предложение Берте, с которой они были дружны с пеленок, он заикался и мямлил. И вот стоит перед ним молодая незамужняя девица, невозмутимо рассуждающая о плотской любви. Есть от чего прийти в замешательство приличному человеку. «Впрочем, – немедленно напомнил себе Кристиан, то ли оправдывая Лоттар, то ли презирая ее, – в сиротских приютах, очевидно, не учили хорошим манерам». – Вы все не так поняли, – произнес он растерянно, но тут же перебил себя, впервые, пожалуй, в жизни, решившись на откровенность в столь деликатных материях: – Что значит – никчемные?!