Глава 17 Утром Лоттар разбудила его безо всякой церемонности. – Я сварила вам кофе, – сухо сказала она, – собирайтесь, пока Хауслер и Аккерман в порту. – Сколько времени? – с трудом сообразив, где он и почему, спросил Кристиан. – Шесть утра. Лоттар уже была в одном из своих серых костюмов, деловитая, застегнутая на все пуговицы, аккуратно причесанная. Казалось, прошедшая ночь не оставила на ней и следа, и Кристиан обескураженно моргал, сидя на диване. Он было потянулся к ней, но она лишь поджала губы и вышла из комнаты. Как Лоттар могла быть такой отстраненной? Ни смущения, ни волнения, ни малейшей приязни. Да не приснилось ли все Кристиану? Из-за неудобного дивана все тело болело, умываться едва теплой водой из тазика в холодной ванной комнате было неприятно, а вчерашняя сорочка и щетина вызывали отвращение. Расстроенный столь неласковым пробуждением, Кристиан долго пялился на себя в старенькое маленькое зеркальце на стене. Разумеется, он не думал о том, что нежданный порыв страсти все сразу изменит и Лоттар немедленно захочет кольцо, под венец и троих детей. Но хотя бы легкий поцелуй? Мимолетное прикосновение? Улыбку? Она не была ледяной и бесчувственной, теперь Кристиан это знал совершенно точно. Но ее хладнокровие и железная выдержка вызывали в нем раздражение. Хотелось сказать что-то резкое и обидное, и, разумеется, подобные чувства были совершенно неуместными. Подавив в себе приступ желчи, Кристиан покинул ванную комнатку и узкими петляющими коридорами пошел на запах кофе и сигаретного дыма. Лоттар нашлась в крохотном помещении без окон, заставленном деревянными коробками с иностранными надписями. На большом ящике в центре этой кладовки стояла керосинка, на которой Лоттар варила кофе. – Присаживайтесь, – она кивнула на ящик поменьше, – я купила вам крендельки. – Крендельки? – оторопело переспросил Кристиан и заглянул в ароматно пахнущий тмином бумажный кулек. – Где вы их нашли в такую рань? – Рынок просыпается в четыре, – ответила Лоттар с усмешкой и перелила кофе из медного кофейника в чашку. После чего закурила очередную сигарету. – Вы не завтракаете? – спросил Кристиан, которому кусок в горло не лез. Лоттар пожала плечами и отломила себе кусочек выпечки. – Господин Эрре, – произнесла она задумчиво, – как я ни вертела в голове идею с банком, но другого выхода так и не придумала. Вам придется заложить все свои активы – магазины и лавки – в качестве обеспечения уставного капитала. Это значит, что если эта затея не удастся, то вы можете оказаться ни с чем. – Можно обойтись и без залога, если я открою банк вместе с компаньоном, – живо ответил Кристиан, мигом позабыв свои огорчения, и тоже взял еще теплый кренделек. Мысль о том, что скоро он станет банкиром, невероятным образом вдохновляла. – О ком вы думаете? – быстро спросила Лоттар. – О своем тесте. – Кристиан залпом выпил кофе и встал. – В конце концов, это его дочь втянула меня во все это. Что может быть лучше семейного предприятия? Попросите Ганса заглянуть ко мне домой в обед, пожалуйста. И он, совершенно взбодрившись, перегнулся через ящик, быстро поцеловал попытавшуюся отпрянуть Лоттар и, насвистывая, покинул фабрику. Кипучая жажда деятельности просто переполняла Кристиана. Жизнь казалась захватывающим приключением – никогда еще ему не было так интересно, что принесет грядущее. День подхватил и закружил Кристиана водоворотом хлопот и переговоров. Первым делом он отправился домой, где переоделся и побрился. Потом поехал к отцу Берты и выложил ему все как есть. Возможно, воспитанный мужчина защищал бы репутацию своей жены даже перед ее родными – но какого дьявола… Старик выслушал его молча и крайне неохотно согласился предоставить свой капитал в качестве залогового обеспечения банка. После этого Кристиан пообедал с Гансом и поручил ему навести порядок в столовых и ночлежках. – И проследите, чтобы Гаррель и близко к моей жене не приближался, – велел он. – И еще: если этот мошенник, Дженарро Манчини, осмелится вернуться в город – я должен быть первым, кто об этом узнает. – Узнаете, – меланхолично кивнул Ганс. – Эрре, меня беспокоит, что вы подставили под удар Эльзу. – Не драматизируйте, – отмахнулся Кристиан, – вся эта ерунда с гробами и похоронами – чья-то дурацкая шутка. Не думаю, что опасность действительно существует. Сейчас, когда я объявил о ее скором повышении, вся контора ходуном ходит от волнения и сплетен. Проклятия – самое большее, что угрожает вашей Лоттар. – Вы бы, Эрре, не выжили в сиротском приюте – с таким-то оптимизмом, – мрачно ответил Ганс. Приехав в контору, Кристиан изобразил перед ошарашенной Катариной замысловатый пируэт, поцеловал ей руку и попросил собрать совещание. – Мы открываем свой банк, – торжественно объявил он. – Господи помилуй, – охнула Катарина. – Да вы совсем спятили! Как ни странно, но Стефан Кох отреагировал так же. – Банк? – переспросил он возмущенно. – Зачем? Почему? Ты с ума сошел? «Потому что твоя кузина пустилась во все тяжкие», – подумал Кристиан, а вслух ответил: – А почему бы и нет? – Потому что из-за глупой прихоти ты ставишь под угрозу все, что у нас есть. Послушай, ты не имеешь права ставить эту проныру Лоттар во главе нашей компании. Это семейное предприятие, и пришлым шлюхам тут не место. Это было неожиданно – Кох обладал добродушным нравом и редко перечил Кристиану. Даже будучи одним из самых стойких недоброжелателей Лоттар, он все же не выступал против нее открыто. А тут – настоящий бунт. – Это моя компания, – ледяным голосом напомнил ему Кристиан, – и я буду делать с ней все, что пожелаю. – Банк… – ухмыльнулся Дитмар Лонге, – могу поспорить, что знаю, откуда ветер дует. – Эльза Лоттар тут совершенно ни при чем, – отрезал Кристиан, – так что давайте обойдемся без подобных намеков. – Ты хоть представляешь, сколь неподъемное дело затеял? – не унимался Кох. – Тот, кто родился лавочником, должен оставаться лавочником? – рассердился Кристиан. Кох упрямо скрестил руки на груди и откинулся на стуле, являя собой картину молчаливого сопротивления. Кристиан отвернулся от него и принялся сыпать распоряжениями по подготовке документации. О том, что компания «Эрре и сыновья» покидает это огромное и роскошное здание, чтобы освободить его под банк, он скажет Коху завтра. – Вы не знаете, почему мой добрый родич Стефан Кох так сильно вас не любит? – спросил вечером Кристиан, заглянув в кабинет Лоттар. Легкость, царившая в его теле целый день, теперь налилась усталостью, и он чувствовал себя измученным. Лоттар же, наоборот, казалась свежей и собранной. – Конечно, знаю, – ответила она с небрежной улыбкой. – Он наслышан о том, какой переполох я устроила в Торговом предприятии Гё, когда наводила порядок с поставщиками. Головы так и летели. – То есть вы подозреваете Коха в нечистоплотности? – Соблазн велик, – равнодушно кивнула Лоттар. – Редко кто может от него удержаться. У него наверняка уже есть долгосрочные договоренности с поставщиками, и любая реорганизация может поставить их под угрозу. Я бы не стала туда лезть без лишней необходимости. Некоторые вещи лучше оставить как есть. – Я связался с газетчиками, – сообщил Кристиан и сел на краешек стола Лоттар, отодвинув большие счеты. – На следующей неделе надо торжественно заложить первый камень в строительство бесплатной больницы. Катарина уже рассылает приглашения. Мы будем притормаживать работы изо всех сил, пока не соберем денег, но выглядеть все должно внушительно. – Значит, мне нужно держаться подальше от благотворительного фонда, – иронично произнесла Лоттар. – Респектабельность и моя репутация несовместимы. – Пожалуй, – согласился Кристиан. – Когда у нас ужин с вашим ненаглядным Фейсаром? И только попробуйте снова покраснеть! – Через два дня, – ответила Лоттар и все-таки смутилась, досадливо закусила губу и отвернулась. – Глазам не верю, – процедил Кристиан. – Ваше бесстыдство не знает никаких границ. Охватившая его злость более подходила бы юному и пылкому семинаристу, познающему муки первой ревности, и уж никак не мужчине его лет. Это было жалко и нелепо, но Кристиан ничего не мог с собой поделать. Утренняя обида на холодность Лоттар снова взяла его за горло, и было уже плевать, что он смешон. – Это совсем другое, – пробормотала Лоттар себе под нос. – Отчего же? Оттого, что ваш Фейсар молод и красив? – Ох, что вы говорите! – Она порывисто повернулась к нему, глубоко вздохнула, успокаиваясь, и вдруг взяла Кристиана за руки. У Лоттар были узкие и теплые ладони, и Кристиан вспыхнул, вспомнив ночные ласки. – Пять лет назад, – проговорила она медленно, – Исаак очень болел. У него была лихорадка, и доктора не знали, сможет ли он выжить.