Фосс унесся. По крайней мере, он честен. Спустя несколько минут в дверь деликатно постучали. Эльза вошла с кофе в руках и газетой под мышкой. – Сложное утро? – бросив на Кристиана короткий взгляд, спросила она и ногой закрыла за собой дверь. – Сядьте, – отрывисто бросил он. Эльза аккуратно поставила чашку на стол, положила рядом газету и опустилась в кресло. Она была хмурой и бледной, будто не спала всю ночь. Кристиан, обжигаясь, сделал несколько больших глотков и откинулся на спинку стула. – Вы захлопнули дверь передо мной, – с упреком напомнил он. Эльза посмотрела ему в глаза – прямо и открыто, а потом заговорила быстро и решительно, неуловимо напомнив Фосса. Очевидно, она тоже заготовила эту речь заранее: – И я не собираюсь просить за это прощения. Но я хочу извиниться за другое. Я забылась, Кристиан. Упустила из виду, что я здесь для того, чтобы решать ваши проблемы. Наша близость спутала мой разум, и я заплуталась в своих иллюзиях. Разумеется, вы не обязаны заботиться о моем благополучии или благополучии моих близких. Вы мне платите за иное. Ваши интересы выше интересов ваших служащих. – Что за чушь вы несете! – вспылил Кристиан, но Эльзу непросто было заставить замолчать, когда ей было что сказать. – Поэтому нам следует остановиться. – Казалось, тяжелый подбородок Эльзы стал еще упрямее, а взгляд – мрачнее. – Мне следует помнить свое место, и оно не в вашей постели. Кристиан молча допил кофе, тяжело уставившись на Эльзу. Что за дьявольский характер… – Вот как мы поступим, – сказал он, когда молчание стало вовсе невыносимым. – Я сохраню жизнь вашему Гансу и даже устрою ему личное счастье, черт с вами. Что касаемо вашего желания порвать со мной – извольте. Мне и самому не доставляет удовольствия связь с женщиной, которая готова меня бросить, если я поступаю по-своему. Я не намерен становиться вашей марионеткой, Эльза Лоттар. Радость, которая вспыхнула в ее глазах, когда речь зашла о Гансе, моментально потухла. Эльза закусила нижнюю губу, но не произнесла ни слова. Ее глаза потемнели. Это не было гневом – скорее потрясением. Не ожидала же она, что он будет ее уговаривать? Кристиан никому не спускал захлопнутых дверей. – У меня только один вопрос, – сухо произнес он, – могу ли я рассчитывать на вашу верность как моего сотрудника? Или вы намерены покинуть не только мою постель, но и компанию? Эльза стиснула руки и вскинула подбородок. – Вы вправе рассчитывать на что угодно, если вытащите Ганса из этой передряги, – отчеканила она ледяным голосом. Вне себя от гнева Кристиан запустил пустой чашкой от кофе в стену. – Не смейте со мной торговаться! – закричал он. – Вы же не вещь, которую можно купить на базаре! Побледнев как полотно, Эльза подалась назад. Ее ноздри хищно раздувались, дыхание срывалось. – Убирайтесь, – рявкнул Кристиан, – пришлите мне свой ответ, будете вы дальше на меня работать или нет, запиской. И не попадайтесь мне на глаза ближайшую неделю. Эльза встала. Но направилась не к двери, а нависла над столом Кристиана, опершись о дерево обеими руками. Ее губы дрожали, как и голос. – Чтобы выжить, люди вроде меня обязаны уметь торговаться! – хрипло воскликнула она. – А люди вроде вас относятся к нам как к вещам. Вы же решили пожертвовать Гансом не моргнув глазом. А теперь преподносите мне решение о его спасении как особую милость. Вам на всех плевать, Кристиан. – Нет, – ответил он, запрокинув к ней голову. – Не на всех. Не на вас, Эльза. Ее рот скривился. – Эта ваша прихоть… ваша слабость, – прерывисто выдохнула она, – все, что у меня было, чтобы защитить Ганса. Лучше бы она его ударила. Ярость, бушевавшая в Кристиане, лишила его разума. – Что же, – процедил он, не помня себя, – посмотрим, как далеко вы зайдете. Раздевайтесь. Эльза отпрянула. Злость и упрямство отразились на ее лице. Она глубоко вздохнула, не отводя от Кристиана шокированного взгляда. – Сиротка Маттиас Вайс был прихотью моего отца и слабостью моей матери, – кровь гулко стучала в висках Кристиана, – это закончилось плохо, моя дорогая. Слабости надо искоренять в себе, а с прихотями бороться, не так ли? – Вы не разжалобите меня этой старой историей, Кристиан, – парировала Эльза бесстрашно. – Вы приходите из ниоткуда, – прорычал Кристиан, – врываетесь в чужой мир и пользуетесь нашими слабостями. Такие беззащитные, такие бедные, такие несчастные. И стоит лишь на секунду утратить бдительность, как вы лишаете нас всего, что у нас есть. Эльза фыркнула – довольно пренебрежительно. Она уже пришла в себя и теперь только покачала головой, глядя на Кристиана со свойственным ей упорством. – Я не Маттиас Вайс, – ответила она. – И я на вашей стороне во всем, что не касается Ганса. – Ганса, Анны Гё, черт знает чего еще! Вы наносите мне удар за ударом! Она проворно развернулась, приблизилась к двери и повернула ключ в замке. Кристиан крупно вздрогнул от резкого щелчка. Бедный Карл Фосс, подумал он отстраненно. Что он воображает, слушая из приемной крики и звон разбитой чашки? А теперь еще и это. Меж тем Эльза вернулась в центр кабинета, осколки хрустнули под ее ботинками, снова фыркнула, как рассерженная старушка, а потом принялась расстегивать пуговицы на жакете. У Кристиана глаза на лоб полезли. – Ну, хватит, – пробормотал он. – Это уже слишком, Эльза. – Если вы думаете, что я молча уйду из этого кабинета, а потом целую неделю буду от вас прятаться и писать вам записки, то не на ту напали, Кристиан. – Эльза кинула жакет на кресло и потянула за бант на воротнике блузки. – Мы многое друг другу наговорили, и вчера я захлопнула дверь перед вами, а вы едва не до утра горланили похабные песни на весь квартал… Откуда, кстати, наш милый семинарист Аккерман знает столько дрянных песенок?.. Но вы спросили, как далеко я зайду… Блузка полетела вслед за жакетом. Эльза взялась за шнуровку юбки. – Так вот: я пойду до конца. Перешагнув через тяжелую ткань, Эльза в одной сорочке подошла к Кристиану и села к нему на колени. – Черт бы вас побрал, – Кристиан отодвинулся вместе с Эльзой и стулом, чтобы дать им свободное место. – Вы совершенно точно спятили. – А вам не приходило в голову, – низким грудным голосом спросила она и поцеловала его в подбородок, – что и вы тоже – моя слабость? Она погубит его, успело промелькнуть в голове Кристиана, прежде чем он потянулся к ней с поцелуем и рванул с плеч тонкий шелк. Он был опустошен их ссорой, похмельем, гневом, и первобытный голод теперь терзал его, как стая гончих. Одним рывком Кристиан пересадил Эльзу на стол, уложил на спину, развел в сторону ее колени и набросился с жадными и лихорадочными поцелуями, едва удерживаясь от того, чтобы не пустить в ход зубы. Ее грудь и бедра, и рот, и колени – доступные для его рук и губ – опрокидывали Кристиана в пучину безумия и хаоса, он ощущал, что теряет себя, растворяется в ее запахе и объятиях, и на какое-то мгновение он испугался, что полностью исчезнет. Сердце набухло и рвалось из груди, дышать было трудно, и воздуха не хватало, но это мало заботило Кристиана. Погружаясь носом в короткие завитки на ее лобке, слизывая языком ее влагу, он дрожал от желания, а Эльза сильными руками прижимала его к себе. В страсти в ней пробуждалось что-то дикое и необузданное, разгорался огонь, который позволил ей выбраться из мрака приюта, выжить на улицах и противостоять всему миру. Это была тайная сторона Эльзы Лоттар, и Кристиан сходил с ума от того, что только он один знал эту сторону. Сколь бы хладнокровной и разумной она ни казалась, но в такие минуты раскрывалась истинная суть Эльзы. Обнаженная, изнемогающая, откровенная и отзывчивая, она была прекрасна. Когда Кристиан распахнул дверь в приемную, провожая Эльзу, Карл Фосс невозмутимо разбирал почту. – Правильно ли я полагаю, что в ваш кабинет надо прислать уборщицу? – только и спросил он. – Я случайно разбил чашку, – буркнул Кристиан. – Я так и подумал, – безмятежно согласился Фосс, и стало понятно, что они отлично сработаются. Размышляя о ситуации, в которой он оказался, Кристиан вынужден был признать, что не может сейчас лишиться поддержки семьи Ли. Без их денег, равно как и без денег своего тестя, он не удержится на плаву.