Опрокинув ее на кровать, Кристиан приподнялся, чтобы сдернуть с себя рубашку, а потом нырнул носом в завитки меж ее бедер. Проснувшись на рассвете, Кристиан долго лежал, оперевшись на локоть и разглядывая Эльзу. Она всегда спала очень чутко, но в этот раз не пробудилась вслед за ним. Рассеянное и ленивое зимнее утро едва освещало ее лицо, и крепкие плечи, и безобразные рубцы на спине. Эльза спала на животе, и ее шрамы предстали перед Кристианом во всей своей безжалостности. И он снова пожалел о том, что дал семье Гё возможность поправить свои дела. Бывший жиголо, а теперь директор Торгового предприятия Конрад Браун вел дела осторожно и в то же время на удивление разумно. Как будто кто-то нашептывал ему верные советы на ухо. И Кристиан предполагал, что так оно и было. Братьев Гё Эльза ненавидела и презирала, но Анну она продолжала защищать. Непостижимая. Едва-едва, чтобы не разбудить ее, Кристиан коснулся губами самых грубых рубцов. Бедная девочка. Страшно представить, насколько ей было больно. Он почти устыдился своей ненависти к Маттиасу Вайсу, настолько мелкой она ему показалась по сравнению с этими шрамами, но потом подумал, что этот человек принес ему не меньше боли, только иного рода. И сейчас он продолжает разрушать его семью. Если их отношения с Бертой вряд ли поддавались починке, то теперь страдали и дети. Берта была не в состоянии справиться со своим несчастьем, и это самым пагубным образом сказывалось на Исааке и Хельге. И еще Кристиан подумал, что ему до смерти не хочется покидать постель Эльзы и возвращаться домой, где все было плохо и душно. Если бы можно было объединить Эльзу и детей в одном месте… Тут Кристиан резко сел, напуганный этой мыслью. – Что случилось? – тут же встрепенулась Эльза. – Кажется, я люблю тебя, – охнул он в ужасе. – Матерь божья! Глава 28 Вернувшись домой, Кристиан едва успел освежиться и спуститься к завтраку. Берта все еще спала: вчерашние возлияния не прошли для нее даром. Зато в столовой его ждал сияющий, как новенький гульден, Ганс. Мориц, все еще шокированный состоянием пальто Кристиана, наливал незваному гостю кофе, оскорбленно поджимая губы. Исаак, который обычно был тихим и застенчивым, к Гансу благоволил. История о том, что тот вырос не только без папы и мамы, но даже без собственного учителя рисования, поразила мальчика в самое сердце. И теперь он притащил огромный альбом с рисунками и разложил их перед Гансом, стремясь поделиться своими сокровищами. Кристиан, сломленный неожиданным ударом судьбы – любовь? какого дьявола! – обнаружил в себе редкое отсутствие аппетита и разозлился еще больше. Он не такой глупый юнец, как сидящий перед ним уличный шалопай, чтобы чахнуть от чувств. – Вот это страшное чудовище, видишь, сколько у него ног? – объяснял меж тем Исаак, настойчиво заглядывая в лицо Ганса, чтобы наверняка убедиться в том, что оно восхищенное и испуганное. – О, малыш, – ответил Ганс, честно таращась на картинки, – все чудовища, которых я видел, точно были с двумя ногами. Впрочем, постой. Знавал я и одноногое чудище – его звали Хромой Джо. Мориц мученически закатил глаза, а Хельга иронически хмыкнула, давая понять, что оценила шутку. Она изо всех сил притворялась взрослее, чем есть. – А вот это пират! Он живет в нашем саду! Лицо Ганса неожиданно изменилось – вся дурашливость слетела с него, и он стал очень, очень внимательным. – Правда? – осторожно спросил он. – Какой красивый пират. Когда же ты его видел, дружок? – Никогда! – торжествующе вскричал Исаак. – Я его сам придумал! – И сколько ты хочешь за этого пирата? Исаак моргнул и покраснел, а потом быстро посмотрел на Кристиана, надулся от важности и заявил: – Да у тебя денег не хватит, чтобы купить моего пирата! Он стоит миллион миллионов… Кристиан тихо кашлянул. Исаак смутился еще сильнее и виновато тронул Ганса за рукав. – Но я могу тебе его подарить, – шепотом сообщил он, видимо, снова вспомнив про печальное отсутствие учителя рисования. Ганс улыбнулся и потрепал его по волосам. – И этому человеку мама хочет оставить семейные капиталы, – возмущенно прошипела Хельга. – Да он же раздаст все бедным! Ганс увязался за Кристианом и Хельгой и честно развлекал ее довольно приличными анекдотами по дороге в школу. Когда дверь экипажа за ней закрылась, Кристиан сказал: – Выкладывайте, Ганс. Кажется, вы вот-вот взорветесь от нетерпения. Что у вас за горячие новости? Ганс посопел, а потом рассмеялся: – Вы даже не представляете, Эрре. Вы даже не представляете! – Очевидно, что шантаж мадам Дюваль удался? – предположил Кристиан, улыбаясь. – Совершенно не удался! – весело воскликнул Ганс. – Семью Ли она боится куда больше публичного скандала. Но где-то в глубине души мадам Дюваль хороший человек, а когда я сказал ей, что она была для меня почти матерью… ведь иной я не знал… – Какое низкое коварство! – Что в целом почти правда, – пожал плечами Ганс. – А потом мы немного выпили, и она плакала… А потом мы выпили еще немного… – Вы до ночи собираетесь тянуть кота за хвост? – Вот почему я не люблю дельцов вроде вас! Вы совершенно черствый человек. Нет в вас душевной чуткости, Эрре. Кристиан не ответил. Нет – и не надо. – Ладно, – Ганс вздохнул. – Если коротко, то мадам Дюваль выросла в нашем же приюте. От изумления Кристиан присвистнул. – Оказывается, семья Ли уже давно присматривает смышленых сирот, забирает себе, дает какое-то воспитание, фальшивые документы, придумывает новую личность. А потом использует по своему усмотрению. Так было с мадам Дюваль. И так было с Маттиасом Вайсом. Он не должен был попасть в вашу семью, его ждали в клане Ли. Тогдашний директор приюта пытался защитить мальчишку и отдал его вашему отцу. Однако Ли каким-то образом – думаю, старые добрые угрозы – принудили Маттиаса покинуть ваш дом, да еще так, чтобы никто его после этого не искал. Ганс сделал паузу, позволяя Кристиану осмыслить услышанное. Ненависть, которая долгие годы жгла изнутри, не то что погасла, но стала чуть более бледной. – Дальше, – сухо сказал Кристиан. – Маттиас Вайс исчез с улиц города, и появился Дженарро Манчини. Богатый филантроп, иностранец, эксцентричный любитель искусств. Кажется, он действительно много лет провел за границей, а финт, который он провернул с вашей женой, – его обычный трюк. Об этом мне рассказала уже не мадам Дюваль, а Гертруда. Она знакома с Манчини – в юности он изображал из себя бедного актера и входил в доверие к скучающим дамам с деньжатами. С возрастом пришлось сменить амплуа – но суть оставалась той же. Мошенничество. – Деньги, разумеется, текли в карманы клана Ли. – Разумеется. Кристиан прикрыл глаза, обдумывая все это. – Эльза, – сказал он. – Ага, – согласился Ганс. – Как бывший директор приюта пытался защитить Маттиаса, так мадам Дюваль пыталась защитить Эльзу. Она отдала ее старику Гё – а он был таким премерзким типом, что быстро сговорился с этими головорезами. Даже угрожать никому не пришлось, Гё сам отправил ее к дедушке Ли – так Эльза стала посредником между Гё, кланом, контрабандистами и торговцами краденым. – Ее надо снять с этого крючка, Ганс. – Но как? – спросил тот хмуро. – Здесь нужен кто-то куда могущественнее вас, Эрре. Кто-то вроде самого императора. Кристиан горько усмехнулся: