Она выстрелила. Грохот отразился от стен и взметнулся к потолку, ее качнуло, в воздухе запахло порохом. Вайс закричал, и бокал выпал из его руки. Он поднял к лицу другую руку, из которой хлестала кровь. Эльза молча перезарядила револьвер. – Ты отстрелила мне палец! – завопил Вайс, не веря своим глазам. – Что ты за чертова сука! – Всего лишь одну фалангу, – насмешливо возразила Эльза, – но в следующий раз я выстрелю в голову, если ты еще раз хотя бы приблизишься к Кристиану Эрре. И мне плевать, хотел ты его отравить вместе с господином Ли или это случайно вышло. Но я выросла там же, где и ты. И ты знаешь, что мы оба даже не начинаем угрожать, если не собираемся привести эту угрозу в жизнь. Вайс выдернул из кармана платок и начал завязывать его вокруг укороченного пальца. – Эльза Лоттар, полагаю, – кажется, он уже немного пришел в себя от шока. – Ты за это заплатишь. – Вот уж сомневаюсь, – едко парировала она. Только тогда Кристиан опомнился и бросился вниз. В ногах все еще было холодно – увиденная сцена перевернула его душу. Никто и никогда не стрелял для его защиты в другого человека. – Убирайся! – рявкнул он, забирая у Эльзы револьвер. – С удовольствием, – процедил Вайс и вышел, оставляя на ковре кровавые пятна. – Черт, – выдохнул Кристиан, закрывая за ним дверь на засов, – черт побери, Эльза Лоттар. Бросив оружие на диван, он быстро подошел к ней, обнял за талию и прижал к себе, слепо целуя. Сердце билось как сумасшедшее. Она обвила его руками за шею, чуть откинулась назад, подставляя его губам горло и ключицы, а потом с силой толкнула вперед, отчего он упал на диван, оседлала, крепко сжимая его бедра коленями. Волосы Эльзы растрепались, падая на лицо Кристиана, край сорочки задрался под его ладонями, а дыхание потяжелело. Он чувствовал неистовый стук ее сердца, оба они после произошедшего немного сошли с ума. Им не хватило терпения, чтобы раздеть Кристиана, только и успели расстегнуть пуговицы на его брюках, а потом горячее и пульсирующее возбуждение накрыло их с головой. И Кристиан, входя в Эльзу мощными и быстрыми толчками, знал совершенно точно, что до конца его дней ее образ – босой, в тонком шелке, едва прикрывающем сильное тело, с оружием в руках – будет стоять перед его мысленным взором. Потому что это было прекрасно. Дома Кристиан застал Хельгу, скрючившуюся за диваном. Она прижала палец к губам, а он подмигнул ей. Время от времени его дочь поддавалась детским порывам и играла с Исааком в прятки или догонялки. Улыбнувшись ей, Кристиан поспешил в комнату Берты. Его беспокоило ее состояние – после всего, что наговорил ей Вайс, наверняка в дело снова пошло вино. Пьяной Берта становилась все чаще, а в таком состоянии она была плаксивой и раздражительной. Кристиан толкнул дверь в ее будуар, прошел в спальню и замер на пороге. Берта, совершенно недвижимая, лежала на кровати. На столике рядом находились открытая бутылка вина и перевернутый бокал. Сначала показалось, что она спит, но тут Кристиан увидел пузырек морфия, который доктор прописал Берте от мигреней. Он был пуст. Глава 32 В предрассветных сумерках Кристиан, сидя подле постели Берты, вспоминал про маму. Ощущение болезни и беды, распростертое на кровати тело и ночные бдения словно бы стерли прошедшие годы, и он снова ощущал себя маленьким растерянным мальчиком. Доктор дремал здесь же, в кресле. Еще до его приезда Кристиан влил в горло Берты целый графин воды с содой, вызывая рвоту, а потом доктор еще несколько раз очистил ее желудок, и теперь характерный кислый запах висел в воздухе, хоть Мориц и успел тщательно убраться и сменить постельное белье. После рвоты Берту начало бить в судорогах, и пришлось крепко удерживать ее, а потом несколько часов тормошить и не позволять заснуть, пока доктор, наконец, не решил, что кризис прошел. Однако каковы будут последствия, пока оставалось непонятным. Кристиан чувствовал себя разбитым и усталым, но все это меркло перед неудержимой яростью. Он злился на всех: на себя, что оставил Берту одну, на Берту, которая не подумала о детях, но больше всего – на Маттиаса Вайса. Снова и снова он приносил горе в его дом, и пора было это прекратить любым способом. Тяжело встав, Кристиан вышел в коридор и едва не споткнулся о Хельгу, которая сидела на полу, обхватив руками колени, завернутые в толстую ночную рубашку. – Ох, детка, – Кристиан потянул ее за локти, помогая встать, а потом не удержался и подхватил дочь на руки. Она крепко прижалась к нему и обняла за шею. Ни о чем не спрашивала – боялась услышать ответ? – С твоей мамой все в порядке, – целуя ее волосы, заверил ее Кристиан. – Она немного переборщила с таблетками от головной боли, но скоро поправится. Он говорил детям это и вечером, пока доктор с помощью Морица проводил с Бертой свои процедуры. Он даже уложил спать Исаака, сто раз заверив его, что ничего плохого не случилось. Хельга отказалась уходить в свою комнату и легла вместе с братом, шептала что-то успокаивающее и гладила мальчика по волосам. Она вела себя совсем как взрослая, но все-таки была испуганным ребенком. – Маме просто нужен отдых, – Кристиан осторожно опустил Хельгу на кровать рядом с крепко спящим Исааком, укрыл и обхватил теплыми руками ее ледяные ступни. – Она спит, но к обеду проснется. И ты поспи, детка. Ничего не бойся, мы все приглядываем за мамой. Хельга молча смотрела на него, бледная и с кругами под глазами, и Кристиан сидел рядом до тех пор, пока она не заснула. Убедившись, что ее дыхание ровное и спокойное, он еще раз заглянул к Берте. Доктор встрепенулся и успокаивающе улыбнулся, после чего Кристиан спустился в гостиную. Со стороны кухни материализовался Мориц, который тоже не знал покоя в эту ночь. – Найдите мне Ганса, – попросил Кристиан, – и сварите кофе, пожалуйста. – Ганс с ночи здесь, – с легкой ноткой неодобрения отозвался Мориц, видимо, его запасы провизии подверглись суровому испытанию. – Отлично, – Кристиан слабо порадовался тому, что этот мальчишка всегда умудряется быть там, где нужен, и прошел на кухню, решив в столь ранний час не утруждать себя формальностями. Ганс развалился в кресле у очага и с умным видом читал «Справочник камердинера», позаимствованный, очевидно, у Морица. – У этих бедолаг правил больше, чем в армии, – широко зевнув, сообщил он, как только увидел Кристиана. – Как ваша жена, Эрре? – Она выкарабкается. Мориц громко всхлипнул и принялся хлопотать над кофе, а Кристиан прошелся туда-сюда, сгоняя с себя флер усталого отупения. – Ганс, – проговорил он задумчиво, – Ганс, Ганс… Устройте мне встречу с Оскаром, внуком старика Ли. Срочно. Я хочу поговорить с ним сегодня же. – Так ведь это… – Ганс озадаченно почесал в затылке, – семья Ли в трауре. – Скажите ему, что это дело не терпит отлагательств и что речь идет о смерти его деда. Мальчишка какое-то время размышлял с таким усердием, что брови ходуном ходили на его простодушном лице. Потом его взгляд прояснился. – Понимаю, – наконец сказал он. – И передайте Гертруде, – попросил Кристиан, нисколько не сомневаясь, к кому именно Ганс обратится за помощью при этом поручении, – что я был бы рад встретиться с нею тоже. – Моя трагическая гибель на водах отменяется? – оживился Ганс. – Пока не знаю, – честно признался Кристиан. Ганс поерзал, дождался, пока Мориц поставит на стол две чашки кофе, залпом выпил свою и только потом потянулся к старенькому пальто. Кристиан подумал, что надо бы выписать мальчишке хорошую премию. Ганс все еще жил у Катарины, объясняя это тем, что старушке одиноко и страшно. Но, кажется, на самом деле эти двое просто прекрасно поладили, проводя вечера за кларетом и картами. – Друг мой, – обратился Кристиан к Гансу, когда тот уже готов был покинуть кухню, – не могли бы вы по дороге забежать к Эльзе и рассказать ей последние новости? Сегодня меня не будет в конторе. – Все новости? – педантично уточнил Ганс, имея в виду встречу с Оскаром.