Кристиан получил развод в пятницу. У Греты Саттон был очень могущественный адвокат, который, не стесняясь, давил на судью своим личным знакомством с императором. В итоге Андрес ограничился двумя миллионами, и ни гульдена сверху. Берта осталась с ежегодным содержанием и устной договоренностью, что после ее возвращения Кристиан приобретет для нее дом. Он попросил ее сразу покинуть город, чтобы Андрес не смог причинить ей вреда, и Берта вместе со своим кузеном, Стефаном Кохом, торопливо уехала на воды в сопровождении охраны Ганса. Кристиан не стал делиться своими планами в отношении ее отца, не желая, чтобы Берта чувствовала вину. Андрес просто и тихо сойдет с ума. Так ведь бывает с пожилыми людьми, которые частенько прикладываются к бутылке. Исаак принял отъезд матери куда спокойнее, чем Кристиан ожидал. Доктор Гюнтер Гауланд, который консультировал Берту, посоветовал следить за детскими рисунками и на всякий случай приносить их ему. Но Исаак без устали рисовал пони, которого купил ему Кристиан в качестве сомнительного утешения. Возможно, чересчур одержимо. Хельга замкнулась в себе, похудела и вытянулась еще сильнее, окончательно растеряв остатки детской пухлощекости. Она стала резкой и даже грубой, больше не играла с Исааком, все свободное время проводила за книгами, а однажды, приехав за ней в школу, Кристиан застал ее целующейся с тем самым Артуром, который задирал ее прежде. Разумеется, первым порывом Кристиана было забрать ее из смешанной школы, таившей в себе различные искушения, и отправить в закрытый женский пансионат, но потом он немного успокоился, пригрозил всевозможными карами и оставил без сладкого. Все это принесло лишь чувство глубокого поражения. Аккерман, оставшийся за главного на обеих фабриках, тоже стремительно взрослел. Эльза писала ему длинные письма с поручениями и вопросами о состоянии дел, а Хауслер слал чертежи и расчеты. Аккерман чертыхался и страдал, жаловался на невыносимый гнет ответственности и между этими стенаниями заключил многомиллионную сделку с железными дорогами. Эльза и Хауслер вернулись через полтора месяца, в день, когда эскулапы увезли Андреса Коха в психиатрическую лечебницу, а Кристиан и Грета отметили шампанским тот примечательный факт, что банк наконец-то вышел пусть в маленькую, но прибыль. Запыленные, загорелые, усталые и веселые одновременно, они победно ворвались на площадку перед фабрикой на изрядно потрепанном драндулете, и Аккерман, ко всеобщему потрясению, разрыдался как ребенок. – Ты, ты! – закричал он, указывая на Хауслера. – Чтобы еще хоть раз! После чего зажал себе рот обеими руками, развернулся и убежал в глубь пустой фабрики – рабочий день уже подошел к концу. Хауслер криво усмехнулся с несколько виноватым видом, а потом потопал следом – утешать и мириться. Эльза буквально рухнула Кристиану на руки. – Меня ноги не держат, – улыбнулась она, – мы ехали почти без остановок. Кристиан, чувствуя, как заходится в бешеном кульбите сердце, подхватил ее. Силы его будто утроились, и он даже не понял, как донес Эльзу до самой мансарды и как преодолел все ступени, хотя на подобные подвиги был неспособен и в ранней юности. Эльза не была миниатюрной, она была высокой и не страдала от болезненной худобы, но его руки даже не дрожали, когда он опустил ее на диван, упал на колени и принялся целовать слепо и жадно. – Кристиан, – смеялась она, пытаясь увернуться, – я же с дороги и вся пыльная! Но ему было плевать. И он почувствовал то мгновение, когда ей стало плевать тоже. Когда ее руки больше не отталкивали его, но притягивали к себе. Когда поцелуи стали требовательными и яростными. Он обожал, как Эльза занималась любовью – пылко и самозабвенно, как будто не было вокруг никого и ничего. Она не отдавалась ему – но брала свое. Иногда в ней прорывалась безжалостная властность, которая ясно давала понять, каким человеком она со времени станет. Эльза никогда не была беспомощной и слабой, но в такие моменты становилась всемогущей. И Кристиан обожал ее цельность – она всегда четко знала, чего хочет, и добивалась этого безо всякого смущения. Теперь она хотела его – и горло перехватывало от восторга. – Знаешь, у меня к тебе есть два предложения, – сказал он куда позже, изможденный, выжатый насухо, без малейшей возможности хотя бы пошевелиться. После дикой скачки, которую они устроили на диване, даже не успев до конца раздеться, они с Эльзой приняли ванну, и потом он ворвался в нее прямо там – теплую, розовую, мокрую, податливую, глядя на их отражение в зеркале. Эльза цеплялась руками за раковину, с ее волос стекала вода, а бедра в невообразимом танце двигались назад, навстречу Кристиану. После этого они все же добрались до кровати, и все было медленно и плавно, с неторопливыми поцелуями и ласками. А ведь Кристиан был уже не мальчик для подобной эквилибристики. Эльза с трудом повернулась, чтобы посмотреть на него. На ее животе и бедрах подсыхала сперма, но они оба не могли с этим ничего поделать. – Первое, это про учебу, – хрипло ответила она. Ее губы распухли после того, что она вытворяла ртом с Кристианом. – Ганс писал мне об этом. Ты его изрядно напугал. А второе? – Руки и сердца, разумеется. Дай мне пять минут, и я достану кольцо. Оно где-то… там. Он махнул рукой в сторону валяющейся на полу одежды. – Спятил? – ласково уточнила Эльза. – Что это за глупости, Кристиан? – Боже, – он застонал, встал и вдруг понял, что буквально парит. Во всем теле была удивительная легкость. Кристиан нашел сюртук, достал кольцо и покорно опустился на одно колено. – Эльза Лоттар, – объявил он, размышляя о том, кто же делает предложение голышом, – согласна ли ты стать моей женой? – Нет, – ответила она, опасливо отодвигаясь. – Ты только развелся! У тебя дети! Они возненавидят меня! Я бы на их месте точно возненавидела. – С каких пор ты начала бояться трудностей? – рассердился он. – А с каких пор ты утратил рассудок? Почему нельзя оставить все как есть? – Потому что мне надоело каждое утро тайком возвращаться домой! Мне надоели эти тайные встречи! Мне надоело, что я не могу проснуться рядом с любимой женщиной! – Кристиан вскочил на ноги, окончательно утратив терпение. – Хорошо, твои аргументы можно понять. – Чем более взволнованным становился Кристиан, тем хладнокровнее – Эльза. – Но в чем моя прибыль? – Ты не могла бы хоть раз думать не головой, а сердцем? – И куда нас это заведет? В дебри очередного брака, в котором ты снова заскучаешь и заведешь себе очередную Адель? – Ах вот какого ты обо мне мнения! Кристиан, не видя ничего за пеленой самого огромного разочарования в своей жизни, попытался найти штаны, но ему попадались то юбка, то блузка. – Прекрати, – Эльза схватила его за руку. – Давай все обсудим спокойно. – Ты и правда думаешь, что я влюбился в тебя от скуки? – с горечью спросил он. – Ну, согласись, что отчасти это верно. Когда мы с тобой встретились, ты просто изнывал от тоски. – Если бы ты любила меня хоть немного, то хотела бы жить со мной вместе. – Кристиан, я никогда и не говорила, что люблю тебя, – отчеканила она. Кристиан вдруг успокоился. Отшвырнул ее блузку. – Знаешь, дорогая, – проговорил он холодно, – а вот сейчас ты врешь нам обоим. Они стояли посреди комнаты, голые, уставшие, глядя в глаза друг друга. У Эльзы вдруг задрожали губы. – Я не умею, – прошептала она, дрожь быстро охватывала ее руки, на шее запульсировала жилка, – не научилась любить. Ты делаешь предложение женщине, у которой цифры вместо чувств. – А, – напряжение отпускало Кристиана. – Так ты мне отказала не потому, что считаешь меня слишком старым? Эльза громко всхлипнула и нервно рассмеялась. Он раскинул руки, и она тяжело бросилась в его объятия. Впечаталась ладонями в его спину, намочила слезами скулу. – Кристиан, это очень опасная затея, – часто дыша ему в ухо, произнесла она. – Ну, мы с тобой мастера по части опасных затей, – напомнил он, обхватил ладонями ее скулы и поцеловал. Глава 38 Кристиан, хоть и обещал себе не засыпать, все-таки заснул. После урагана эмоций, болезненной нежности, горького разочарования и жгучей надежды, после страстного воссоединения, после первой длинной разлуки он был выжат как лимон. И, заверив себя, что всего лишь полежит минутку с закрытыми глазами, проснулся уже перед самым рассветом. Из незанавешенных окон пробивалось светлое молочное марево, газовый светильник бросал желтые отблески света. Эльза, оперевшись головой о руку, внимательно разглядывала лицо Кристиана. Увидев, что он открыл глаза, она не пошевелилась, и только едва заметная улыбка тронула ее губы. – Почему ты не спишь? – осипшим от сна голосом спросил Кристиан и потерся носом о ее плечо.