— Побега? Алекс, ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Я собираюсь в колледж, который позволит мне быть рядом с сестрой. Раньше это был Северо-Западный университет, сейчас Университет Колорадо. Моя жизнь продиктована капризами моих родителей и местом, куда они хотят отправить сестру. Ты ищешь легких путей, поэтому останешься здесь. — Ты думаешь, что это легко — быть главным мужчиной в доме? Мне нужно следить, чтобы мама не спуталась с каким-нибудь неудачником или чтобы мои братья не ввязались в перестрелку и не начали курить крэк. Вот почему я должен быть здесь. — Мне так жаль… — Я предупреждал — никогда не жалей меня. — Нет. — Я поднимаю глаза на него. — У тебя такая связь с семьей, но ты ничего не ставишь рядом со своей кроватью, будто можешь уйти в любой момент. Поэтому мне тебя жаль. Он делает шаг назад. — Ты занималась психоанализом? Я иду за ним в гостиную и думаю, чего хочет Алекс в будущем. Похоже, он готов покинуть этот дом… или эту землю. Может быть, Алекс не привязывается ни к чему, потому что готовится к смерти? Он думает, что ему суждено кончить, как его отец? Может, под демонами он подразумевал именно это? В течение следующих двух часов мы сидим на диване в гостиной и набрасываем схему для проекта наших грелок. Алекс оказался намного умнее, чем я думала; его оценка за тест не был случайной. У него много идей о том, какую информацию мы можем найти в Интернете, какую — в книгах из библиотеки, о том, как сделать грелки и как их можно использовать. Нам нужны реактивы, которые мы возьмем у миссис Питерсон; герметичные пластиковые пакетики «Зиплок»[75], в которые мы поместим реактивы. Чтобы получить дополнительные баллы, мы решили обернуть пакетики специальным материалом — его мы купим в магазине тканей. Я намеренно говорю только о химии и обхожу все личные темы. Я закрываю учебник по химии и краем глаза вижу, как Алекс проводит рукой по волосам. — Слушай, я не хотел грубить тебе. — Все в порядке. Это я сую свой нос куда не следует. — Ты права. Я чувствую себя неловко и поднимаюсь с дивана. Он хватает меня за руку и тянет вниз. — Нет, — объясняет он, — ты права насчет меня. Я не оставляю здесь ничего. — Почему? — Из-за отца. — Алекс смотрит на фотографию на противоположной стене и закрывает глаза. — Боже, там было столько крови. Он открывает глаза и перехватывает мой взгляд. — Тогда я понял, что все мы не вечны. Нужно жить моментом, сегодняшним днем… только здесь и сейчас. — И чего ты хочешь прямо сейчас? Сейчас мне хочется исцелить его раны и забыть о своих. Он прикасается кончиками пальцев к моей щеке. Мое дыхание останавливается. — Ты хочешь поцеловать меня, Алекс? — произношу я шепотом. — Dios mió[76], я хочу поцеловать тебя… почувствовать твои губы, твой язык. Он осторожно касается моих губ кончиками пальцев. — Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал? Кроме нас двоих, об этом никто не узнает. 32. Алекс Бриттани облизывает прекрасные сердцевидные губы, которые сейчас блестят и так манят. — Не дразни меня, — выдыхаю я, и мои губы останавливаются в нескольких дюймах от ее. Она роняет учебники на ковер. Она проследила за ними глазами, но я понимаю, что если сейчас потеряю ее внимание, то этот момент может никогда не повториться. Я мягко касаюсь ее подбородка и прошу посмотреть на меня. Она смотрит на меня со страхом. — А если это будет что-то значить? — спрашивает она. — И что тогда? — Пообещай, что это ничего не значит. Я откидываюсь на диван. — Это просто поцелуй. Разве не я сейчас должен быть парнем, который живет по правилам без обязательств? — И без языка, — добавляет она. — Mi vida[77], если тебя буду целовать я, естественно, это будет французский поцелуй. Она мнется. — Но я обещаю, что это не будет ничего значить, — снова заверяю я ее. Я не ожидал, что она действительно согласится. Я думал, что она издевается надо мной, проверяет, насколько я могу держать себя в руках. Но она закрывает глаза и наклоняется ближе, и я понимаю, что это произойдет. Девушка моей мечты, девушка, которая похожа на меня больше, чем кто бы то ни был, хочет поцеловать меня. Я беру ситуацию в свои руки, как только она наклоняет голову. Наши губы соприкасаются на кратчайшее мгновение, и я тут же кладу руку на ее волосы и продолжаю целовать ее мягко и нежно. Я глажу ее щеку и чувствую под грубыми пальцами мягкую, как у младенца, кожу. Тело хочет воспользоваться ситуацией, но мозг (тот, что в голове) заставляет меня сдерживаться. Удовлетворенный вздох вырывается изо рта Бриттани, будто она готова остаться в моих объятиях навсегда. Я провожу кончиком языка по ее губам и соблазняю ее открыть рот. Она интуитивно отвечает мне. Наши губы и языки сплетаются в медленном эротическом танце… Но, услышав звук открывающейся двери, Бриттани бросается в сторону. Вот черт! Я прихожу в бешенство. Во-первых, оттого, что растворился в поцелуе с Бриттани. Во-вторых, оттого, что мне хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно. И наконец, я зол на маму и братьев, которые пришли домой в самый неподходящий момент. Я вижу, как Бриттани притворяется занятой: она наклоняется и собирает свои книги. Мама с братьями стоят в дверях и смотрят на нас, выпучив глаза. — Привет, мам. — Я возбужден больше, чем следует. По суровому взгляду Mi’amá я понимаю, что она не обрадовалась, застукав нас за поцелуем, за которым могло последовать продолжение. — Луис и Карлос, идите к себе, — приказывает мама, затем проходит в комнату и пытается успокоиться. — Разве ты не хочешь познакомить меня со своей подругой, Алехандро? Бриттани стоит с книгами в руках. — Здравствуйте, я Бриттани. — Хотя ее золотистые волосы спутались из-за моих пальцев и езды на мотоцикле, она выглядит невероятно красиво. Бриттани протягивает руку. — Мы с Алексом занимались химией. — То, что я увидела, не было похоже на учебу. — Мама игнорирует ее приветствие. Бриттани морщится. — Mamá, оставь ее в покое, — грубо обрываю я. — Мой дом не бордель. — Por favor, Mamá.. — Я раздражаюсь еще больше. — Мы просто целовались. — Поцелуи приводит к niños[78], Алехандро. — Пойдем отсюда. Я страшно смущен. Хватаю с дивана куртку. — Простите, если я чем-то вас оскорбила, миссис Фуэнтес, — расстроено говорит Бриттани. Мама делает вид, что не слышит ее извинений, и идет на кухню раскладывать продукты. Когда мы выходим на улицу, я слышу, как Бриттани тяжело вздыхает. Клянусь, она сдерживается из последних сил. Все прошло не так: я привел девушку домой, поцеловал ее, моя мама ее оскорбила и довела до слез. — Не парься. Она просто не ожидала, что я приведу домой девушку. Выразительные голубые глаза Бриттани становятся отстраненными и холодными. — Этого не должно было произойти. — Она расправляет плечи и выпрямляется, как статуя. — Поцелуй? Или то, что он тебе очень понравился? — У меня есть парень. — Она теребит ремешок своей дизайнерской сумки. — Ты пытаешься убедить в этом меня или себя? — уточняю я. — Не переводи тему. Я не хочу расстраивать друзей. Я не хочу расстраивать маму. И Колин… Сейчас я действительно запуталась. Я сжимаю руки, и мой голос становится выше. Пако считает, это признак того, что я переживаю. Меня это не волнует. Почему я должен волноваться? Разум просит меня заткнуться, но слова все же вылетают: