— С тех пор как ты вернулся с летних каникул, наши отношения изменились. Мы больше не разговариваем, и мне надоело чувствовать себя виноватой в том, что я не сдираю с себя одежду и не раздвигаю ноги, чтобы доказать свою любовь. — Я не хочу, чтобы ты что-то доказывала мне. Я говорю тихо, чтобы другие не услышали меня. — Почему ты так хочешь этого? Само твое требование доказать мою любовь — признак того, что все идет неправильно. — Не делай этого. — Он закидывает голову назад и стонет. — Пожалуйста, не делай этого. Мы соответствовали всеобщему стереотипу, что капитан футбольной команды и капитан команды группы поддержки должны быть вместе. В течение нескольких лет мы жили этим. А теперь наше расставание будут изучать под микроскопом и распространять вокруг нас слухи. От этой мысли у меня бегут мурашки по коже. Но я не могу притворяться, будто ничего не изменилось. Это решение, наверное, еще аукнется мне. Если родители могут отправить мою сестру в хоспис, потому что им это удобно, если Дарлин обманывает каждого парня, с которым вступает в контакт, потому что чувствует себя лучше от этого, то почему я не могу сделать то, что считаю правильным? Я кладу руку Колину на плечо и стараюсь не замечать слез в его глазах. Он пожимает мою руку. — Скажи что-нибудь, — прошу я его. — Что ты хочешь, чтобы я сказал, Брит? Что я рад нашему расставанию? Прости, но это не так. Он вытирает глаза ладонями. Мне тоже хочется заплакать, и мои глаза наполняются слезами. Мы думали, это настоящее чувство, но в итоге оказалось, что мы лишь исполняли роли, и сейчас этому приходит конец. Мне становится грустно. Не оттого, что мы расстаемся, а оттого, что наши отношения разрушились из-за… моей слабости. — У меня был секс с Миа, — проговаривается он. — Этим летом. Ты помнишь, та девушка на фото. — Ты говоришь это, чтобы задеть меня. — Я говорю, потому что это правда. Спроси Шейна. — Тогда зачем ты вернулся ко мне и притворяешься, что мы до сих пор золотая пара? — Потому что все этого ждали. Даже ты. Не отрицай этого. От его слов мне больно, но это правда. Я больше не играю в идеальную девушку, которая живет по правилам, в том числе своим собственным. Мне пора начать настоящую жизнь. После нашего разрыва с Колином я иду к мисс Смолл и говорю, что мне нужно отдохнуть от чирлидинга. Я чувствую, будто гора упала с моих плеч. Я возвращаюсь домой, провожу время с Шелли и делаю уроки. После ужина я звоню Изабель Авила. — Я должна удивиться твоему звонку. Но я не удивлена, — говорит она. — Как тренировка? — Не очень. Дарлин не лучший капитан, и мисс Смолл знает это. Зря ты ушла. — Я не ушла. Просто сделала перерыв. Но звоню не поэтому. Я хочу, чтобы ты знала: сегодня мы с Колином рассталась. — И ты говоришь это мне, потому что… Это хороший вопрос, на который я не могу ответить. — Я хочу обсудить это с кем-нибудь, и у меня есть друзья, которым я могу позвонить, но я не хочу, чтобы об этом сплетничали. У моих друзей длинные языки. Сьерра — единственный близкий мне человек, но я соврала ей про Алекса. Потому что ее бойфренд Дуг — лучший друг Колина. — Откуда ты знаешь, что я не разболтаю? — спрашивает Изабель. — Я не знаю. Но ты не рассказала мне о прошлом Алекса, когда я спрашивала, поэтому, думаю, ты умеешь хранить секреты. — Это правда. Выкладывай. — Не знаю, как это сказать. — Я не могу ждать весь день… — Я поцеловала Алекса, — вырывается у меня. — Алекса? Bendita![79] Это было до или после того, как вы с Колином расстались? Я морщусь. — Я этого не планировала. Изабель хохочет так сильно и громко, что мне приходится убрать телефон от уха. — А ты уверена, что он не планировал это? — спрашивает она, как только перестает смеяться. — Это произошло само собой. Мы были у него дома, а потом пришла его мама и застукала нас… — Что? Его мама видела вас? В ее доме? Bendita! — Дальше она тараторит по-испански, и я понятия не имею, о чем она говорит. — Я не говорю по-испански, Изабель. Объясни, пожалуйста. — Ой, прости. Кармен очень разозлится, когда узнает. Я вздыхаю. — Я не скажу ей, — быстро произносит Изабель. — Но мама Алекса — женщина с крутым нравом. Когда Алекс встречался с Кармен, он старался, чтобы они не пересекались. Не пойми меня неправильно, она любит своих сыновей. Но она оберегает их, как и большинство мексиканских матерей. Она тебя выгнала? — Нет, но она практически назвала меня шлюхой. На другом конца линии снова захохотали. — Это не смешно. — Извини. — Она по-прежнему смеется. — Хотела бы я стать мухой и посмотреть сцену, когда она увидела вас вдвоем. — Спасибо за сочувствие, — отвечаю я сухо. — Я вешаю трубку. — Нет! Прости мне смех. Просто чем больше мы говорим, тем больше я понимаю, что ты совершенно другой человек, не такая, как я думала. Теперь я понимаю, почему ты нравишься Алексу. — Спасибо. Помнишь, я клялась тебе, что между мной и Алексом ничего не будет? — Да. Но это было как раз перед тем, как ты его поцеловала. Верно? — Она хихикает и добавляет: — Я просто шучу, Бриттани. Если он тебе нравится, то почему бы и нет? Но будь осторожна! Думаю, что он любит тебя больше, чем хочет признать, поэтому будь начеку. — Если между нами что-то произойдет, я остановлюсь, не волнуйся. Я всегда настороже. — Я тоже. Ну, за исключением той ночи, когда ты спала у меня дома. Мы немного подурачились с Пако. Я не могу рассказать об этом своим друзьям, потому что им насрать на это. — Он тебе нравится? — Я не знаю. Я никогда не думала о нем раньше, но было здорово. Как тебе поцелуй с Алексом? — Приятно, — говорю я и вспоминаю, насколько чувственным он был. — На самом деле, Изабель, это было не просто приятно. Это было чертовски приятно. В этот раз мы хохочем с Изабель вместе. 34. Алекс Бриттани вылетела из школы вслед за Ослиной Мордой. Я видел, как они разговаривали на поле. Она выбрала его, а не меня, что в принципе неудивительно. Когда она спросила меня сегодня на химии, что ей делать, я должен был попросить ее бросить этого недоумка. Тогда я был бы счастлив, а не взбешен. Es ип cabron de mierda![80] Он не заслуживает ее. О'кей, я тоже. После школы я заезжаю на склад в надежде разузнать что-нибудь об отце. Но бесполезно. Ребята, которые знали mi Papá, помнили только то, что он постоянно говорил о своих сыновьях. Все наши разговоры закончились, когда на склад ворвался Сатин Гуд: он решил отомстить. И он не остановится, пока не расстреляет всех. Не знаю, радоваться или переживать, что склад одиноко стоит за старой железнодорожной станцией. Никто не в курсе, что мы здесь, даже копы. И замечательно, что копы не в курсе. Я уже привык к «пиу-пиу-пиу» перестрелок. На складе, в парке… Я готов к ним. На одних улицах безопаснее, чем на других, но склад — это наша священная территория, и наши враги знают об этом. И они ожидают возмездия. Это культура. Вы не уважаете нашу землю — мы не уважаем вашу. В этот раз никто не пострадал, поэтому и мы не будем их убивать. Но будем мстить. Они знают, что мы придем. И мы их не разочаруем. В моем мире насилие определяет круговорот жизни. После разборок я возвращаюсь домой длинным путем и проезжаю мимо дома Бриттани. Я ничего не могу с собой поделать. Как только я пересекаю рельсы, меня останавливает полицейская машина, откуда выходят двое парней в форме. Они не говорят, почему остановили меня. Один из копов приказывает мне слезть с мотоцикла и спрашивает у меня права. Я протягиваю ему удостоверение. — Почему меня остановили? Парень изучает мои права и заявляет: — Вы сможете задать вопросы только после того, как ответите на мои. У вас есть при себе какие-либо наркотики, Алехандро? — Нет, сэр.