— Байсо, а где все жители? — Почти все на работе. Кто-то охотится, кто-то собирает травы, кто-то рубит деревья, а кто-то промышляет в других районах. Да тут вообще мало людей: две трети домов пустует. Детей обычно собирают в один дом, чтоб за ними было проще смотреть. Я улыбнулся, ведь и сам Старший Брат мог считаться ребенком, ему всего-то на вид лет двенадцать. Но тут мальчишка добавил: — В Черном районе любой человек старше десяти лет должен отрабатывать свое проживание. Иначе не выжить. Знаешь, как тут было плохо до прихода Мастера? Я сам не видел, это было задолго до меня, но старожилы рассказывают, что властям приходилось насильно загонять сюда людей даже с малейшими провинностями, чтоб район не пустел. А вымирали тут сотнями. Не умели ловить дичь, травились ягодами, умирали от укусов насекомых и змей. Даже маги не могли долго держаться, быстро растрачивали свою энергию на защиту. А потом откуда ни возьмись появился Мастер. Он пришел с той стороны стены. Это значит, что Мастер не из этого города! Интересно, какой же силы этот человек, если смог выжить в Лесу? Я не удержался и спросил у Байсо. Тот нахмурил лоб и резко ответил: — Этот вопрос у нас под запретом. Никто и никогда не спрашивал у Мастера его настоящее имя, талант или откуда он родом, — и продолжил более мягким тоном. — Понимаешь, именно он научил местных, какие растения можно кушать, а какие — нет, как ставить силки и загонять добычу, как спасаться от болезней и укусов. Если бы он захотел рассказать нам о своем прошлом, мы бы с радостью приняли любой вариант, но если он хочет держать все в секрете, то мы должны уважать его желания. Мастер — он очень умный. Он нашел способы проникать в другие районы и добывать там деньги и пищу, он помог спастись некоторым хорошим людям, научился делать такие татуировки. А знаешь, какой он сильный! Однажды на наших рубщиков напала двухвостая лисица, успела одному отгрызть руку, а второму прокусить бедро. Хорошо, что Мастер был неподалеку, он одним прыжком перелетел сто метров, потом рукой так повел, — Байсо махнул, изображая Мастера, — лисица взвыла и сбежала. Руку он, конечно, не приделал, но второй мужик выжил и даже почти не хромает. Я недоверчиво спросил: — Сто метров одним прыжком? Ты сам видел? А что это за двухвостая лисица? Она большая? Байсо даже не смутился: — Нет, я в то время в городе был, но рубщики же сами видели! А двухвостая лисица — это такой зверь наподобие собаки, только больше и опаснее. Чем дольше живет такая лисица, тем умнее она становится и тем больше у нее появляется хвостов. Двухвостая еще не так опасна, но говорят, если уйти в сторону гор, то можно встретить даже пятихвостую лису. С той даже Мастер не сможет справиться, ведь после третьего хвоста лиса может использовать магию. — О-о-о, — уважительно протянул я, не будучи уверенным, как стоит реагировать на подобные истории. Ясно было одно: если Мастер прикажет Байсо прыгнуть со стометровой скалы, мальчишка прыгнет, не задумываясь и с песнями. Скорее всего, такое благоговение заслуженно, ведь получается, что Мастер спас множество жителей, научил их полезным знаниям и до сих пор старается ради людей, которых выкинул за ненадобностью их родной город. Вот только зачем столь умелому и могущественному человеку такая обуза? Это не принесет ему ни денег, ни чести, ни славы. Если бы Мастер вошел в город, то, наверное, смог бы жить если не в Белом, то как минимум в Красном районе. Не думаю, что его талант ниже тридцати единиц. Спустя полчаса Байсо привел меня к внешней стене, последней границе между городом и Лесом. Она была значительно выше внутренних стен, отделяющих районы друг от друга. Но к собственному ужасу я вдруг увидел, что выше, намного выше края стены виднелись зеленоватые облака — кроны огромных деревьев. Неподалеку виднелась глубокая арка, забранная решетками, возле которой стояла кучка детишек от десяти до двенадцати лет. Они не шалили и не веселились, а с серьезными лицами надевали заплечные мешки, перепроверяли обувь, девчонки туго заматывали волосы тканью, чтобы ни одной прядки не было видно. — Ты сегодня пойдешь с малышней, будешь собирать хворост и травы, — нарочито небрежно бросил мальчишка, желая подчеркнуть, что он, младший, пойдет в Лес со взрослыми ребятами. — Эй, малышка Пинь, покажешь этому… — тут Байсо замялся, — Шико, что нужно делать! Шико? Что это за глупое прозвище? Взял числосемнадцать и изменил в его названии одну букву! Хотя можно было догадаться о масштабах его воображения по его собственному прозвищу, ведь Байсо — это просто «белый цвет». Одна из девочек обернулась с недовольной физиономией: — А, это ты, Байсо! А что это за новичок? И почему это я должна им заниматься? Эта малышка была мне по грудь, ее по-детски пухлые щечки так и подпрыгивали, но разговаривала она уверенно и спокойно, как взрослая. — Пинь, ну не бузи. Мастер сказал, что Шико должен кое-что отработать, но раз он новенький, то его отправили в младшую группу. А кому его поручить, если не тебе? Ты же самая знающая! Девочка чуть покраснела от похвалы, но снова сдвинула выгоревшие на солнце брови и сказала: — Шико, значит? Если хочешь вернуться живым, слушайся меня. Не смотри, что я еще маленькая, я хожу в Лес уже второй год, знаю все местные пакости. Если ты вдруг думаешь, что ты старше и не должен слушать какую-то малявку, то лучше сразу откажись. Мне ужасно хотелось потыкать пальцами в ее щечки, чтобы убедиться, что она не надувает их специально. Но я сдержался и вежливо поклонился Пинь: — Прошу научить меня твоему мастерству. Девочка гордо вздернула носик, глянула на остальных детей, мол, видели, как надо с ней общаться, а потом начала инструктаж: — Для начала тебе нужна обувка. Видишь, на лавке лежат кожаные лоскуты? Возьми пару штук и аккуратно обмотай ступни, сверху закрепи их шнурком. Иногда там встречаются мелкие колючки, которые впиваются в кожу, и их можно только вырезать или прижечь. Так, дальше нужно спрятать волосы, чтобы ничего не торчало. Некоторые птицы при виде волос сходят с ума и пытаются их склевать, наверное, путают их с червяками. Да и пот на глаза не стекает, и нигде за ветки не зацепишься. Мальчишки часто бреют голову налысо, но кому как нравится. Выбери наплечный мешок, хотя нет, я сама тебе выберу. Мальчишки всегда вытаскивают самые большие мешки, чтобы похвастаться силой, но потом не могут дотащить до стены. Смешные! Сегодня будешь ходить весь день со мной, я тебе покажу, какие ветки можно собирать, чего нужно опасаться и где стоит ходить. Все понял? Я послушно выполнял команды пухлощекой девчонки и думал, как же здесь выживали до прихода Мастера вот такие дети. Город выкинул их и забыл, ни еды, ни возможностей, наверное, дети умирали первыми или их убивали и съедали более сильные. Неужели у властьимущих не нашлось немного средств для их прокорма? Ведь они и так уже рискуют своими жизнями, просто находясь в Черном районе! Говорят, что в центральных районах существуют места, куда богатые люди приходят поесть. Не потому что у них дома нет еды, а потому что им не хочется готовить, и они идут в особые заведения, где за ту же еду платят в два или три раза больше. Говорят, что в Зеленом районе скот кормят настоящим зерном, а хищных зверей — чистым мясом. Пушистый дракон мэра в день съедает по половине коровы. В Сером районе этим мясом можно было бы кормить две улицы целую неделю. И почему я никогда раньше не задумывался, как живут люди за стеной? Ладно я, вечно голодный мальчишка, но другие? Толстый мясник, которому раз в неделю привозят туши из Зеленого района, иногда выбрасывает протухшие обрезки собакам. Рыжий пекарь, массивные грузчики, вечерами пьющие пиво… Никто не думает про тех, кто беднее. Про нас не думали в благополучном Синем районе, мы не думали про Черный. И только человек со стороны сумел не пройти мимо и помочь местным. Без просьб, жалоб и благодарностей. — Шико, ты слушаешь? Мы с тобой пойдем по самому безопасному маршруту, веток соберем, конечно, мало, но так будет безопаснее. Будь внимателен! Остальные дети уже прошли в арку, только мы с Пинь отстали. Судя по глубине прохода, внешняя стена была толщиной около двух метров. Двое рослых мужчин ухватились за решетку и медленно потянули ее вверх. Как только между зубьями и камнями образовалась небольшая щель в полметра, дети стали подныривать и проползать наружу, не задерживаясь ни на секунду. Пинь кивнула, мол, теперь твоя очередь. К этому времени решетка была поднята уже до пояса, поэтому я наклонился и прошмыгнул вперед, следом за мной Пинь. И с глухим стуком решетка упала вниз. Толщина ее прутьев впечатляла — я не был уверен, что смогу обхватить хотя бы один двумя ладонями, сколько же она тогда весит? Я оглянулся и увидел, как мужчины, поднимавшие решетку, с бледными лицами и дрожащими коленями отходят назад. Пинь заметила мой взгляд и пояснила: — Так просто решетку не поднять. Каждый вечер Мастер лично накладывает на нее заклинание сроста с камнем, а каждое утро не только снимает его, но и уменьшает ее вес, иначе бы даже десять мужчин не смогли ее поднять. Все, переставай зевать. И мы вышли из арки. Сразу за аркой каменная дорога оборвалась, и мы шагнули прямо на мягкую ароматную зелень. В лицо ударили десятки незнакомых запахов, яркие лучи солнца, прорвавшиеся через листву деревьев, чуждые странные звуки — как идущие из-под ног, так и спускающиеся сверху. И огромные до бесконечности стволы деревьев, словно гигантские пальцы бога, вонзившиеся в землю. Это был настолько странный мир, что даже не казался опасным. Сложно бояться то, чегоне понимаешь, не можешь ухватить. Как таракан не боится человека, ведь он не может осознать его существование, так и я не испугался Леса, настолько он был непостижимым и божественным. Словно он и есть бог. Если Пропасть — это символ смерти, то Лес — символ жизни. Бурной, необузданной, дикой и свободной. Пинь дернула меня за руку: — Шико, Лес — не место для мечтаний. Этот луг между стеной и Лесом безопасен, так как Мастер выгнал отсюда всю ядовитую живность, но ты все равно будь внимателен. В прошлом месяце одна девочка тут подцепила кровавого муравья, так из нее чуть вся кровь не вытекла. И ведь так незаметно кусают, что даже боли не чувствуешь. Видишь это растение? И девочка указала на траву с гладкими длинными листьями, которая ничем не отличалась от прочей зелени. — Это синявка. Видишь, у нее на кончиках листьев небольших голубенькие пятнышки? Ей хорошо набивать подушки и матрасы, потому что в ней не заводятся насекомые, и даже если у тебя вши, то после нескольких ночей на синявке они все сбегут. Только ее нельзя есть или притрагиваться к ранам: сок очень едкий, от него появляются мерзкие на вид язвочки. Понял? Я наклонился и увидел голубые разводы по краям. — Теперь идем дальше. Через два часа обучения я был готов признать, что выжить в Лесу невозможно, а мой личный инструктор Пинь — самый гениальный ребенок всех времен. По ее словам, нужно подмечать на ходу буквально все: порывы ветра, взметнувшие желтоватую пыльцу с крошечных грибочков: «Вдохнешь — легкие сгниют»; оттенок сантиметровой полоски у корня растения: «Если розовый — то это мужское растение, оно безвредно, а если в сиреневый уходит — то женское, его лучше обойти за метр»; громкость стрекотания насекомых: «Если громче стали петь — где-то ползет сороконожка, надо уходить, а если стихли — значит, скоро прилетят остроклювы, ищи прикрытие сверху». И еще миллион советов и рекомендаций. В конце концов я сел прямо на тропу, прижал ладони к вискам и сказал: — Пинь, я больше не могу. Мне стыдно, наверное, я самый тупой ученик в мире, но я никогда не смогу выучить все, чему ты хочешь научить. Малышка рассмеялась, ее упругие щечки так и запрыгали: — Шико, да ты отлично держишься. Столько времени меня слушал! Никто не ожидал, что за один день ты сможешь стать знатоком Леса. Я не знаю и десятой части того, что знает Мастер. Но постепенно, день за днем ты научишься дышать Лесом и чувствовать его. Да, тут тысячи опасностей, но посмотри, как он прекрасен. Если бы мне запретили ходить сюда, я была бы очень несчастна. Я поднял голову и впервые за эти часы посмотрел на местность вокруг нас. Не вглядывался ни в цвет крыльев мошек, ни в густоту мха, не пытался услышать тот самый еле уловимый писк или учуять сладковатый аромат, а охватил взглядом все целиком. И задохнулся от восторга. Нежно-зеленый полумрак мягко окутывал воздух, из-за раскидистых крон деревья стояли далеко друг от друга, из-за чего создавалось ощущение бесконечного пространства. Ячувствовал себя пылинкой в мировом облаке жизни. На меня разом нахлынули звуки, странным образом сплетающиеся в особую мелодию: отдаленные потрескивания и скрипы стволов, качающиеся на ветру, мягкие стрекочущие нотки цикад, чуть слышный шелест травы, резкие вскрики птиц задавали ритм, и мелодичный свист пропевал трогательную песнь. Я чувствовал ансамбль запахов, о которых раньше и не подозревал. Я мог по запаху пота отличить мужчину от женщины и даже сказать их примерный возраст, мог определить свежесть мяса вплоть до часа забоя животного. Но только здесь я словно смог очиститься изнутри, смыть с себя пыль и городскую вонь и окунуться в свежие, терпкие, горьковатые, острые и теплые ароматы. — Пинь, — выдохнул я, — как это… Как это возможно? Почему же мы тогда вот так… Зачем? Девочка удивительным образом поняла, что я хотел выразить, и серьезно ответила: — Мастер говорил, что Лес меняет людей, делает более свободными, более умными. Более живыми. Но такие люди не будут слушать речи властей, не захотят отдавать часть своей жизненной энергии кому бы то ни было, не станут лезть из шкуры вон только для того, чтобы перебраться в район получше или в дом побольше. Такие не нужны властям. Поэтому и были созданы стены. Не для того, чтобы защитить людей от Леса, а для того, чтобы защитить свою власть над людьми. Я ошеломленно посмотрел на пухлощекое личико девочки. Ее слова пронзили меня. Смогу ли я после знакомства с Лесом вернуться в город и продолжать выживать в сером каменном плену среди человеческой вони, среди отбросов? И захочу ли я? Здесь никто не смотрел на мое плечо — я мог быть просто собой, без каких-либо цифр. Пинь ободряюще улыбнулась мне и протянула маленькую ручку, чтобы помочь подняться: — А еще Мастер говорит, что если человек сумел увидеть в Лесе красоту, то он быстро научится слышать Лес и его опасности. И она продолжила обучение, но уже в щадящем режиме — обращала внимание только на опасные для жизни моменты. В моем заплечном мешке наконец появились первые ветки хвороста. Оказалось, здесь существуют необычные насекомые, которые искусно умеют имитировать сухие ветки. Они застывают в вытянутых позах, расправляя лапки в виде сучков, и ждут добычу— других насекомых, мелких животных или птичек, а потом резко хватают приблизившуюся жертву, откусывают ей голову и утаскивают в норы, где неделями спокойно ее переваривают. Пинь знала, что эти веточники не опасны, и специально не стала предупреждать об их существовании. Я схватил очередную ветку и уже хотел кинуть ее в мешок, как вдруг ветка повернулась и посмотрела прямо на меня круглыми сероватыми глазами. От ужаса я даже не сообразил отбросить эту гадость, а веточник лениво опустил лапки, уперся ими в мою руку и освободил сам себя. Очухавшись, я принялся вытирать руки об штаны, содрогаясь от омерзения, а Пинь заливалась смехом, наблюдая за моим выражением лица: — Не бойся, Шико, веточник тебя не съест. Ты ему не понравился. Подавив желание отшлепать коварную девчонку, я через силу улыбнулся и сказал: — Ну что, продолжим обучение?